— Есть. Сын.

— И… где?

— Не знаю. Это был не его ребенок. И он продал.

— Продал?!

Сиу кивнула.

— Сначала меня. Знаешь, я теперь вспоминаю и не могу понять, когда это случилось. Когда я стала делать все, что он скажет? Просто из страха, что если не сделаю, то он больше никогда в жизни на меня не взглянет!

Её рука дрогнула, и мутная жижа пролилась на столешницу.

— Проклятье!

— Так, — я терла семена с остервенением. Понятия не имею, для чего они нужны, но это все неправильно. — Твой сын, он… человек? Наполовину?

— У нас не родятся полукровки.

— А отец его…

— Не знаю. В тот дом приходило много мужчин. Кто-то из них. Я не сразу поняла, что случилось. А ему… ему стало интересно. И он забрал меня. На время. Потом родился ребенок. А я разбирала травы. И он понял, что я могу приносить иную пользу. Оставил рядом.

А ребенка продал.

Нет, правильно я ему башку прострелила, жаль, один лишь раз.

Я потерла пестиком лоб.

— Погоди. Если так, то… то можно ведь документы поднять! — собственная идея показалась вдруг донельзя здравой. — Эдди говорил, что здесь все сделки регистрируются. Значит, будет имя покупателя.

Сиу молча смотрела.

— Нужно его найти.

— Зачем?

— Это ведь твой ребенок.

Она нахмурилась, раздумывая над сказанным.

— Обычно матери своих детей любят.

— Я сиу.

— Помню, но… мне кажется, что твоя мать, она немного преувеличивала. Про вашу нелюбовь. В смысле про то, что вы любви не испытываете. Или привязанности. Твоя сестра о тебе волновалась. И боялась. И еще она точно не откажется принять твоего сына.

Молчит.

— Да и люди… они не все такие, как Змееныш.

— Добрые?

— Разные. Есть добрые. Есть злые. Подлые. Коварные. Щедрые и жадные. Самоотверженные. Всякие. Но это не значит, что их всех надо бояться или ненавидеть. И сиу ведь тоже разные. Орки… мы как-то должны научиться жить вместе.

Замолкаю.

По-дурацки это все звучит. Навроде речей нашего мэра, когда он решает в очередной раз выбраться и начинает рассказывать, что все мы в городе друг другу братья, сестры и большие друзья. Хрень, если подумать. И у мэра её говорить получается куда как лучше.

— Ты многое знаешь. И умеешь. И… и… — запинаюсь.

— Главный белый человек предложил мне остаться. Тут, — сиу погладила столешницу. — Потом. Когда я вернусь. Он сказал, что мало целителей. И я нужна.

— А ты?

— Я собиралась умереть.

— Так себе план, вот честное слово.

Сиу склонила голову. А ведь она больше не выглядит такой изможденной, и глаза стали ярче, будто что-то перестало высасывать из неё силы.

— Ты найдешь моего сына, женщина с древней кровью?

— Постараюсь, — я протянула руку. — А ты больше не станешь травить моего мужа?

Улыбка у них все-таки жутковатая. Сиу коснулась пальцев, очень аккуратно сжала руку и ответила:

— Разве что сама попросишь.

Не попрошу.

Я ведь не произнесла это вслух, но сиу усмехнулась:

— Не спеши, белая женщина. Всякое быть может.

— Не спешу. Но просить не буду, — я выдержала прямой её взгляд. — Если понадобится, сама пристрелю. Без посредников.

Сиу рассмеялась.

А потом отобрала у меня ступку с зернами, которые так и не получилось раздавить.

— Слабая женщина, — сказала она. — И сильная. Как это у вас, людей, так получается?

Понятия не имею.

— Руку дай, — ступку сиу отставила в сторону. А я протянула руку. И смотрела, как темные капли катятся по белому фарфору, чтобы смешаться с чем-то желтым, жирным с виду. Сиу не удержалась и лизнула рану.

Закрыла глаза.

— Хорошо… — сказала она чуть позже. — В твоей крови много огня. Берегись.

— Чего?

— Тех, кто пожелает его отобрать.

— Поберегусь.

Она принялась размешивать зелье. А я все еще смотрела. На неё вот. И думала, что она… она вернула себя. И другие тоже.

У Августы тоже получится.

Но… почему тогда мне так не спокойно?

