Так кружил царевич от вечерней зари до утренней. Конь под ним притомился, и сам он из сил выбился, а лесу и конца-краю нет.

Поутру, как стало светать, приметил царевич: тропинка вьется. Обрадовался он, направил коня по следу, и вывела его дорожка из лесу на широкое поле, на чистое раздолье. Царевич окинул взглядом место — деревню увидал. Добрался до деревни и повернул к избе, где дым из трубы столбо́м вали́л.

«Коли печь топится, — думает, — хозяева не спят».

Соскочил с коня, сам на крыльцо поднялся, вошел в сени и только дверь в избу распахнул, как видит — метну́лась де́вица за печь и оттуда говорит:

— Ху́до, ко́ли двор без ушей, а изба без оче́й. Постой поку́да, добрый молодец, у порога.

Царевич думает:

«Что это она говорит, уж в своем ли разуме?»

Потом спрашивает:

— Ты что, одна живешь или родные есть?

— Зачем одна, — девица из-за печи отвечает. — Есть у меня отец с матерью да брат, только сегодня никого дома нет.

— Где они? — спрашивает гость.

— Родители пошли взаймы пла́кать, а брат угнал сто рублей на пятак менять.

И опять царский сын ничего не понял.

В ту пору девица вышла из-за печи.

Вскинул на девицу глаза царский сын, да так и замер: стоит словно пень, слова не вымолвит и шагу ступить не может. До чего хороша девица: весь белый свет обойти — эдакой не сыскать! Коса русая ниже пояса, голубые глаза ярче звезд горят, щеки — маковый цвет, и сама вся будто утренняя заря. Приветливо на гостя девица взглянула, промолвила:

— Проходи, садись да сказывай, как тебя звать-величать и за каким делом к нам пожаловал.

Опомнился царский сын, прошел, сел на лавку и рассказал, как по лесу блуждал, как в деревню попал.

— Что это ты говорила про двор без ушей да про избу без очей? Я ничего не понял.

Улыбнулась девица:

— А чего тут мудрёного? Была бы у нас собака на дворе, она бы залаяла на тебя, а я и услышала бы, что кто-то не свой идет. Вот тебе и двор без ушей. А про избу без очей вот к чему сказала: были бы в семье дети, они бы в окно увидели незнакомого человека и мне бы сказали.

— Ну, а про родителей да про брата что рассказывала? — спросил гость.

«Ой, какой бестолковый, недогадливый, а с виду ладный, пригожий», — подумала девица и ответила:

— Родители пошли на похороны — покойника оплакивать; а как придет черед, сами умрут, тогда добрые люди придут их хоронить да оплакивать. А брат на сторублевом коне поехал зайцев гонять. Зайца-то, может быть, и поймает — прибыли на пятак, а коня загонит — убытку на сто рублей.

Покуда так девица говорила, стол накрыла:

— Садись, позавтракай: чем богаты, тем и рады.

Накормила, напоила гостя и дорогу указала:

— Вот так поезжай — с пути не собьешься и к вечеру домой попадешь.

Уехал царский сын и с того дня затосковал: не ест, не пьет, красная девица из ума нейдет.

Родители сокруша́ются[53] — жаль сына. Пиры собирают, а царевича ничем развеселить не могут.

— Надо его женить, — говорит царь, — будет у него своя семья — и всю печаль как рукой снимет.

Велел царь позвать сына.

— Вот что, сын любезный: пришла пора тебе жениться. И годами ты вышел, и нам с царицей охота на внучат поглядеть, порадоваться. За невестой дело не станет. Любая царевна, любая королевна с радостью за тебя пойдет.

— Есть и в нашем царстве де́вица непи́саной красоты, — отвечает царевич.

— Добро́, — молвил царь-отец. — Скажи, куда сватов засылать, в чьем боярском дворе невесту нашел.

Рассказал царский сын, как он на охоте попал в незнакомую местность и как в дальней деревне увидал девицу-красавицу.

— Не царевну, не боярышню, а крестьянскую дочь полюбил я, и никакой иной невесты мне не надобно!

Царь руками всплеснул, ногой топнул:

— Век тому не быть, чтобы я с холопами породнился!

