Он долго смотрел на меня непривычно растерянным взглядом, а потом вдруг закрыл лицо руками. На его больших пальцах виднелись широкие кольца, будто бы сделанные из стекла — раньше таких украшений у Хольда не было. Вряд ли в тюрьме заботились о гламурном виде заключённых, поэтому, думаю, эта «бижутерия» каким-то образом не позволяла использовать колдовство.

Старик вдруг опустил руки и резко подался вперёд. Так резко, что даже коснулся льда кончиком носа. Судя по гримасе, проступившей на лице, это было весьма болезненно.

— Феликс, — из голоса Хольда исчезли обычные сварливые нотки, — подойди ближе!

— Зачем? — я слегка напрягся. Мало ли что дедуля задумал — вдруг тюремное заключение всё-таки сказалось на его пожилой голове.

— Подойди! Мне надо тебя потрогать!

— Заманчивое предложение, но я, пожалуй, откажусь...

— Не глупи! Я не вижу твою ауру без атрибута, но могу её почувствовать!

Мне не понравился тон, которым старик произнёс эти слова. В нём слышались страх и беспокойство, а не привычная ехидная издёвка.

Я подошёл ближе — до ледяной глыбы осталось буквально десять сантиметров.

Хольд прищурился, несколько раз шумно втянул носом воздух, словно пёс, который принюхивается в поисках следа, а потом просунул обе руки через дырку в ледяной преграде. На бледной стариковской коже сразу появились пятна, похожие на чёрные ожоги, однако колдун не обращал на них никакого внимания.

— С тобой происходило что-нибудь странное или непонятное? — холодные пальцы коснулись моего лба.

Вопрос настолько поразил меня, что я даже не сразу смог ответить. Да вся моя жизнь в последнее время это калейдоскоп из непонятных странностей.

— Тебе в алфавитном порядке перечислить или в хронологическом? — через пару секунд произнёс я. — У меня что ни день, то какая-нибудь ерунда.

— Например? — Хольд был предельно серьёзен и это напрягало.

— Например, я чувствую нездоровую тягу к магии... Мне хочется брать в руки предметы, на которые наложены чары — твой камень и другие подобные штуковины...

— Вот как? — старик прищурился. — А этот лёд или та образина на входе — они тоже тебя притягивают?

— Вроде бы нет, — я покачал головой. — А вот ведро — однозначно да.

— Дай его мне!

Хольд быстро ощупал ведро, простукал его со всех сторон, а потом отколупнул кусочек от дна.

— Вот, — произнёс он, — это и есть зерно ликвера... Совсем маленькое, правда... Какой кретин засунул его в ведро для помоев?

На ладони старика лежал крохотный — размером с яблочное зёрнышко — стеклянный шарик, внутри которого пульсировал синий огонёк. Притягательный до ломоты в зубах.

— С помощью этого ведра можно пройти мимо голема, — слова давались мне с трудом. Мысли в голове устроили хоровод вокруг одной манящей идеи — мне нужен этот огонёк.

— Понятно, — фыркнул старик. — Наверняка подобную глупость придумал гнусный Вегайн... Как будешь уходить, я спрячу зерно обратно.

Я механически кивнул, уже не обращая особого внимания на слова Хольда.

— Тебя притягивала вовсе не магия, Феликс... Тебя притягивал ликвер... Думаю, это последствия того ожога...

Какая-то часть разума, пока ещё способная соображать, согласилась со стариком. Наверное, я бы и сам мог догадаться, что дело не в колдовстве. Меня ведь не притягивали ни големы, которых мы с Марком повстречали на подходе к замку, ни зачарованное огнём оружие рыцарей... Правда, сейчас моя невнимательность уже не имела никакого значения — вся вселенная сжалась до размеров крохотного пульсирующего огонька.

— Такие же зёрна, только гораздо крупнее, есть в атрибутах мастеров и в артефактах, рассчитанных на длительное дейст... — Хольд запнулся на полуслове. — Феликс, что с тобой?

Я прекрасно слышал всё, что говорил колдун, но мой взгляд и моё внимание были прикованы только к этому бьющемуся в крошечном пузырьке «светлячку». Он хотел на свободу, и я хотел на свободу вместе с ним.

— Феликс? Ты чего?

