И там уж посмотрим, способна ли эта побрякушка с драконом управиться.

Хотя, конечно, дракон из меня…

Не важно.

— Тебе ведь Странник нужен был, верно? С самого начала.

— Не совсем.

— Та женщина?

— Подземный народ, который обретается здесь со времен незапамятных, — нараспев протянула Молли и глаза прикрыла бесстыжие. — Мой дядюшка полагал, что они и есть первые истинные обитатели этой земли. А еще, что хранят они память о мире, который существовал задолго до появления здесь людей.

— Не ошибся. Почти.

— Он был одержим этой идеей, — призналась Молли. — И столько сил потратил, чтобы выйти на Странника, чтобы связаться с ним, чтобы заслужить его доверие… а потом взял да и умер.

— Не без твоей помощи?

Она пожала плечами. Мол, не она такая, жизнь такая. Погановатая. Тут-то, конечно, я могла и поспорить. У меня тоже жизнь не ахти, но я родных не убиваю.

— Он мог бы и сотрудничать.

— И когда ты на другую сторону переметнулась? — поинтересовалась я, раз уж все одно сидим. И главное, сидим-то, опираясь, на ногу голема, который теперь выглядит не просто большим — здоровущим. Нога эта, что колонна, а над нею поблескивает металлом тяжеленная туша. Пахнет железом и маслом, и алхимией. И не отпускает поганое чувство, что если голем этот ногой шевельнет, то раздавит меня на раз.

Но Молли спокойна.

И я буду.

Постараюсь.

В конце концов, выдирать этой твари волосья надо в обстановке подходящей, располагающей, чтоб ни одна скотина процессу не помешала. А то тут людишек вокруг хватает, суетятся вроде бы, но и за нами приглядывают. Особенно тот, здоровый, что меня притащил.

— Да я как-то и не думаю, что переметнулась, — Молли вытянула ноги. — Присяги я не давала. Это они там почему-то решили, что могут мною распоряжаться.

— А не могут?

— Только потому что взяли и вырастили меня? А мне надо преисполниться благодарности и разгребать то дерьмо, в которое меня макали? Дядюшка мой… да какой он дядюшка, вытащили сиротку из приюта, сочинили слезливую сказочку о потерянных родителях и родственнике, который помочь решил. Ага… одинокий мужчина подозрителен. А вот если он один воспитывает ребенка рано умершего брата или там сестры, то все вокруг к нему сочувствием проникаются. Да и ребенка к делу приставить можно. Кто вообще на детей внимание обращает? А они, поверь, не глупые. И слышат многое, и видят. И принести-унести могут, спрятать, скажем, в доме крохотную вещичку… кто заподозрит милую девчушку, которая так страдает по любимой матушке?

Она скривилась.

— Дерьмо, — согласилась я. — Только… думаешь, в приюте было бы лучше?

— Понятия не имею. Может, и не было бы. Кабы этим все… но я подрастала… а знаешь, есть люди, которые очень любят юных девушек, чем моложе, тем лучше… и порой эти люди занимают немалые посты… и тогда становится очень важно получить некую информацию, которая могла бы оказать на них влияние.

— Тебя…

— Пустили в разработку. Так это называется. Зачислили в штат. Определили содержание. Объяснили, что я или работаю, как должно, и в итоге получаю деньги, а, глядишь, даже титул, не говоря уже о поддержке, или вдруг погибаю в расцвете лет, потому как оставлять такую, знающую, на свободе да без присмотра неразумно.

Да уж.

Нет, все равно не сочувствую. И в нужник макну пару раз. Мы-то её не трогали, мы-то помочь хотели. Ну, Чарльз хотел.

На свою голову.

Сердце кольнуло. Что с ним? И с Эдди? И… и она говорит, что не тронула, но этой твари у меня веры нет. С другой стороны, зачем ей убивать? Убить кого-то, по себе знаю, не так и просто. Мало того, что совесть гложет, так еще и время… застрелить?

Порохом от неё не пахло, я бы учуяла. Он на редкость, зараза, въедливый, особенно в месте таком, как это, где ветра нет.

И крови не чую.

А без крови… душить долго. Магией? Она точно магию использовала, чтобы меня отключить.

— Потом… случилась неприятная история. Дядюшка возомнил себя самым умным, и в итоге просчитался. Вот мы тут и оказались. Он злился. Сперва. Решил, что я виновата, хотя… в чем я виновата?

