Он не понимал, что есть разница и в его окружении, и в нем самом, если сравнить эти два разных отрезка времени. Он был дома, в окружении мамы и братьев с сестрами, у него были защита и поддержка, принятие и понимание со стороны экологичной среды, в которой его, растущее дерево, берегли. Но отец хитрым способом довел до минимума эти встречи и связи. Теперь он был основным его окружением вне учебы. Он был той нормой, которая со временем разъедает и формирует свои изгибы на камне. Он был хитрой водой, которая может точить камень. Илан не понимал, что, находясь в нужном окружении, однажды человек примет ту форму, что ваяет из него рука этого коварного мастера. Чтобы сохранить себя, необходимо слишком много сил и внутренней мотивации. Отец также поменял свой подход к Илану. С Ашером он понял, что вариант продавливания через свой авторитет не сработал. Теперь Илан был единственной его опорой и надеждой на будущее. Молодой человек видел каждые выходные улыбки и вел дружеские беседы с отцом, чему был очень рад. Вся эта игра была построена на подсознательном уровне с обеих сторон. И каждый из них как мог, так отмахивался от мыслей и размышлений по этому поводу, ибо они приносили дискомфорт. Каждый играл свою роль. Единственное, что они не замечали, что, играя в эти игры, люди действительно меняются, мало, медленно, но меняются. И какова будет цена, которую необходимо заплатить однажды, дойдя до линии соединения их путей, никто не знал. А пока же оба делали неторопливо шаги навстречу друг другу.
Зима в городке, где жила Хилай и семья Илана, была мягкой и теплой. Но для жителей города все равно вечера были слишком холодными, чтобы шагать у моря или проводить много времени на улице. Илан заранее запланировал занятия так, что был впереди группы, так как собирался весь этот день пропустить. Хилай была им предупреждена, что он будет ждать ее у колледжа ближе к концу ее учебы. С самого утра он приехал в свои родные места детства, обдуманно одевшись, чтобы не замерзнуть, сел у моря и вскрыл первый тюбик с краской. Ох уж этот запах, он вновь унес его в дни его душевной свободы. Он машинально вскрывал разные цвета и вдыхал их аромат, затем наносил крупными мазками на белый холст. Не было ни определенного рисунка, ни цели, что рисовать, ни четкой последовательности, что с каким цветом смешивать, его окутывало только удовольствие.
Хилай знала, что он не пойдет на учебу с утра, но не стала уточнять, что он будет делать. Она была уверена, что он приедет с утра сюда, к их камням, и будет сидеть и изображать именно те выражения на лице, что она много раз себе представляла. И вот она видит, как он вскрывает первый тюбик, второй, третий и все ровно так, как она воображала много раз в своих мыслях. Она пришла раньше Илана и села в кафе неподалеку от берега, чтобы дождаться ответа на свою чувствительность и интуицию. Но на берег вышла только после него и сидела достаточно далеко, чтобы быть незамеченной и не мешать ему дышать.
После того, как Илан завершил свою картину, он выпрямил спину и уставился на горизонт. Хилай еще немного понаблюдала за ним и затем не спеша направилась в его сторону. Она остановилась достаточно близко от него, но так, чтобы не видеть саму картину. Он ее пригласил к себе рукой и показал на холсте крупными мазками красивое, живое море. Хилай была очарована этим волшебством, которое могут создать краски.
– Ты вся замерзла, – сказал Илан, схватив ее руку, поцеловал каждый тонкий палец.
– Твой нос тоже похож на носик собаки, не менее холодный, чем мои руки, – коротко засмеялась она.
– Это тебе.
– Я знаю. Спасибо!
Молодые люди собрались и пошли вместе в сторону города.
– Хилай, поехали ко мне в город праздновать твой день рождения? А картину свою сможем у меня в комнате в общежитии вместе изобразить. – Илана посетила удивительная мысль. Он заберет ее с собой. Подальше от отца и от горьких мыслей.
– Давай! А что для этого нужно?
– Просто идти со мной. – Молодой человек подал ей руку.
Она сжала ее, и они пустились бегом в сторону автобусного вокзала.
Первый раз Илан был рад этим двум часам уединения в узких автобусных креслах. Пассажиров было не так много, как бывало вечерами, особенно в пятницу. По дороге они то болтали обо всем на свете, точнее, Хилай вела свой быстрый монолог, а он вслушивался в ее лепетание, словно песнь птички, то ехали, каждый в своих мыслях. Илан осознал, как важно то, что с кем-то можно просто молчать. Молчать и мечтать.