Вместо ответа я хлопнул Хольда по тыльной стороне ладони и схватил огонёк, подлетевший чуть ли не до потолка. Руку пронзило тягучей, но невыносимо приятной болью.

— Что ты делаешь? — завопил старик. — Отдай! Если ты случайно разрушишь управляющие чары, то голем нападёт на тебя!

Что за чушь? Какой ещё голем? Мысли путались и цеплялись друг за друга. Кто я?

— Феликс!!!

Что я здесь делаю? И почему светлячок всё ещё не на свободе?

Пальцы с силой сдавили шарик, и тончайшее стекло не выдержало такого напора. Хруст, боль, пронзительный свет...

Огонёк превратился в бушующее синее пламя, окутавшее меня приятным теплом. Оно проникало сквозь поры кожи и уходило куда-то вглубь, разогревая мышцы и кровь. Наслаждение. Я засмеялся, закрыв от удовольствия глаза. По венам и артериями струилась непреодолимая сила, которую невозможно описать словами.

— Феликс! Феликс! Что ты наделал??

Я видел сквозь опущенные веки. Темнота ушла, и тюрьму заполнило синее марево, на фоне которого пятнами выделялись предметы и люди... Кольца на больших пальцах Хольда светились белым огнём, а паутина магической печати на шее колдуна распустила во все стороны свои дрожащие чёрные щупальца.

— Феликс! Сзади!

Старик хотел помочь, хотел предупредить меня об опасности, но в этом не было нужды — я и так чувствовал, как по потолку ползёт уродливая многоножка. Острые когти впивались в камень, а скелет из живостали едва заметно вибрировал. Зелёно-фиолетовый червь — Кербер ощущался в этом мареве именно так — готовился к прыжку.

— Беги! — надрывался Хольд. — Тебе не справиться с ним, а я не смогу помочь!!!

— Мне не нужна помощь.

Длинное туловище голема распрямилось, как пружина, отправив тушу изо льда и стали в недолгий полёт. Полёт, который был прерван магической формулой, вспыхнувшей в моём мозгу: Уска-паткар-банду!

Тело голема рухнуло на пол, оплетённое ярко-красными кольцами. Лёд крошился и трескался под натиском моего заклинания, но тварь даже не думала подыхать — Кербер бился, как рыба в сетях, задевая длинными когтями стены. Хруст и скрежет заполнили коридор.

Попавший в кровь адреналин смыл наваждение, захватившее меня после поглощения зерна ликвера. Теперь я осознавал, что делаю, и мог себя контролировать, однако бушующая внутри сила никуда не ушла — она разрасталась во мне словно опухоль.

Вместе с ясностью мысли пришло понимание того, в какую неиллюзорную задницу я себя загнал. Схватка с Кербером не могла закончиться ничем хорошим — даже если удастся победить, то в дальнейшем меня накроет целым шквалом проблем.

Я по-прежнему видел всё сквозь синее марево и ощущал силуэты людей даже через стены — заключённые, за исключением моего старика, сидели по углам, опасаясь выглядывать в коридор. Со всех сторон правильное поведение: так меньше риска получить случайный урон или стать ненужным свидетелем...

— Дави его! — кричал из-за ледяной перегородки Хольд. — Дави его, Феликс!

Мой единственный болельщик надрывался изо всех сил, но от его воплей было мало толку. Я и так давил, как мог, сплетая заклинания без остановки, однако голем с каждой секундой двигался всё свободнее и всё быстрее. Он рвал красные кольца, сжимавшие его ледяную «плоть», на их месте зажигались новые, которые тут же рассыпались, неспособные перебороть сопротивление этого существа.

— Не надо так много заклятий! Тебя разорвёт!! Увеличивай магическую власть и дави!!!

Прекрасный совет. Знать бы ещё как это сделать...

— Просто доверься воображению! — Хольд будто бы услышал мои мысли. — И дави!

Представив, как сила перетекает от меня к заклинанию, я так крепко сжал кулаки, что по пальцам потекла кровь. Кольца, обивавшие тушу Кербера, сразу налились ярко-багровой краснотой, смяв часть лап и отколов солидный кусок льда. Получилось!

Правда, не успел я обрадоваться, как виски заломило от острой боли, голова закружилась, а вишенкой на этом торте из страданий стал очередной вопль старика, который теперь хотел совершенно противоположного: