Тесс застыла, вспомнив свое обещание позволить Норту нарисовать ее обнаженной. Он не спеша выбрал мягкий графитовый карандаш, поскольку снова забушевала внутренняя война между его принуждением рисовать ее и его презрением к тому, что он собирался произвести. Это не было искусством. Эти заезженные рисунки отвлекали его от того, чем следует заняться, исключая то, что он не знал, чем же. Да как он мог понять со всем этим бардаком?

Огонь светился через проем печки. Тесс, до этого пристально смотревшая на пламя, оглянулась на Норта.

— Я не понимаю. Не понимаю, зачем вы хотите меня нарисовать.

И он не собирался объяснять.

— Вдохновение приходит странным образом. — Норт оторвался от блокнота. — Сегодня это вы. Завтра найду в лесу какую-нибудь здоровенную поганку.

Тесс засмеялась — впервые за последнее время он услышал ее смех.

— Какое лестное сравнение. Хорошо, что мне наплевать, что вы обо мне думаете.

— Не самое лучшее отношение к типу, кого вы пытаетесь убедить на вас жениться.

Ему захотелось пнуть себя за то, что поднял эту тему, потому что весь смех в глазах Тесс рассеялся. Она взглянула на свою юбку.

— Теперь я должна раздеться?

Это разозлило его, на что не имел права, потому что именно он к ней первым приставал.

— Вам, черт возьми, не нужно делать ничего, чего вы не хотите.

— Я не хочу. — Тесс поставила бокал рядом с собой на журнальный столик. — Но буду.

Она потянулась за спину, чтобы расстегнуть молнию на платье.

— Остановитесь прямо так.

Как бы ему ни хотелось видеть большего, но только не таким образом. Не с этим выражением раненого существа, из-за которого Норту казалось, будто он превратил ее в десятидолларовую проститутку.

— Завтра вы мне нужны на моей стороне, — напомнила Тесс.

Он сильнее сжал карандаш.

— Я знаю. Оставайтесь так, как есть.

И поэтому, вместо того, чтобы рисовать ее обнаженной на фиолетовом диване в студии, она позировала ему такой, какой была. Сидя боком с вытянутыми ногами, с собранной в складки юбкой на бедрах, склоненной головой. Норт был зол на самого себя.

Тесс твердила себе, что она должна почувствовать облегчение от того, насколько он отстранен. Идея лежать перед ним обнаженной и пассивной, позволять ему изучать ее, как насекомое, закрепленное булавками, вызывала огромное беспокойство. Но вместо облегчения она чувствовала себя кем-то вроде сексуально жалкой. Она хотела большего, так почему бы и ему не хотеть?

Всегда соблазнительница. Никогда не соблазняемая.

Тесс села.

— Вы достаточно насмотрелись на сегодня?

— Вы устали?

— Да.

Ложь. Сон освежил ее.

Его карандаш внезапно перестал двигаться.

— Не могу поверить, что вы пытались подкупить меня сексом.

В тот момент он не злился, так почему расстроился сейчас? Она подтянула колени под себя.

— Мне больше нечем было торговать.

Норт вскочил на ноги одним резким движением.

— У вас свой… ваш характер. Ваш интеллект. Ваш… — Он с трудом подбирал слова. — Вы умеете готовить!

Его реакция озадачила ее.

— Почему я не подумала об этом? Следуйте моему гнусному брачному плану, и я приготовлю вам мясной рулет.

Норт подошел ближе, навис над ней.

— Когда мы ляжем в постель, это произойдет потому, что мы оба хотим там быть. Не потому, что вы приносите себя в жертву, как весталка-девственница.

— Вы сказали, «когда мы ляжем в постель»…

— Сказал.

— Но…

— Не делайте вид, что не понимаете. Такая женщина, как вы, источающая секс…

Тесс моргнула.

— Вы считаете, я источаю секс?

— Вы точно знаете, о чем я. Эти глаза. Эти волосы. Ваше тело.

Она сглотнула.

— Я могу согласиться насчет глаз и догадываюсь, что мои волосы — это личное предпочтение, но тело?

— Этого достаточно. Более, чем достаточно.

Он стянул футболку через голову.

