Тогда Катя сказала:

— Ладно, не реви. Я вот что придумала. Давай играть в больницу. Как будто у тебя шея взаправду болит, а я доктор Роза Макаровна и буду твою шею лечить.

Маня согласилась, и сестры стали играть в больницу.

Замечательно играли! Катя взяла йод и намазала Мане шею йодом. Потом взяла зубную пасту и поверх йода намазала зубной пастой. А потом обложила шею ватой и завязала белой маминой шерстяной косынкой.

Манечка очень была довольна. И они с Катей отправились гулять.

На них все глядели! Все спрашивали:

— Что с вами, девочки? Что случилось? Почему у вас такие шеи? Вы, наверно, заболели? И зачем вы ходите? Вам в носилках лежать нужно!

На это Катя с Маней отвечали, что ничего!.. Ничего, мол, страшного! Просто у нас шеи не вертятся и никогда уже вертеться не будут. Но это пустяки. Не волнуйтесь, пожалуйста! Не беспокойтесь! Нам, конечно, очень больно, но ведь надо же терпеть, раз такое дело!

И все говорили:

— Ну надо же, какие мужественные дети! Им больно, а они терпят! Да с таких девочек всем мальчикам надо брать пример!

А знакомые дети просили разрешения потрогать шеи пальцами, но сестры не разрешали. Если все будут шеи пальцами трогать, то от шей ничего не останется! Только Косте Палкину разрешили потрогать, потому что он их в Африку обещал взять.

И Катя с Манечкой были очень довольны. До самого вечера.

А вечером Маня сказала, что у неё шея почему-то очень сильно щиплется. И даже стала немножко охать, но платок не сняла.

Потом она стала охать всё сильнее и ужасно морщиться, но платок ни за что не хотела снять, так ей нравилось, что все ей сочувствовали, говорили: "Бедная девочка! Вы поглядите на неё! Она просто стонет от боли, но в постель всё равно не ложится! "

А потом приехала мама. И как стала Маню ругать!

— Ну вот, и эта вырядилась! Так я и знала! Хватит обезьянничать! Это не ребёнок, а какой-то попугай! Всё у сестры перенимает!

И заставила Маню платок снять.

И вдруг все видят — у Мани шея красная-красная! Как огонь горит! Пылает прямо вся! Она у неё, оказывается, и в самом деле жутко болела, а Манечка терпела.

Пришлось Маню тоже везти в детскую поликлинику.

Она потом целых две недели с забинтованной шеей ходила. Всё хвалилась, что весь год так будет ходить.

Однажды Катя, Маня и соседский Серёжа сидели на даче на крылечке и смотрели, как за изгородью, за деревьями черёмухи, за частыми кустами таволги, поблёскивало, играло на солнце яркой серебряной рябью озеро.

— Как красиво! — сказала Катя и почему-то грустно вздохнула. — Прямо так красиво… что прямо… ну, прямо смеяться хочется… Правда, Мань?

— Ага, — сказала Манечка.

Она подпирала кулаком круглую щёку, голову склонила набок, глядела на озеро, и глаза у неё были круглые и тоже грустные, а нос — обгоревший, в маленьких белых лохмотьях поверх кусочков розовой кожи.

— Ага, смеяться хочется… Ну, прямо так весело!.. Но вообще-то почему-то больше хочется плакать. Сама не пойму почему?.. — И Манечка, как и Катя, длинно и прерывисто вздохнула.

— И мне почему-то тоже, созналась Катя, — непонятно, так красиво, а хочется плакать…

— И мине хотица, — сказал соседский Серёжа, поднял толстую ногу в красном резиновом сапоге и стукнув по крыльцу пяткой, убил комара.

— А ещё мне знаешь чего хочется, Мань? Сочинить стихи, чтобы так же красиво было, — сказала Катя.

— А давай вместе сочиним? — оживилась Манечка. Соседский Серёжа в белой панаме и в синих трусах в белый горошек важно сказал:

— Я тозэ ситиню стихи. Мне тозэ класиво.

— Ты, Кать, начни, а я дальше буду, — сказала Манечка и поправила на шее косынку.

Очень всё красиво! -

мечтательно продекламировала Катя.

