— Лезь в окно, Тоня, — сказала она. — У меня ящик приставлен для ног. После одиннадцати я таким путем забираюсь в свою берлогу, щажу соседей.
Гостья отказалась лезть в окно; предлог она выбрала попроще — дескать, не может поднять ногу, сегодня вывихнула, бегая трусцой с мужем и Полковниковым. Она знала склонность своей учительницы к систематике, ключи от склада Калерия Петровна наверняка прицепила к своей связке, знала также ее привычку запираться на ключ во все время дня и ночи.
Ухищрение не помогло, гостья не успела приметить, куда хозяйка убрала ключи; между тем при себе Калерия Петровна ключи не оставила, на ней были юбка без кармана и кофточка.
— Летом, в каникулы, я отчуждена от дневной жизни, — говорила Калерия Петровна, — но мне открыта ночная. Отчего звуки слышнее ночью? Мне объясняли, я не поняла.
Гостья покорно замерла. Она услышала в ночи лишь голос маневрового диспетчера. Через динамик, установленный на ближних путях, он требовал подать на такой-то путь такие-то вагоны.
— Слышишь? — прошептала хозяйка. Так они посидели, не дыша. Неизвестно, что слышала хозяйка, до гостьи донеслось лишь постукивание набегающего вагона, удар колеса о тормозную колодку, визг и скрежет.
— Ты, разумеется, за ключом от восемнадцатой школы. Актив школы считает, что у Жучкина и Тихомирова было достаточно времени подумать о своем поведении?
Антонина Сергеевна ахнула: Тихомиров был председателем райисполкома.
— Но Тихомирова в складе ровно и нет?
— Сидит молчком, бережет авторитет.
— Сколько они сидят?
— С утра. Я не раз ходила на прием к тому и другому, просила уберечь доктора Гукова от нападок. Им все некогда, все бегут. Пришлось их заманить в стены бывшей школы, запереть и заставить выслушать себя. Они не помнили пройденного материала. Отказывались отвечать. Пришлось оставить их после уроков. Они получили домашнее задание. Жучкин как райздрав должен подумать на тему «Врач — слепок общества». Тихомиров называет себя мэром, я для него никто, поэтому я взяла для него тему, сформулированную Чернышевским, — «Труд доктора самый производительный». Предохраняя или восстанавливая здоровье, доктор приобретает обществу все те силы, которые бы погибли без его забот. — К улыбке в голосе Калерии Петровны примешивалась учительская интонация, неоспоримая как данность. Гостья принимала эту дистанцию. Не одно лишь убеждение Калерии Петровны в своей учительской роли удерживало ее бывших учеников, давно не молодых людей, от снисходительного и жалостливого отношения к ней. Ее осознание своего назначения вызывало у одних ностальгию и желание подчиниться ей, как подчинялись в школе, у других — мысли о силе человеческой натуры.
— Калерия Петровна, вы не знаете… После школы я ездила сдавать в Москву, провалила, влюбилась, хотела остаться. Отец привез меня в Уваровск беременной… Семью нашу помните поди. Я считала, что аборты запрещены. Выкарабкалась кое-как, и новое дело: непроходимость пищевода нашли. Вроде ем, а то не могу. Повезли в Пермь. Хирург не рвется оперировать, говорит, с фронта боится этой операции, хотя делаем быстрее, говорит, теперь ребра не разводят и крючьями не удерживают. Тянули, сколько раз делали рентген. Собрались, готовят к операции. Жизнь моя кончилась. Ночью меня будто кто толкнул: Федор Григорьевич, он спасет. Утром завернула трешку в листок с текстом, сунула няньке: сходи на почту. Приехал Федор Григорьевич на другой день. Я ведь его на улице только и видала прежде-то. Я ему исповедалась. Послушал врачей, говорит: у нее непроходимость спастического характера. Увез меня домой, к тетке Анне, к черемискинской меховщице, послал, знаете? Я травы попила, потом в школу к нам пионервожатой и все забыла. Лет потом через десять к нам сюда приезжал тот хирург из Перми, чего-то по линии облздрава, узнал меня, говорит: создан аппарат для съемки в темноте. На ВДНХ показывают. Только с помощью этого аппарата можно было разгадать ваш случай. Мне век не расплатиться с Федором Григорьевичем. Но вот в их конфликте я на стороне Тихомирова. Федору Григорьевичу дали деньги на ремонт роддома, он вбухал их в фундамент. Семьдесят тысяч как копеечку. Называется, заложил новый роддом! Разве так строят? Разворотил центр города… А рабочих, технику Пал Палыч дал. Поди теперь с него спроси — он Герой Труда! И все на личных отношениях. Разве так строят, Калерия Петровна? Давайте ключ. Двенадцатый час ночи.
