Как-то Чарли сказал, а у меня прям по спине мурашки поползли.

Совпадение?

Да ну на хрен такие совпадения. Тут не надо семи пядей во лбу быть, чтобы понять: никакие это не совпадения.

— И что делать будем? — поинтересовался Чарли, а я вдруг поняла, что держусь за него, как дитё за мамку. Отчего стало неловко.

Слегка.

И еще потому, что мне определенно не хотелось отпускать его руку. А он делал вид, будто и не замечает. Ни руки. Ни неловкости. Вот что значит, воспитанный человек.

А жизнь его со мной связала.

Я подавила вздох.

— Честно говоря, — некромант потер лоб. — Я не вижу причин отклоняться от первоначального плана. Да, может статься, кто-то поставил себе целью собрать все эти… артефакты.

Он еще рученькой хитрый знак сделал.

— Однако, во-первых, сомневаюсь, что это в принципе возможно. Во-вторых, долг требует вмешаться, а здравый смысл подсказывает, что наших ресурсов для вмешательства явно недостаточно.

— Башку ему свернуть, — прогудел Дик.

— Змеенышу? — уточнил Эдди.

— Ему самому…

— Согласен, что данный вариант решения проблемы, — некромант мягко улыбнулся. — Видится не только оптимальным, но и наиболее легко реализуемым. Но мне кажется, что эта легкость несколько… обманчива.

— Чего? — Эдди с Диком переглянулись. А я в очередной раз удивилась тому, что есть кто-то поздоровее Эдди.

— Одно дело афера с влюбленной женщиной и её приданым. К сожалению, подобное случается довольно часто. Некоторые подлецы воистину поражают изобретательностью, когда дело касается чужих денег. Но… все как-то…

— Он бы не потянул в одиночку, — добавил Чарли и тихонько сжал мои пальцы. — Ему нужен был кто-то, кто указал бы на Августу. Кто помог бы с ней познакомиться. Сочинил этот вот план… и теперь там, на Востоке, представляет интересы. Не говоря уже о том, что в деле о наследстве не обойтись без хорошего законника, а действительно хорошие законники не рискнут связываться с посторонним человеком и сомнительным делом. Ко всему добавьте его иные связи… в этом вот городе. Нет, вы правы, для одного человека — это чересчур масштабно. И зачем? Даже при условии болезненного честолюбия все можно было бы сделать куда проще. Здесь другое.

— Но шею свернуть уродцу не повредит.

— Уродцу-то как раз и повредит, но в остальном… если выпадет случай, то почему бы и нет, — Чарльз пожал плечами. — Я бы с превеликим удовольствием. Подозреваю, что в чем бы ни состояла его роль, он достаточно важная фигура.

Утомили они меня.

Точно утомили.

Я подавила зевок, подумав, что не хватало вновь провалиться в сомнительного свойства сон, и прикрыла глаза. На секундочку. А когда открыла, обнаружила, что вокруг тихо и темно, и рядом, прижавшись ко мне, точнее прижав меня к себе, кто-то сопит.

Спросонья двинула локтем, а потом усовестилась, ибо сопел этот человек совершенно по-свойски.

Чарли.

Муж.

А с мужем и вправду спать как-то теплее, особенно если под тяжелым, попахивающим плесенью одеялом. Рядом где-то заворочался Эдди, повернулся ко мне и велел:

— Отдыхай.

Сказал он шепотом.

А я кивнула.

Буду.

Болело… да все болело. Ноги особенно. И еще плечи. И главное, боль эта исходила изнутри. Она была не сильной, скорее такой вот, мучительной, которая случается после долгой работы. Я завозилась, пытаясь лечь поудобнее, но Чарли встрепенулся.

— Что? — тихо спросил он.

— Ничего. Просто ноги затекли, — врать нехорошо, но почему-то говорить правду не хотелось.

Да и вправду не страшно. Поболит и перестанет. Это усталость накопилась.

Именно.

— Спи, — сказал уже Чарли. — Хочешь…

Он сжал руку, и я почувствовала теплый поток силы, который прокатился по крови. Стало легче. И спокойней. И уютнее. А еще подумалось, что быть замужем не так уж и плохо.

Я закрыла глаза и провалилась в сон. К счастью, обыкновенный, отдыхательный.