Приехав в город, первым делом Илан показал ей маленькое красивое кафе, где он периодически ужинал. Пообедав вместе, они пошли в парк, где со слов Илана было много красоты, которая могла наполнить человека. Напитавшись ею, по его заключению это великолепие природы позволит перенести свои чувства на холст и получить самый ощутимый результат. Парк был для Хилай слишком большим по меркам ее городка, где она прожила всю свою жизнь. Деревья были такими же прекрасными, несмотря на зимний период, даже, возможно, более красочными. Весь сад пестрел зелено-оранжево-красно-желтым цветом. И это были не цвета листьев, а плодов и цветков на деревьях и кустах. Пешие аллеи, словно линии на ладони, местами пересекались. Хилай представляла, что они попали на ладонь судьбы и будут выбирать себе дороги для жизни и любви. И вот они идут по этим тропам вместе, взявшись за руки, не давая друг другу упасть. Поддерживая друг друга и любя. Как бы было прекрасно пройти весь этот путь совместно. Все также не отпуская рук.
Илан заметил неподалеку высокий, пышный куст, усыпанный цветками кораллового цвета. Необычно маленький куст по сравнению с деревьями вокруг, но настолько густо наполненный цветом. Он не смог сдержать любопытства, какой энергией питался этот куст, что настолько буйно и сочно цветет. Он забыл на мгновение о своей спутнице. И свернул с тропинки по газону к кусту. Хилай в этот момент как раз размышляла, что широкую аллею любви они оставили вместе позади, теперь, по ее расчетам, шла тропа жизни – узенькая тропинка, на которую Илан свернул, чтобы они могли наслаждаться роскошью зимней природы поближе. В момент, когда он без предупреждения отпустил ее руку и отошел к кусту на достаточно далекое расстояние, она остановилась. Она не хотела ни одного шага делать без него. Он залюбовался кустом, а сзади все ближе подходила пожилая дама в теплом коричневом манто со своим питомцем. Хилай не хотела и его отвлекать, но и отступать от узкой тропинки тоже не хотела. Дама была уже совсем близка. Ее маленькая собачка легко обошла девушку. Дама была уже в двух шагах от стоящей статуи посреди тропы, и у девушки не оставалось ни одного другого пути, как сойти с нее и пропустить женщину. Когда Илан вернулся обратно, спросил ее, почему она такая задумчивая.
– Илан, никогда не уходи, не предупреждая меня. Обещай, чтобы в жизни ни случилось, ты не уйдешь, не предупредив, куда ты уходишь и зачем.– Она была все еще в задумчивости, и мысли, что однажды он ее вот также покинет, не оставляли ее, как она ни старалась.
– Ни за что и никогда, мой огонек! Я же замерзну, если уйду без твоего одобрения! —засмеялся громко Илан, что было ему не очень свойственно.
Хилай поняла, что у него хорошее настроение, и ей было всегда радостно слышать его редкий смех, поэтому она решила оставить свои размышления на вечер в одиночку.
После прогулки молодые люди посетили магазин продуктов, Илан вызвался сам готовить ужин. Затем они двинулись в сторону общежития.
Комната Илана была небольшой, на двоих студентов. Он жил в ней временно один. Она была обставлена минимальным количеством мебели и вещей. Деревянные шкаф и письменный стол охряного цвета, покрытые лаком, выделялись с первого взгляда. Они эффектно блестели, словно наружный слой краски, который был на них нанесен, замерз в тонкий, статичный слой зимнего льда. На столе в деревянном стаканчике стояли карандаши и ручки. Учебники лежали на левом краю стола почти у самого дальнего угла, аккуратно возведенные в башню согласно размеру. В комнате был маленький телевизор с выпуклым внешним экраном темно-коричневого цвета. По серебряным переключателям, что располагались по правому краю его прямоугольного корпуса, было видно, что со дня покупки ими мало пользовались. Илан сам никогда не включал его, но телевизор представлялся обязательным атрибутом почти любой жилой площади. Двухъярусная кровать показалась Хилай особо интересной, так как в жизни она видела такие только у подруг в домах. Она была застелена на обоих ярусах одинаковыми темно-зелеными покрывалами c рисунком в виде крупных коричневых пятен неправильной формы. Илан перебрался на нижний ярус, хотя изначально располагался на верхнем. Он всегда мечтал спать высоко над полом, как будто под звездным небом.