— Я оставила им воду и еду.
— Так не стро-ят, Калерия Петровна! И правильно в газете честят Федора Григорьевича финансовым хулиганом. На что он рассчитывал, когда без денег затеял роддом возводить?
— Это ваш Тихомиров пройдоха. Он же сам позволил Федору Григорьевичу рынок закрыть и заложить на его месте фундамент. А теперь собирается на том самом фундаменте административный дворец выстраивать. И мы еще голосовали за него. Нет, не оправдал ваш Тихомиров доверия. А Федор Григорьевич — ураганное золото.
— Звезда первой светимости. Национальное достояние, — досказала Антонина Сергеевна. — Это я услышала впервые в шестом классе. Люди просидели день в душном складе.
— Тоня, Тихомиров и Жучкин мои ученики. У меня нет мужа, нет детей, с единственной сестрой я порвала тридцать лет назад. Вы, ученики, — оправдание моей жизни. Через редакцию районки я получила фотографии Тихомирова и Жучкина и написала им: хочу видеть ваши лица в рядах совершителей. То есть людей, способных к поступку.
Хозяйка, подхватив гостью под руку, провела в смежную комнатенку, завешанную фотографиями до потолка. В углу отмотала шнур с крюка, как штора, поехал вниз огромный лист с наклеенными фотографиями, и обнажился другой лист, нижний. Хозяйка, говоря, что здесь их поколение — Жучкина, Тихомирова и ее, Тони Калташовой, указала на темное пятно фотографии — там в чаще горной долины блестело белое кольцо.
— «Ротан-600», крупнейший в мире радиотелескоп, на Кавказе. Мой ученик устанавливал автоматику. Сегменты, пластины эти вот, составляющие кольцо, должны регулироваться автоматически, и каждая пластина два с половиной — или три? — метра высотой. Я заколела на «Ротане», там картошка не вызревает. Он мне свои кальсоны отдал. — Она дотянулась, показала пальцем: — Шестьсот метров диаметр, посреди копешки, трава скошена… ходит вагончик с антенной, начинен всякой электроникой. Галактики ловят.
Антонина Сергеевна глядела в верхний угол, на цветную обложку «Огонька». Коля, ее брат, в прыжке переваливая планку и рукой на отлете отталкивая шест, влетал в эту тесную комнатку, как влетал через экраны телевизоров в тысячи квартир.
— «Веста», — договаривала свое Калерия Петровна, указывая на большую фотографию в центре листа. Край паруса, гроздь голов, темные, заросшие лица, стянутые капюшонами. — Господи, старые мужики. Я-то выгляжу моложе. — Она повернулась к зеркалу, большому, под потолок. Его плоскость с осыпавшейся амальгамой была густо испещрена росписями поколений ее учеников.
Поглядев на себя в зеркало, где она едва могла видеть свое очертание, Калерия Петровна надумала дать прочесть Тихомирову и Жучкину подборку газетных статей.
Как видно, прежде какие-то подборки были просунуты под дверь или доставлены узникам каким-либо другим способом.
Антонина Сергеевна проскользнула к наружной двери, пошарила в темноте, надеясь, что хозяйка оставила ключ в скважине и что в связке окажется ключ от склада.
— Не суетись, милочка, ключ не найдешь, — окликнула ее Калерия Петровна.
— Так не строят, — сказала Антонина Сергеевна, вернувшись в комнату. — Годами ждут лимиты на проекты. Ждут лимиты на кирпич, на сантехнику.
— Федор Григорьевич ждать не может, ему восемьдесят три года. В Уваровске падает рождаемость, а родильное отделение не справляется, палаты перегружены, появились случаи сепсиса у новорожденных, чего прежде не бывало у Федора Григорьевича. — Она взяла газетную вырезку, зачитала: — «Ф. Г. Гуков, главный врач Уваровской городской больницы, член постоянной комиссии по здравоохранению и социальному обеспечению, как и все депутаты, за месяц до сессии районного Совета получил отчетный доклад. Через две недели, когда постоянная комиссия собралась на предварительное обсуждение доклада, Ф. Г. Гуков предъявил каталог требований…» Достроить новый роддом, а они это называют каталогом требований. Этим «каталогом» Тихомиров на каждой сессии украшает свои риторические упражнения. — Калерия Петровна указала на стопку газет. — Рассылаю. В первую очередь в Москву. Получит команда «Весты», среди них депутат, журналист. Полковник генштаба.