* * *

Когда я проснулась второй раз, солнце стояло уже высоко. Оно пробивалось сквозь серые стеклышки, наполняя мастерскую неровным светом. В полосах его плясали пылинки. Свет разливался по полу, выхватывая его неровности и пятна, подчеркивал ржавчину на железе и потеки на стенах. Странно, но сейчас мастерская выглядела, пусть и заброшенной, но вполне уютной.

Я села.

Зевнула.

Огляделась. Надо же, кровать… откуда взялась? Хотя… крепко я, видать, вчера приснула. С другой стороны, есть отчего. Кроме кровати, которую поставили прямо посередине залы, нашелся и матрас, набитый свежею — или почти свежею — соломой, пара подушек да почти новое одеяло. Постельное белье тоже имелось, что вовсе поразило меня до глубины души.

Я потянулась, отметив, что вчерашняя боль, если не ушла полностью, то почти и отступило. Чуть тянуло мышцы шеи и плеч. Подумалось вдруг, что это ж логично. Я ведь летала. Вот с непривычки и натрудила. Потом подумала, что летала я во сне, а мышцы болят наяву, и это уже совсем не логично. Потом мне думать стало лень и я обошла кровать кругом.

Так и есть.

Знакомый саквояж в углу. И шляпа Эдди. И еще его же револьверы с кобурой, что странно, потому как он их и дома не всякий день снимал. А тут снял. Стало быть, чувствует себя в безопасности?

А сам он где?

Эдди обнаружился внизу. Он сидел за старым верстаком, сгорбившись, склонившись над чем-то кривеньким и с виду напрочь ржавым. Меня он почуял, вскинул голову и улыбнулся.

— Выспалась?

— А то, — я подавила зевок и потянулась. — А ты?

— И я. И Чарли…

Он запнулся. Я же махнула рукой. Замужем, так замужем. Что уж теперь-то.

— Не злишься? — Эдди всегда меня понимал.

— Нет. А где…

Муж-то у меня наличествовал. А всякая хорошая жена должна интересоваться нахождением супруга. Так мамаша Мо говаривала, и не только она. Я еще думала, что в этом плане матушке повезло. Она-то точно знает, где папаша находится, а стало быть, очень хорошею женой является.

— Решил выйти, оглядеться.

— А не опасно?

— Беспокоишься?

— Он, вроде, неплохой человек, — признаваться в том, что и вправду беспокоюсь, было отчего-то стыдно. И кажется, я даже покраснела. Самую малость.

Эдди сделал вид, что не заметил.

— Неплохой.

— Но… мы разные, — с кем еще поговорить, как не с ним? С матушкой, разве что. Она бы, наверное, поняла. Или нет? Или сказала бы, что раз мы теперь женаты, то надобно смириться и вообще перевоспитаться, вести себя подобающим образом да все такое?

Перевоспитываться не хотелось, а хотелось есть.

— Разные, — согласился Эдди, вытирая руки. — Есть хочешь?

— Дико.

— А то… два дня проспать.

— Сколько?! — вот теперь я не то, чтобы удивилась. Это… это где ж видано, чтоб живой человек столько спал. Хотя вспомнилась вдруг старуха Мэдисон, которую в городке все-то, даже судья, побаивались, ибо была она женщиной сложной судьбы и не менее сложного характера, ко всему весьма на язык невоздержанной. Так вот, одного дня супруг её, которого в городе знали и весьма ему сочувствовали, сообщил, что преставилась она.

Во сне.

Ну, как водится, вызвали доктора, заодно уж и судья явился почтение покойной засвидетельствовать. Да и не только он один. Много народу собралось. На кладбище со всем политесом да немалым облегчением провожали. А она возьми да очнись аккурат, когда гроб в могилу опускать стали.

Ох и ругалась-то!

И главное-то наши с перепугу едва не пристрелили. Доктор еще потом клялся, что не специально, что случается с людьми такое. Называется летаргическим сном.

Вспомнилось и поплохело.

— Два дня, — Эдди вытер руки ветошью. — Мы уж и некроманта позвали, а он сказал, что это… как его… компенсация. Вот. Мол, мозги твои много поработали, когда ты в иной мир выходила, и им, значит, отдых надобен.

Мозгам.

Я потрогала голову, убеждаясь, что больше она не стала. Мамаша Мо когда еще меня пугала, что если читать слишком много, то мозги пухнуть станут и голова раздуется. Моя, вроде, пока прежнею была.