— Сколько тебе лет? На самом деле?

— Лет? Тридцать пять, — она повернулась.

— А по виду не скажешь.

— Знаю. Есть… разработки. Мне что-то давали, что-то такое, чтоб дольше выглядела юной. Это ведь выгодно. Оказывается, сложно найти девицу, которая бы мало того, чтобы хорошенькой была, так еще и характером обладала нужным. Вот и пользуются обычно по полной. А что потом с этих их зелий бывает… — она зло сплюнула. — Я ведь никогда не беременела. И как выяснилось, вряд ли когда смогу. Чему-то там, внутри, не дали развиться. Сформироваться… зато вот стареть буду медленней. До некоего предела. Какого? Никто не знает. Думаю, они сами тоже…

— Ты его ненавидела?

— Дядюшку? Пожалуй, что… не сразу. Сперва я была благодарна ему. Как же… сирота бездомная. Еще гордилась тем, что служу короне. Потом влюбилась. Это нормально. Было время, когда я в рот ему смотрела и из шкуры готова была вылезти, лишь бы угодить. А он пользовался. Нет, не так, как ты думаешь. Мы не спали. Это… всегда все усложняет.

Я молчу.

Мне сказать нечего.

Тридцать пять… матушке чуть больше, но она выглядит молодо. Все так говорили. Однако, выходит, не настолько молодо, как Молли?

И…

И ничего это не значит.

— Потом я становилась старше. Приходил опыт. Понимание.

— Чего?

— Того, что меня использовали. Все. И дядюшка, и те, кто над дядюшкой. И… если бы нас не сослали в эту вот дыру, то год или два, может, три, но меня бы заменили.

— Как?

— Обыкновенно. В лучшем случае отправили бы куда-нибудь подальше… может, пристроили бы замуж, но вряд ли. Слишком ненадежный был бы брак с моей неспособностью родить. Хотя… всегда найдется, где использовать рабочего агента. А нет… — Молли провела пальцем по горлу. — Но скандал случился, а тут как раз замена понадобилась. Ну и… всплыла кое-какая информация.

— Про подземников?

— И про них. Про древние города, в которых спрятаны немыслимые сокровища. И тайные знания.

Ну, если сокровища, тогда понятно.

Сокровища, они ведь везде пригодятся, особенно, если немыслимые. Такие только государству и хранить.

— Вот и спровадили, с одной стороны наблюдать… и не только. Мастера давно уже сотрудничают с той стороной.

— Правда?

— А то. Этот город только кажется самостоятельным. На деле просто удобно собрать всех придурков, недовольных правительством, в одном месте. Пусть себе играют в независимость, заодно уж испытывают то, что там, во внешнем мире, испытывать неудобно. А то мало ли, вдруг кто узнает, что корона спонсирует опыты над людьми? Нехорошо получится.

— А она спонсирует?

— Тебе документы предоставить или на слово поверишь? Ты… вообще поражает наивность. Ты хоть представляешь, сколько денег нужно, чтобы построить все это?! — Молли не удержалась и руки вскинула. — Там, наверху? И поезда? Дороги? Дома? Площади? Перевезти людей. Поселить их. Сделать так, чтобы в первое время они не загнулись от голода?!

— Не ори, — проворчала я.

Ну… да, если так, то выходит, что права. И от этой правоты становится тошно.

— То-то и оно… те, кто там наверху, они прекрасно понимают правила игры. И долги отдавали сполна. И мы с дядюшкой, это так… дань традициям. Ссылка опять же, туда, где особо не навредим, даже если болтать станем. Ну и работа, конечно. Сюда, как ни странно, много чего интересного попадает. Вот и приглядывали, пока…

Она замолчала и поднялась.

— Ладно, не важно. Он сам тебе все расскажет.

А я тоже поднялась и не стала уточнять, кто. И о чем расскажет. Вот увижу и пойму. Главное, сразу не прибить.

Чарльз очнулся от того, что на лицо лили воду.

Тонкой струйкой.

Ледяную.

Вода обжигала и скатывалась по щекам на шею, за шиворот. Под ним уже лужа набралась, одежда промокла, и Чарльз вяло подумал, что теперь точно заболеет. И открыл глаза. Ничего не изменилось, разве что вода в глаза попала.