Суета в зале нарастала.

А Милисента тянула куда-то в сторону, вглубь.

— Августа…

— Сейчас она рядом со Змеенышем, — она втащила Чарльза в узкий коридор. — Надо кое-что забрать. Вернуть. То, что он украл. И твою сестру тоже. Если не ошибаюсь, эта сволочь сейчас попытается спрятаться.

Она смахнула прядку, выбившуюся из прически.

— А стало быть, и сестру свою приберет. Она же ему нужна.

Милисента огляделась.

— Черт. Забыла.

— Что?

— Где у него кабинет… погоди… сперва пойдем ко мне. Ну, туда, где меня поселили. А оттуда уже я выведу.

— Не стоит, — Орвуд смахнул с рукава пылинку. — Я прекрасно представляю, где находится указанное вами место.

Его еще не хватало.

— А… — Милисенда огляделась. — Эдди?

— Был со мной, — сказал Чарльз. — Но потом отошел, а куда… я потерял его.

— Потерял Эдди? — вот теперь она удивилась.

— К сожалению. На нем один артефакт, поэтому и вышло…

— Здесь он, — орк огляделся. С его появлением в коридоре стало тесно. — Там. Чую. Слушает.

— Что?

— Все. Говорит, что старый ваш знакомый велел спускаться до подвалов, что верх перекрыт будет. И чтоб, стало быть, поспешали. А он подсобит пока.

Орк медленно повернул голову влево, потом вправо.

— Вы-то поспешайте, а я ту…

— Нет, — Милисента вновь подула на прядку. — Вы тоже нужны. Вы ведь сможете услышать… ну, почуять вашу вещь?

— А то. Веди.

Вел Орвуд. Решительно так, с видом человека, которому не единожды случалось проходить по этим вот узким и прямым коридорам.

— Башня была построена по личному проекту Родда, — он шел и говорил, а Чарльз не мог отделаться от мысли, что болтает некромант лишь потому, как эту тишину слушать вовсе невозможно. — Так мне сказали при встрече. Типовые блоки. Типовые этажи. Они все повернуты на единообразии. И остальные башни такие же. Унификация. Так это назвали. В теории унификация позволяет снизить затраты на строительство. А еще организовать города.

Местный был организован, мягко говоря, странно.

— При возведении кварталов из отдельных одинаковых домов можно сэкономить приличные деньги. И само жилье станет дешевле. Это даст возможность расчистить города и победить бедность.

Милисента хмыкнула.

— Здесь же есть лучи-коридоры, которые смыкаются в центре. Через всю башню проходит шахта, в которой движется кабинка на веревках.

Чарльзу уже не нравилось, как это звучит.

— Механизм надежный. И прелюбопытный. Я хотел приобрести чертежи. Полагаю, будет весьма удобен для подъема на колокольни.

Вот только о колокольнях сейчас и думать.

Где-то далеко раздается грохот, и все молча переходят на бег. Милисента подхватывает юбки, тихо матерясь. Ноги её в темных чулочках чудо, до чего хороши.

И…

— Тут! — она указывает на дверь. — Я вспомнила!

— Там, — прикрыв глаза, кивает орк и лицо его меняется, оно словно окончательно утрачивает всякое сходство с человеческим. Проступают иные черты, резкие, злые. — Есть. Зовет.

Чарльз вот ничего не ощутил, кроме, разве что…

— Погодите, — он встал перед дверью, по которой протянулась вязь защитного заклятья. Первый уровень. И делал его мастер. Стало быть, скорее всего артефакт, причем настроенный на кровь и силу. Взломать его… можно, но на это понадобится время.

— Вижу, — Орвуд щурится. — К сожалению, здесь я бессилен. Мои способности несколько иного плана.

А вот Чарльз…

Взломать не выйдет, но если поглотить… артефакт вряд ли настроен на уничтожение. Если Чарльз правильно понял, то Змееныш жадноват.

Мягко говоря.

Нет, он не стал бы рисковать.

Или вредить.

Он…

Чарльз протянул руки, осторожно коснувшись пальцами нитей. Главное, не потревожить. Вот так. Его собственная сила отзывается, пытаясь выплеснуться, стереть преграду, но это снова не то.

— Милли, обними меня, пожалуйста.

Просьба невозможная почти, но его обнимают.

— Я буду поглощать силу, но не уверен, что моего резерва хватит. Твой выше.

