– И как часто ты такое проворачивал? – вскинула я брови.
– Всё чаще в последнее время. Для тебя, кстати, у меня тоже был готова такая пуля, – он сунул руку в карман, извлек из него полупрозрачную пулю с мутно-розовой жидкостью внутри и вложил её в мою раскрытую ладонь. – Это тебе на память.
Хохотнув, я немного покатала её по ладони и спрятала в своём кармане, когда мой телефон неожиданно разразился стандартной трелью. Вытащила гаджет на свет Божий, и мои глаза удивлённо распахнулись: с этим абонентом я не разговаривала уже давно и, если честно, не была уверена, что мы вообще будем снова когда-то общаться. Но, видимо, Марине и впрямь просто нужно было время, поэтому я дрожащим пальцем потянула зелёную трубочку под недоумевающим взглядом Кости.
– Алло?
– Лера? – неуверенно уточнила подруга, и я кивнула, только потом сообразив, что ей меня не видно, поэтому ответила тихое и такое же неуверенное «Да». – Привет. Прости, если я тебя отвлекаю, я просто... В общем, я хотела извиниться. В смерти Вадика не было твоей вины, он ведь сам никогда не мог усидеть на месте, и даже если бы ты его отговаривала, он бы всё равно поехал, так что... Прости за то, что я тогда на тебя всех собак спустила, оттолкнула и не отвечала на твои звонки, мне просто нужно было время, чтобы разобраться в себе, понимаешь?
– Тебе не нужно ничего мне объяснять, – облегчённо выдохнула я, чувствуя, что глаза уже на мокром месте. – Но моя вина в его смерти всё же есть... Знаешь, он ведь предлагал уйти, когда ещё было безопасно, но мне же всё мало, хотелось получить больше информации, и в итоге Вадим поплатился за это жизнью. Мои слова уже ничего не исправят, но мне, правда, очень жаль.
– Обида всё равно не вернёт мне мужа, – тихонько всхлипнула Марина, и где-то под рёбрами я ощутила болезненный укол. – Но я не могу остаться совсем одна, лишившись ещё и подруги. Мы можем встретиться?
Я покосилась на Костю, который продолжал удерживать меня на своих коленях обеими руками.
– Сегодня вряд ли получиться, меня нет в городе... – немного виновато ответила ей.
– Тогда... завтра?
Я спросила шёпотом у Кости, насколько он хочет здесь задержаться, и он, сказав, что не планировал быть здесь дольше одного дня, убедил меня согласиться на завтрашнюю встречу – слышал весь разговор от и до.
– Да, давай встретимся завтра. Мне приехать к тебе?
– Если тебе несложно. – Впервые за всё время разговора в голосе подруги я расслышала улыбку. – Знаешь, дети по тебе скучают.
– Я по ним тоже, – улыбнулась в ответ. Кажется, жизнь потихоньку налаживается. – У вас ведь всё в порядке?
– Всё никак не могу привыкнуть, что одна. Оформила пособие по потере кормильца, но платят копейки, хотя даже не в них дело: тяжело тянуть двоих детей в одиночку.
Чувство вины снова неприятно царапнуло, а потом я вспомнила слова Артёма, которые он сказал мне, когда мы ещё только покидали Осетию.
«Я уверен, его жену и детей не оставят без поддержки. Уж что-что, а благодарными наши генералы быть умеют, хоть и посмертно».
И где же их хвалёная помощь подевалась, интересно?
– Обещаю, что приеду к вам завтра, – твёрдо ответила я и, попрощавшись, мы разъединились, но разглаживать хмурую складку на лбу я не спешила.
Не оставляют и умеют, как же.
– В чём дело? – слегка потормошил меня Костя.
– Дай мне ещё минутку, – чмокнула его губы перед тем, как набрать новый номер.
Трубку сняли практически мгновенно.
– Лера? – Надо же, голос отца звучал довольно напряжённо. – Что-то случилось?
Я закатила глаза: он теперь, наверное, каждую нашу беседу будет с этого вопроса начинать.