Отблески пламени лизали обнаженную грудь Иена. Он навис над Тесс, протянул ей руку, и она вложила в нее свою. Этот непритязательный жест, когда его большая рука сжала ее маленькую ладонь, казался самым интимным из всего, что они когда-либо делали вместе.

Иен помог Тесс встать. Она посмотрела в эти темные, залитые серебром глаза. Как она вообще могла считать, что они холодны? Иен нежно очертил большим пальцем на ее ладони круг.

— Мне нужно убедиться, что мы оба понимаем… Это не имеет ничего общего с завтрашним.

Нет, как раз все дело в завтрашнем дне.

Иен снова нарисовал круг на ее ладони.

— Скажи вслух, чтобы я слышал.

Если это то, что ему нужно услышать…

— Это не имеет никакого отношения к завтрашнему дню.

— И все это имеет отношение только к сегодняшней ночи.

Если он сейчас возьмет свой блокнот для рисования, она никогда ему не простит.

— Я не принимаю таблетки.

— Без проблем. Те презервативы, которые ты так рекламируешь… — Он коснулся кармана джинсов. — Я никуда без них не хожу, только не когда ты поблизости.

— Льстишь, — улыбнулась Тесс.

Большие руки скользнули по ее спине. Кожа загудела. Может быть, этот вечер станет для них особенным моментом, оторванным от остальной их жизни. Иен задержал ладони на талии Тесс.

— Ты меня убиваешь, — простонал он. — Хочу только одно — раздеть тебя догола и взять прямо тут. Но…

Никаких «но»!

— …это может сильно все испортить между нами.

— Для такого немногословного человека ты наговорил достаточно.

Тесс взяла инициативу на себя. Обняла за шею, поднялась на цыпочки и приоткрыла губы. Пальцы играли с густыми жесткими волосами на затылке Иена. Она поймала его нижнюю губу своими губами. Не отпуская. Соблазняя.

Всегда соблазнительница. Никогда не соблазняемая.

Иен тесно к ней прижался. Тесс подалась вперед бедрами и потерлась, как кошка, но поцелуй так и не разорвала.

Трев не понимал толк в поцелуях с языком.

Иена обхватил ее ягодицы, отделенные от него только тонким слоем малиновой ткани. Тесс ждала, пока он уберет эту преграду.

Он ничего не предпринял.

Вместо этого он взял верх в поцелуе. Только что она была главной. В следующий момент оказалась прижатой к стене, ее лицо обхватили большие умелые руки. Иен слегка наклонил ее голову и приподнял подбородок. Большим пальцем коснулся пухлой нижней губы, легко разомкнув ей губы.

Скользнул руками по ее плечам, опустил голову, и Тесс почувствовала его язык. Сначала только дразнил, а потом проскользнул внутрь. Пробуя.

Это было похоже на поцелуй в первый раз. Совершенно по-новому. Она была чужестранкой, попавшей в неизведанную заморскую страну. Неужели ей действительно нравилось, когда ее так целовали?

Еще как нравилось.

Игра губ не прекращалась. Сколькими способами он мог целоваться? Иен прижался ладонями к стене по обеим сторонам ее головы, грудью к ее груди. Тесс приоткрыла глаза. Его были полузакрыты. Он собирался ее поглотить. Кожа покрылась мурашками.

Иен сжал Тесс запястья. Легкая клаустрофобия ей всегда была присуща, а тут он поймал ее в ловушку своим телом. Она ни стремилась отстраниться, ни чувствовала себя в полной безопасности.

Запах древесного дымка. Его запах. Все вкупе так соблазнительно.

Иен отпустил ее. Огладил тело Тесс, пока не остановился на ее бедрах.

«Под одежду. Заберись под одежду…»

Она мысленно уговаривала его, но он не выполнил просьбу. Наоборот, отступил. Изучая ее взглядом. Нахмурив лоб.

Иен хотел ее. Она чувствовала, насколько сильно он ее хотел.

— Боже, Тесс…

Она соскользнула и опустилась на колени на одеяло. Кровать была бы удобнее, но стояла слишком далеко. Иен встал рядом с Тесс на колени, яркое пламя дровяной печи раскрасило их голые руки золотом и умброй.

Они снова легли рядом.

Иен застонал.

— Ты — просто фантазия любого мужчины.