— Воля твоя, а мне лучше век не жениться, чем немилую взять, — поклонился сын отцу и ушел в свою горницу.

Задумался царь:

«Теперь-то он из моей воли не выйдет, а как станет на царство после моей смерти, все равно женится на холопке».

Пошел он к царице, рассказал все, как есть. Та — в слезы:

— Ой, пришла беда! Что станем делать?

— Я придумал, — говорит царь. — Эй, слуги, позовите царевича!

— Думали мы, гадали, с матерью-царицей совет держали, и вот тебе наша родительская воля, — сказал царь сыну. — Коли исполнит девица три задачи — будь по-твоему, женись на ней, а не исполнит — не быть ей живой, не топтать больше зеленой травы!

И подал один льняной стебелек:

— Перво-наперво пусть из этого льна пряжи напрядет, из пряжи той полотна наткет да мне рубашку сошьет. Погляжу, какова мастерица, в рукоделье искусница.

Повез царский сын отцовский наказ.

Увидала его девица в окно, выбежала на улицу. У ворот гостя встретила, ласково взглянула:

— По доброй воле заехал или неволя привела?

Забилось сердце у царевича. Стоит он, с ноги на ногу переминается, молчит. Потом осмелился:

— Полюбилась ты мне, девица-душа! Приехал я тебя замуж звать.

Закраснелась девица и стала еще краше. Потом чуть слышно промолвила:

— Люб и ты мне. Мой родители меня замуж выдадут, а тебе своих отца с матерью надо спросить.

Царевич без утайки рассказал ей все, что дома было, и подал ей льняной стебель.

Выслушала девица царский наказ, улыбнулась. Потом выломала из веника березовый прут:

— Пусть из этого прута сделают прялку и челнок, веретен наточат и бердо[54] приготовят для самого тонкого полотна — тогда и я царский приказ исполню.

Воротился царский сын домой, подал царю березовый прут и сказал, о чем девица просила.

Удивился царь, досадует про себя:

«Ну, ты хитра́, а я похитре́е тебя!»

Приказал царь принести сотню вареных яиц и говорит сыну:

— Отвези невесте — пусть из этих яиц цыплят выведет и к свадебному пиру откормит.

Выслушал царевич новый приказ, опечалился, а перечить не посмел, поехал к невесте.

Девица яйца взяла, принесла горшок с пшенной кашей и говорит:

— Отдай это пшено царю — пусть его посеют да просо вырастят. Другого те цыплята не станут клевать.

Воротился царевич домой, отдал отцу кашу.

Выслушал царь де́вицыны слова и велел царевичу прийти через три дня.

Думал старый царь и день и другой; на третье утро встал веселый, посмеивается:

— Ну, теперь будет холопка знать, как с царем тягаться!

Позвал сына:

— Поезжай, зови невесту в гости. Надо нам перед свадьбой посмотреть будущую невестку. Пусть она будет ни в платье, ни без платья; ни с подарком, ни без подарка; ни пешая, ни конная, а верхом.

Приехал царевич к невесте, пересказал царский приказ. Отец с матерью и брат запечалились:

— Ох, неспроста царь задал эдакую задачу!

И царевич загрустил.

А девица-краса веселёхонько отвечает:

— Передай родителям — пусть завтра после полудня ожидают!

Уехал царевич.

Девица и говорит брату:

— Поймай мне к утру живого зайца да живую перепелку.

Брат тотчас отправился в лес.

Девица родителей утешает:

— Ни о чем не тужите, не печальтесь — все дело уладится.

На другой день после полудня царь сидит в верхнем тереме, глядит в окно. Заметил девицу и приказал слуге: как только ворота перед ней откроют, спустить с цепи самых лютых собак.

А сам засмеялся:

— Только ты и жила на свете — в клочья разорвут!

Глядит в окно: ближе и ближе девица. Вместо платья на ней многорядная частая сеть накинута — ни в платье, ни без платья. Поводьями девица правит, прутом зайца погоняет — ни пешая, ни на коне, а верхом. Только девица ворота отворила, как бросились на нее страшные псы.