Ашер до понедельника утра так и не появился и не пришел к его двери в спальню. Это было первое поражение в жизни Исмаила с момента, как он женился и создал свою семью.

Выходные прошли довольно-таки скверно для Илана. Он был мыслями с братом, восхищался им и желал ему счастья. При этом в его сердце также поселились досада за маму и отца— чувство боли мамы, разочарование и негодование отца. Он понимал, что отцу сложно принять то, чего сам был лишен в жизни. Молодой человек ощущал каждую нотку его эмоций гораздо глубже и вернее, чем сам Исмаил.

Перед отъездом Ашер вновь собрал всю семью. Амирам тоже приехал в родительский дом с супругой. Ашер рассказал о своих намерениях, также заявил, что будет рад любой поддержке. Мама и Амирам обязались в любой день, как он соберется, вместе посетить семью его невесты. Ирит и Ниссим высказали свое согласие в тот день, когда еще не состоялся ужин с отцом. Илан также поддержал брата.

Ашер рассказал им, что встретил свою возлюбленную еще в стенах университета и уже давно ее знает. Он уверял Ханну, что она сможет приготовить ему любимые блюда и вести хозяйство, как любая ответственная супруга. Ашер искренне понимал переживания мамы, но обещал ей, что она убедится во всем сказанном в момент одной первой встречи с Клэйр.

На этот раз, уезжая, Ашер собрал все свои вспоминания из этого дома: кубки, медали за первые места в игре в шахматы, любимые детские игрушки, тетради с воспоминаниями о школе и многое другое. Он понимал, что покидает родительский дом навсегда. Ему было грустно и горько, что отец так не хочет сдавать свои позиции, хотя ясно видит свое поражение. В нем играли разные чувства: от сожаления и досады до принятия, понимания, сочувствия и любви к отцу, но не было ни капли злости. Он слишком вырос и отдалился от этой эмоции благодаря атмосфере, что создала вокруг него Клэйр. Сын будет ждать, однажды лед растает. Он был уверен. Только какой ценой – он не знал.

После отъезда среднего брата на очередной встрече с дедушкой Рахамимом Илан поднял вопрос о жертвенности, о том, что кажется правильной жертвой во имя любви к ближнему, а что кажется, по мнению пожилого человека, саморазрушением. Он сам много размышлял об этом с тех пор, как пытался сближаться с отцом, и понимал, что на многие свои потребности, возможно, ему придется закрывать глаза. На те, что теперь он умеет вновь чувствовать и вновь хотеть. С тех пор, как он встретил Хилай и научился вновь дышать полной грудью, ему становилось все теснее в клетке, которой была построена заботливыми руками отца. Молодой человек прекрасно осознавал и понимал, что клетки и крепости воздвигаются с целью защиты от опасностей. Он понимал, что и его жизнь закована в эти цепи с родительской любовью, чтобы предостеречь от несчастий и неправильных выборов. Но теперь он еще и понимал, что эти забота, опека, страхи за ошибки нагнетены не любовью, что открывает пути в жизнь и вселенную. Они являются подменой любви и навлекаются на детей тревогой родителей, наводятся страховкой себя – родителя – от излишних переживаний и травм души. Эта поддельная любовь не дает расти настоящей и открытой, являясь страхом родителя на пустом месте. А самое важное, что она обходится ребенку слишком дорого, закрытием свобод и желаний. Илан прекрасно понимал, что, по сути, это успокоение отца за счет счастья и жизни сына. Он осознавал, что отец сам так и не смог пока познать истинного наслаждения родительской любви с сыновьями, потому что эти корни сорняка-тревоги и стереотипов до сих пор не давали многим отцам отцов вырастить настоящий сильный куст пышной, ветвистой, бесстрашной любви. Любви, которая удобрена безопасностью, принятием и уверенностью.