Очень замечательно!

Там озеро всё красное,

Как будто оно горит.

Как будто дрова положили

В это красное-красное озеро

И как будто бы чиркнули спичкой,

И оно за кустами горит…

— А теперь я, — сказала Манечка. Она выпрямилась, и глаза у неё стали вдруг блестящие и розовые, как будто закат заглянул и в них.

…Такое замечательное озеро.

Оно всё состоит из воды,

И всякие рыбы в нём плавают,

Как будто они из слюды.

Эти рыбы сверкают, как свечки,-

продолжала Катя.

В этот вечерний час,

А в небе гуляют розовые овечки,

И очень они радуют нас.

И нам всем от этого хочется плакать, -

сказала Манечка.

Потому что красиво так.

Но мы ни за что не заплачем…

Тут Манечка запнулась, с трудом подыскивая строчку…

— Потому что нас укусит рак

— подсказала Катя.

— Да, — сказала Манечка. — Нас укусит рак. Не будем мы плакать. Правда, Серёж?

— Ни будим, — важно сказал Серёжа и снова топнул ногой. — Я тозэ стихи ситиню. Вот.

Серёжа встал, вытянул руку по направлению к озеру, топнул правой ногой и энергично произнёс, отчеканивая каждое слово:

— Едька… Ека… Вадя!.. Пивёть… Иба… Акуя…

— Чего? — удивились Катя и Манечка. — Чего-чего ты сказал?

— Едька… Ека… Вадя!.. Пивёть… Иба… Акуя… — снова сказал Серёжа.

— Мань, это он такие стихи сочинил! — догадалась Катя. — Лодка… Река… Вода!.. Плывёт… Рыба… Акула… Правильно, Серёж?

— Да, — Серёжа гордо мотнул головой. — Стихи. Я тозэ ситинил.

— А здорово! — удивилась Катя. — Такой маленький, а уже стихи сочиняет! А ну, Серёж, сочини чего-нибудь ещё. Дальше как будет, а? После акулы?..

Серёжа снова поднялся.

— Едька! Ека! Вадя!.. Пивёть! Иба! Акуя! — ещё громче продекламировал он, вытянув руку и топнув ногой.

— Во даёт! — сказали Катя с Манечкой. — Ну а дальше- то, дальше-то как? Другие теперь стихи сочини, понял?

Тут Серёжа опять как топнет ногой да как закричит на весь сад:

Едька!!! Ека!!! Вадя!!! Пивёть!!! Иба!!! Акуя!!!

— Эй, Серёнька, ужинать пора, — заглянула в калитку тетя Валя, Серёжина мама. — А я-то думаю, куда мой малый запропастился? А он тут с барышнями сидит…

…Когда после ужина Серёжа вернулся и постучал в дверь террасы, там уже пили чай Катя, Маня и Валентин Борисович с Вероникой Владимировной.

— А, Сергей Сергеич пришёл! — обрадовался Валентин Борисович. — Проходите, Сергей Сергеич, гостем будете! Ну, что новенького? Как жизнь?..

Сережа ничего не ответил.

Он подошёл к столу, взял из вазочки продолговатую ванильную баранку, вытянул руку с баранкой по направлению к озеру, топнул правой ногой и громко, выразительно прочитал свои стихи.

Едька! Ека! Вадя!.. Пивёть! Иба! Акуя!

Эх, всё было бы хорошо, если бы Катя и Манечка не заболели под самый Новый год! У них раздулись щёки, у Кати с правой стороны, у Мани — с левой, и папа позвал врача. Врач сказал, что это свинка, и велел положить детей в постель.

Катя и Маня лежал и в постелях и хныкали: "Мы хотим Новый год справлять! Мы хотим Новый год справлять! " А в углу, возле их кроватей, стояла замечательная ёлочка, которую они сами вчера нарядили на свой вкус. Они повесили на нее все катушки и пуговицы из железной маминой коробки с нитками, пуговицами и иголками. А ещё очень много маминых бус — и блестящих и деревянных. И всякие мамины цепочки. И свои фломастеры, и зелёного крокодила из пенопласта, и большой Катин рисунок.