— Ты много думаешь, белая женщина с огненной кровью, — палец сиу коснулся моего лба. — Это не всегда полезно.

Она подцепила когтем часть массы и ловко скатала шарик, который поставила на стеклянную доску. Рядом скатала вторую и третью.

— Зачем столько?

— Та женщина, что связана кровью с твоим мужчиной, долго была рядом с… — сиу запнулась, не способная произнести имени. — Она носит его дитя. А дитя наследует силу отца. Потому не уверена, что хватит одной.

Понятно.

Я вообще ни в чем не уверена, а сейчас неуверенности еще больше стало. А если… если сиу приготовила отраву? Ну, скажем, чтобы от Змееныша и следа не осталось, не то, что ребенка?

Может такое быть?

Наверняка.

— Не бойся, белая женщина, — она вновь уловила мои мысли. — Желай я её убить, я бы убила.

— А ты не желаешь? — уточнила я просто на всякий случай.

— Не знаю, — сиу закончила катать пилюли. — Слишком много всего произошло. И ты права. Мне рано уходить за край небес. Надо сперва хорошо все обдумать.

Уже легче.

— Но здесь твоя кровь и травы, которые используют женщины моего племени.

Ее пальцы вновь коснулись сияющей капли.

— Несмотря на благословение той, кого считали великой матерью, все одно выносить дитя получалось не у всех. Травы помогали. Я напишу тебе, что здесь.

Да, только толку-то?

Я в травах понимаю чуть больше, чем ничего. Эдди… Эдди что-то понимает, но сомневаюсь, что разберется. Местный целитель?

— А другим ты тоже помогала?

— Нет, — сиу покачала головой. — Он не просил. Я же… я плохо помню, почему, но испытывала лишь ярость. И радовалась, когда они умирали.

Сиу задумалась.

А я…

Я взяла её за руку. Осторожно так.

— Как-нибудь все да наладится, — сказала я. Без особой, впрочем, уверенности.

* * *

Августа все еще спала.

Её поили сладкой водой и мясным бульоном. Её обтирали и меняли простыни. Она была беспомощна, но в тот единственный раз, когда её решились разбудить, она вцепилась в лицо Чарльзу.

И вот снова…

Поможет?

Или… я бы не рискнула. Но это все-таки его сестра. И он пришел. Сел на край кровати, взял её за руку, нежно так, бережно. Меня кольнула ревность. Вдруг подумалось, что, если бы Августа умерла, всем было бы проще.

Он бы поплакал.

А я бы утешила.

И… и у него не было бы причин возвращаться на Восток. Он бы остался здесь, в городе, и мы действительно купили бы дом.

За мысли стало стыдно, хотя и не слишком.

— Думаешь, получится? — спросил Чарльз отчего-то шепотом. Я же пожала плечами. Надеюсь, что получится. Он ведь с ума сойдет, если нет. А я… я не хочу, чтобы ему было плохо.

Сиу присела у постели.

Склонилась над Августой. Втянула запах её.

— Лучше, — сказала она. — Хорошо.

Она раздвинула губы, а потом, ловко, сунула за щеку пилюлю. Августа во сне дернулась было, но тут же замерла.

— И… все?

Признаться, я ждала чего-то… чего-то другого, что ли?

— Подействовало? — уточнил Чарльз.

А сиу пожала плечами.

— Разбудите, станет ясно. Но… — она задумалась, явно не зная, стоит ли говорить. — Будьте осторожны. Он был хитер. И она хитра.

— Она просто… она не виновата! — Чарльз нахмурился.

— Не вина. Другое, — сиу коснулась сжатым кулаком груди. — Я знала травы. Я делала яды раньше. Я делаю яды сейчас. Она делала подлости.

— Идем, — я потянула её за руку прежде, чем Чарльз ответил. — Мы поняли.

Я поняла.

Любовь, конечно, дурманит мозги, но она не нужно только её обвинять.

— Что она натворила? — тихо спросила я, когда дверь закрылась.

— Убивала, — сиу посмотрела мне в глаза. — Ты хороший враг. Честный. Она — опасный.

— Погоди, — вот эта новость совершенно меня не обрадовала. — Кого она убивала-то?

— Других. Кто взошел на ложе. Разделил.

— И… то есть…

…с подземного кладбища подняли двадцать два тела. И насколько знаю, невеста Орвуда была среди них. А еще Молли. И не только она.