Ещё одна смерть на моих руках…

Глаза по привычке открылись в пять утра. Боб спал, запутавшись в моих ногах, изредка поскуливая что-то своё, собачье, и, казалось, тоже был начеку, потому что, стоило мне пошевелиться, как он тут же вскинул голову и посмотрел на меня, будто говоря взглядом: «Я здесь. Я тебя прикрою». Потрепав собаку по голове, выпутался из одеяла и побрёл на кухню за порцией крепкого кофе, прихватив с собой по дороге папку, которую вчера даже не открыл. Внутри обнаружилось небольшое досье, карта передвижений по городу и бейджик, по которому словно потоптались в грязных ботинках – хотя, может, так и было. Первый тревожный звонок в голове прозвенел, когда я не нашёл ни одной фотки – вот такого раньше точно не случалось. Закралось подозрение, что меня где-то хотят нагреть, но я так и не смог понять, почему, хотя на всякий случай напомнил себе, что интуиция меня ещё ни разу не подводила. Я перечитал по сотому кругу досье, пытаясь сориентироваться, что упустил, и снова повертел в руках бейдж; в обоих случаях значились одни и те же инициалы – Максим В., журналист, но я как будто смотрел сквозь ширму, которая прикрывала реальность.

Что же здесь, чёрт возьми, не так?

Отложив просмотренное в сторону, я принялся за изучение карты передвижений объекта, чтобы выбрать оптимальное место с наименьшим количеством свидетелей. Больше всего подходил его двор, потому что там самая удобная стрелковая позиция; к тому же, если верить расписанию, у моего объекта на сегодня по планам съезд журналистов, а значит, я должен убрать его раньше, чем он успеет поделиться с миром новостями.

И нет, совесть не мучила.

Часы показывали почти шесть утра, когда я покинул квартиру, проделав тот же фокус со спичкой. Для передвижений объекта ещё было рано, но я собирался осмотреться на местности, рассчитать пути отхода и прикинуть время, которое затрачу на всё это. Собаку снова взял с собой, чтобы отвлекала внимание случайных свидетелей на себя, всё же прочее оставил в квартире. Кепку натянул почти до самого носа, чтобы не оставить шансов камерам, и шёл налегке, чувствуя себя при этом так, будто лишился прикрытия. Боб весело шнырял по изредка попадавшимся кустам, гонял птиц и обнюхивал каждый столб, будто впервые в жизни попал на улицу. Я завидовал собакену, потому что в отличие от него не мог позволить себе такую роскошь, как потеря бдительности. Моя жизнь уже давно превратилась в сидение на пороховой бочке с зажжённым фитилём и вечным угадыванием дня, когда эта бочка рванёт.

Однажды и для меня кто-нибудь захочет «подвести черту», но с этой мыслью я тоже давно свыкся.

Нужный район и двор оказались довольно близко – в армейке мы бегали гораздо дальше. Между тремя высотками ютилась детская площадка размером с приличный такой частный аэродром, на которой днём наверняка будет полно народу с детьми. Это осложняло мою задачу, ибо будет дохрена свидетелей, и кто-то может засечь, откуда был сделан выстрел. В таком случае уходить придётся довольно быстро – значит, путь отступления должен быть максимально простым и беспрепятственным. А самое главное то, что после такого замеса всякий в этом дворе сто процентов обратит внимание на человека с любой сумкой по размерам больше авоськи.

Следовательно, нужно прикрытие и для СВД, о чём тоже стоит подумать на досуге.

Нормальных точек, откуда можно сделать удачный выстрел, было всего две – с крыш двух противоположно стоящих высоток; спускаться обратно придётся на лифте, ибо так быстрее, но я успею исчезнуть ещё до того, как у ментов остынут покрышки на колёсах. После того, как получу оставшуюся часть «зарплаты», рвану куда-нибудь в Азию и залягу на дно на пару месяцев: не стоит дразнить бравых работников спецслужб слишком часто, а то кусаться начнут.

Пока осматривал местность да прикидывал варианты развития событий, к нам с Бобом подтянулись любопытные ребятишки; судя по форме, дети направлялись в школу, но не смогли пройти мимо собаки. Они доверчиво трепали его уши и интересовались, как зовут. Минут десять я только вспоминал, как вообще с людьми общаться, а тут ещё и дети... Но они, кажется, не заметили, что со мной что-то не так, потому что покидали нашу компанию со счастливыми улыбками на лицах. Я раньше никогда не думал о семье, но сейчас почему-то назойливая мысль о том, что я ничего не оставлю после себя, не давала покоя.