– Да как сказать... У меня есть одна просьба. Помнишь моего друга, который погиб в Осетии? – Дождавшись утвердительного «угум», я продолжила: – Так вот. Знаю, что это не ваша забота, и погиб он тоже не по вашей вине, но его вдове теперь в одиночку поднимать двоих детей, а ты сам знаешь, что в нашей стране таких семей довольно много, и помощь им оказывают по минимуму. Нет-нет, – поспешила перебить его бурчание, – я не прошу тебя выплачивать ей деньги, сама постараюсь помогать с этим, но ты сам семейный человек и понимаешь, что в доме иногда без мужской руки не обойтись. Я не прошу тебя искать Марине нового мужа, но, возможно, кто-то из твоих ребят будет не против хоть изредка наведываться к ней и помогать с чем-то по дому по мере сил и возможностей? Ну, там, знаешь, гвоздь забить, розетку починить или прочистить засорившийся слив…
В ожидании ответа я скрестила пальцы и перевела взгляд на Костю, заломив брови домиком, отчего он тихо рассмеялся и уткнулся лицом мне в шею.
– Ох, Лера, задала же ты мне проблем с этими своими командировками... Передай Косте, чтоб посадил тебя на цепь и приковал к батарее, как только квартиру купит! Иначе я сам это сделаю!
Вышеназванный снова расхохотался, послав волну мурашек по моей коже.
– Он тебя и так прекрасно слышал, – пробурчала я. – Ну что, ты поможешь?
– Я подумаю, что можно сделать, – с тяжёлым вздохом ответил и отключился.
Спрятав телефон в карман, я победно улыбнулась: зная своего отца, он наверняка уже придумал, как поступить, так что это помогло немного заглушить моё чувство вины.
– Кстати, насчёт квартиры, – снова нахмурилась, внимательно разглядывая лицо парня. – Разве тебя не должны были обеспечить жильём после выпуска из детдома?
– Я ведь говорил: меня больше волновал мой гнев, чем мысли о будущем, – напомнил тот. – Вопросами жилья я не озадачился сразу, за меня думать было некому, и государство в конечном итоге просто сняло меня с учёта.
– А квартира родителей?
– Ну, поначалу я и впрямь думал осесть в ней, но после смерти сестры мне снова было не до чего, а сейчас я уже не уверен, что хотел бы войти туда снова. И дело даже не в том, что у меня нет ключей: я просто не готов к тем воспоминаниям, которые остались за закрытыми дверьми.
– То есть, она так и пустует все эти годы?
– В нашей стране редко что остаётся нетронутым. Какие-нибудь алкоголики или наркоманы уже давно её вскрыли и вынесли всё добро, а из самой квартиры сделали притон.
– Ты невероятно циничен, ты в курсе? – пожурила парня.
– Я реалист, а не циник, – хмыкнул Костя, подняв меня и поднявшись следом. – Давай перекусим где-нибудь и поедем домой?
Последнее слово звучало так тепло, что я невольно расплылась в улыбке; смахнув на прощание с надгробий пыль и мелкие веточки, взяла протянутую парнем руку и потопала следом. Я всю жизнь прожила в полной семье среди пусть и вечно пропадавших где-то, но любящих родителей, и даже представить не могла, каково приходилось Косте все эти годы. Жизнь его так сильно попинала, что можно было на весь белый свет обозлиться, но вот он: услышал голос собственной совести и спас мне жизнь. Да и не только мне.
– А Эд и компания знают, что ты не всех подряд убивал? – спросила я, когда мы, накупив в кафе всяких вкусностей навынос, уселись в машину.
Солнце уже клонилось к закату, и на улице достаточно похолодало – теперь понятно, почему Костя попросил взять тёплые вещи. Такими темпами до дома мы доберёмся только к ночи, если уже не за полночь, но мне не привыкать к ночным вылазкам. Костя завёл машину и мягко вырулил на дорогу, попутно уплетая за обе щеки шоколадный пончик и изредка бросая на меня заинтересованные взгляды.
– Они, как оказалось, в курсе, – пробубнил он, прожевав. – Думаю, отчасти поэтому они и взяли меня в свою команду, а не отдали на растерзание спецслужбам.
– Знаешь, мы с тобой стоим друг друга! – расхохоталась я в голос, и Костя ко мне присоединился.
– Это точно.
Обратный путь домой мы преодолели гораздо быстрее и в основном в полной тишине. Иногда останавливались, чтобы размять ноги и посмотреть на силуэты небольших гор; иногда Костя молча брал меня за руку, будто ему была нужна подзарядка, и я, как могла, делилась с ним своей энергией. По возвращении в город Костя остался у меня на ночь, а на мои уговоры остаться здесь жить только бурчал себе под нос что-то неразборчивое.