— И что делать?

— Тяни. Столько, сколько сможешь. Но сначала я…

Заклятье тревожно подрагивает. И наверняка, Змееныш скоро получит сигнал. А стало быть, не до церемоний. Чарльз делает вдох и на выдохе тянет эту чужую, искусственную силу, в себя. Она сперва сопротивляется, но стоило появиться первому разрыву, и силовой поток установился.

Ну же.

Наверняка используется накопитель.

Грохот внизу повторился.

Не отвлекаться. Не…

Накопители бывают нескольких видов по емкости. И если бытовые Чарльз мог опустошить, то на более сложный его не хватит. Не хватило бы. Если он правильно понял, то ныне его способности изрядно выросли.

Тянуть.

Сила горькая, как чай, который пил старый дворник и Чарльза потчевал, когда удавалось улизнуть из классов. Дворник не рассказывал о жизни, он и вовсе разговаривал мало, но просто наливал чай в гнутую жестяную кружку и бросал тулуп поверх старого ящика.

Там, в дворницкой, было тесно и странно пахло.

Сила колыхнулась.

И пошла волной. Первая? Первую Чарльз поглотил без остатка. Но нити не лопнули. Стало быть, запас еще имеется. Ну же, быстрее.

В дворницкой он почему-то гораздо меньше тосковал по дому. И проблемы, такие серьезные, неразрешимые почти, вдруг переставали волновать.

Вторая волна.

И… он почти на пределе. Сила наполняет. Переполняет. Сила выходит с кровью, которая вновь из носа хлынула. Смешная слабость. Все в его классе были куда как крепче Чарльза. А он вечно, чуть перенапряжется, и кровью паркет заливает.

Это злило.

Ничего, потерпит. Немного уже осталось. Рывок. И…

Сила уходит, проходит сквозь него, как вода сквозь песок. Дышать становится легче. А руки в тонких белых перчатках — Милисенте не идет белый, ей нужны яркие цвета, такие, как она сама — раскаляются. Они уже не руки, но угли, готовые прожечь костюм.

Чарльз отступает.

Его покачивает. И нос, снова этот нос.

— Возьмите, — Орвуд протягивает платок. — И был бы благодарен, если бы вы взглянули. Подозреваю, что ловушка здесь не одна.

Не одна.

По полу пролегла нить, но её Чарльз просто переступил. А вот Милисента присела, коснулась и… нить исчезла.

— Вот как ты это делал, — задумчиво произнесла она. — Теперь понятно. Там еще есть.

И здесь.

Он был параноиком, Уильям Сассекс-младший, Наставник, Император и просто ублюдок. Чарльз держал платок у носа, думая, что до чего же он все-таки жалок. А Милли гасила нить за нитью и, кажется, получала от этого немалое удовольствие.

— Осторожно, — голос звучал на редкость гнусаво. — Это может быть опасно.

— Я знаю, — она посмотрела снизу вверх, подбирая капли чужой силы. — Но… это даже не я.

— А что?

— Вот, — Милли вытащила нитку, на которой висел знакомый флакон. — Он голодный. Очень голодный.

Странно, но Чарльз не ощущал во флаконе ничего-то необычного. Древний. Красивый, пожалуй. Но обыкновенный. Впрочем, стоило Милли склониться над очередной сторожевой нитью, которая уходила куда-то в стену, как флакон вспыхнул.

А в стене появилась трещина.

Вертикальная.

— Я не нарочно, — сказала Милисента, сжав флакон в ладошке. — А это что?

Тайная комната.

Ну конечно, какой приличный злодей обойдется без тайной комнаты?

Чарльз осторожно коснулся створок. Ничего не случилось. Если и было сторожевое заклятье, оно сгинуло, растворенное Милисентой. Створки молча распахнулись.

Комната.

Именно, что комната. И довольно просторная. Стены обтянуты алой тканью, на которой поблескивают золотом короны и королевские розы. На полу — красный же ковер, толстый и темный. Стол, чьи львиные лапы утонули в ковре. Сам стол солидный, из тех, что не стыдно заводить в приличном доме. И стопка бумаг, и серебряная чернильница в виде быка, и лампа с золотым абажуром лишь добавляли солидности. Портрет Змееныша в императорских регалиях. За портретом, надо полагать, обнаружится сейф. Но сейчас Чарльза беспокоил не император.