Распрощавшись с малышнёй, отправился в обратный путь. Необходимо снова посидеть над картами, выбрать самое удобное время, ещё раз пройтись по вариантам отхода. Не из стрелковой точки, нет. Необходимо решить, какими путями быстрее всего выйти со двора и раствориться в толпе, да и выбрать наиболее короткий путь до берлоги. А ещё нужно вернуть Боба в контору по прокату собак.

– Прости меня, парень, – потрепал рыжие уши, – но вечером я уже не смогу с тобой гулять: самому бы максимально быстро испариться из города.

Понял, что пёс мне не просто понравился – он будто был моим, весь, от наглой морды до кончика тонкого хвоста. Мог бы – оставил бы его себе. Но... не с моей работой. Казалось, будто Боб чувствовал, что скоро расстанемся, потому что по дороге до квартиры вдруг сник и перестал совать свой любопытный нос под каждый куст.

Дел на сегодня масса, а значит, после обеда перво-наперво нам с псом придётся попрощаться. Но пока что, пожалуй, пусть побудет со мной.

Запустив проныру в квартиру, пошёл за стол. Тщательное планирование операций ни разу ещё не было лишним. Поэтому, не отвлекаясь на посторонние мысли, которые сегодня так и кружили в голове, сбивая с толку и заставляя задумываться о том, что раньше меня мало беспокоило, принялся за работу.

Боб деловито стучал когтями по линолеуму, но вскоре и он затих. А я раз за разом сверял карту, расписание передвижений объекта, вчитывался в скудную информацию о своей цели и нервно крутил в руках потрёпанный бейдж. Интуиция буквально вопила: «Дело нечисто!». Глаза видели, что всё, как обычно, за исключением отсутствующих фотографий. Ладно, видимо, это тот случай, когда разбираться придётся на месте, а значит, нужно быть готовым к любому повороту.

К часу дня у меня уже был составлен детальный план, и ещё парочка запасных вариантов на всякий случай. Пришла пора отвести Боба «домой», а самому зайти в магазин за парой, в общем-то, обычных вещей.

Когда работники офиса «Пёс и я» забирали упирающегося сеттера, мне крайне не понравились их понимающие, самоуверенные взгляды: они были уверены, что и мне Боб вынес мозги. Но как же приятно было увидеть их вытянувшиеся лица от простого вопроса:

– Скажите, а вы, часом, не продаёте собак? Мы с племяшем к Бобу привыкнуть успели – парень уже с вечера реветь начал, когда узнал, что пса возвращаем. Да и мне он тоже по душе – славный собакен.

Когда первая волна безмолвного шока схлынула, Виктория и её коллега заверили меня, что в случае с Бобом они готовы сделать исключение, так как обычно собак не продают, но этот рыжий хулиган, который никогда никого не слушается, просто так проедает их деньги.

Покивал головой, выслушал немало интересных предложений от «А хотите, оформим продажу прямо сейчас?» до «Готовы оставить его у себя на содержании, если вам не удобно забрать пса сегодня» – последний вариант, естественно, был за мой счет. Пообещав подумать и всё обсудить с родителями племянника, поспешил на выход.

С чего я вообще заговорил о покупке пса?!

Покинув стены проката животных, зашёл в ближайшую аптеку за тонкими перчатками. Мысли о подвижном, хулиганистом и таком добродушном псе остались за дверьми: сейчас не до него, хотя я и чувствовал себя предателем. Полчаса до квартиры, по ходу заскочив в магазин музыкальных инструментов, полчаса на повторную пробежку плана и упаковку винтовки в чехол из-под гитары – чтобы лишних вопросов не возникло. По привычке хотел прихватить с собой собаку, но потом вспомнил, что рядом больше нет надёжного товарища.

Спичку в паз, дверь на замок, кепку до носа – всё на автомате за считанные секунды. Гитарный чехол заменял рюкзак с кучей нужной мелочёвки, но я и сюда умудрился впихнуть парочку примочек вроде складного армейского ножа – мало ли чего, – парочки пластырей и зажигалки. Не знаю, зачем всё это, но надеюсь, что выяснять не придётся: «усыплю» объект и максимально быстро исчезну из страны.