– Хм… Мне сложно ответить однозначно на этот вопрос, мальчик мой, – начал дедушка, затянув первые слова, будто мысли его пытались сначала для себя распутать какой-то клубок, прежде чем передать его другому, – но я попробую объяснить это со своей точки зрения, с той позиции, что есть у меня с моими годами и непростой жизнью в ваши годы. По моему мнению, жертва – изначально не совсем верное слово, а что есть при этом правильная жертва, мне не удастся тебе ответить. Этот ответ ты сам найдешь, я уверен. Так как только сам человек может найти разгадку этого ребуса жизни. Конечно, найденный ответ на него сейчас не значит, что потом, со временем, он не покажется самому человеку неверным. Но в этом и состоит наша жизнь, право выбора и принятие последствий. Для меня жертва – это что-то слишком тяжелое для человека, это некий отказ от своей сверх меры любимой ценности. Такое возможно только, наверное, в ситуации насилия, бед и катастроф. А все остальные жизненные ситуации предполагают компромисс без особых жертв. Просто не каждый видит эти пути решения, точнее, не каждый хочет или готов видеть эти тропы мудрого мирного согласия. А ведь их много, и вариантов обычно много. Если говорить о тех жертвах, что вы сейчас можете себе представить, в наше мирное время, когда у каждого молодого парня открытая дорога во все стороны, то я считаю, что надо идти по зову своего сердца. Если это не путь разрушения, насилия, преднамеренного нанесения урона и боли близким, да и всем людям, то надо просто тихо и упорно идти за своей душой. Если же начинаются конфликты и близкие не могут принять наш зов души, то это, скорее, беда наших близких, что выходит нам дорого. Но отступая от своего пути, от своих желаний, от своих планов, ради одних более громко и артистично поющих, надо всегда помнить, что, возможно, кроме этого примечательного игрока, рядом с нами стоит еще кто-то с другой стороны границы. Надо помнить, что, вероятно, есть и сам тот жертва, о котором мы не думаем. Тот тихий и молчаливый объект, о котором обычно в аффекте раздела материального или духовного имущества и споров мы забываем. Это может быть наше будущее, наши успехи или… или просто мирное население, которые мы внесли в это поле, поставили в сторонку и потом о нем забыли.

Наступила тишина, друзья вслушивались в отклики и отражения своих мыслей и чувств. А Рахамим тем временем добавил последнюю мысль:

– Одно я знаю точно, выучив из своей жизни: когда мы не можем изменить вещи согласно нашему желанию, то меняются сами наши желания.

Рахамим завершил свою речь более тихим голосом. Илан прекрасно понял смысл его последних слов и уловил, что дедушка не очень хочет дальше об этом говорить, а сам молодой человек не очень хотел об этом думать. Потому что это было больно и требовало много сил. А он был еще не готов к этому. Он вновь решил, что подумает об этом лучше «завтра».

Через две недели в позднюю осень Ашер с членами семьи посетили семью Клэйр. Он оказался прав, от одной встречи с этой милой девушкой мама успокоила все свои натянутые струны беспокойства за сына. Девушка была среднего роста, с волосами цвета золотистого блонда и светло-серыми глазами, словно цвет всей ее души, светлой и доброй. Они с Ашером как две противоположности дополняли друг друга по цветовой гамме. Все члены семьи собрались, несмотря на негодование отца и его запрет. После того, как Ханна убедилась, что сын будет искренне счастлив, и сама успокоилась. Вскоре состоялся скромный обряд обручения, и Ашер с Клэйр запланировали небольшую семейную свадьбу на весну этого года.

Близилась зима и, соответственно, день рождения Хилай. Илан уже смирился с тем, что будет ей писать картину, но теперь, увидев реакцию отца и переживания мамы, он вновь где-то глубоко внутри сделал шаг назад. Если среднему брату эти порывы стихийного бедствия отца давались почти без последствий, то в душе Амирама и Илана они оставляли глубокие повреждения в крове и жилище чувств. Одна часть молодого человека много раз пыталась подумать: а что было бы, если сейчас на месте Ашера был он? Но другая часть без колебаний давила эти мысли и уносила его куда угодно, лишь бы не думать о том, что так больно ранит.

Хилай с тех пор, как услышала, что Илан согласен с ней вместе рисовать, еще три месяца назад, перестала напоминать о своем дне рождения. Ей было бы это забавно, считать дни до дня рождения и играть в игру «А что же все-таки он ей подарит», но не теперь. Не теперь, когда дело дошло до серьезного выхода за некие пределы и преграды со стороны Илана. Молодой человек заранее присмотрел краски в небольшой лавке для художества в городе N. Зайдя в магазин, он услышал запахи моря, деревьев, неба и луж от дождя, запахи тишины и падающих листьев, которые он безмятежно рисовал в свои долгие отцу, короткие и быстрые самому часы жизни когда-то. Он словно унесся в свое недалекое прошлое, где он был самим собой, несмотря на запреты и жесткие рамки, которые ему ставил отец. Вечером он долго рассуждал, с чем могло быть связано то, что, когда он был маленьким, все эти нападения не оставляли такого глубокого шрама в его душе. Илан тщательно пытался анализировать, почему сейчас он, став взрослее и самостоятельнее, стал более ярко чувствовать эти выбросы злости и упреков со стороны отца.