И ещё один момент не давал мне покоя: кто теперь под себя Урмановские территории подомнёт? Такие «тёплые» места редко остаются без присмотра – особенно, если до этого ими заправлял дух, который в лютом страхе если не половину, то четверть Азии точно держал. Там столько накатанных связей, верных абреков – хотя вот они не факт, что перейдут под крыло нового руководства… – серьёзного «товара», который на чёрном рынке с руками и ногами оторвать готовы... Если – нет, когда – пойдёт перекраивание сфер влияния между бывшими прихвостнями Урмана и другими авторитетными группировками, полетят клочки по закоулочкам.

Главное, чтобы без щепок, иначе жертв станет в разы больше, чем при Урмане.

– Расслабься, пацан, – хлопнул меня по коленке Эд. – Бессмысленно сейчас себя накручивать, мысли мало чем помогут, от нас ничего не зависит в любом случае. Если Урман откинулся – хорошо, ну а нет... Вот тогда и будем думать, что делать дальше.

– Я предпочту верить, что окаянный преставился, – хмыкнул Аид. – Хоть где-то же в этой чёртовой жизни должна быть справедливость! И вообще, я задолбался уже, хочу в отпуск.

– В следующий раз обязательно согласую это с абреками, – с серьёзным видом кивнул Игорь. – Попрошу их попридержать свою деятельность, пока твоя Светлость за солнце свою задницу греть будет.

Аид буркнул себе под нос что-то похожее на «Да ну вас всех в багажник» и отвернулся к окошку. Не знаю, чего этим диалогом добивался Эд, но успокоиться не шибко помог, потому что проще сказать, чем сделать. Расслабься? Когда вокруг вот такое дерьмо творится? Он серьёзно? Чем дольше всё это затягивалось, тем сложнее с каждым новым днём было поверить, что оно вообще когда-нибудь прекратится.

Как грёбаная раковая опухоль в последней стадии, которая уже пустила метастазы.

На базе все буквально стояли на ушах, и от этой всеобщей суматохи я удивлённо вскинул брови. Новость взбудоражила всех – от аналитиков и программеров до простых инструкторов, которые в подвале готовили молодняк и не давали расслабиться «ветеранам». Ещё бы: не каждый день террорист, за которым больше двадцати лет гонялись все известные и неизвестные миру спецслужбы, внезапно даёт дуба, да ещё таким нелепым образом. В комнате наблюдений мы не задерживаемся – вместо этого Эд ведёт нас куда-то глубоко вниз, на тот самый этаж, куда прежде мне ход был заказан: очевидно, я заработал доверие, раз мой статус так резко поменялся. И хотя все эти несколько недель меня раздирало любопытство и желание узнать, кто же за всем этим стоит, я чувствовал, что конкретно сейчас встретиться с руководством не совсем готов.

Но кто бы меня спрашивал вообще.

Кабинет руководителя режимно-секретного подразделения оказался довольно просторным, напичканным всевозможной техникой и средствами связи и кучей экранов – вот уж кто действительно держит руку на пульсе... – и, очевидно, был самым надёжным и безопасным местом во всём здании. Толстые, наверняка железобетонные стены; усиленная дверь со звукоизоляционным материалом, с двух сторон обшитая металлическими листами; сами стены изнутри покрыты противопожарным перекрытием. Окна по понятным причинам отсутствуют, но в дальнем конце комнаты я заметил ещё одну дверь, служившую запасным выходом, и там же что-то очень напоминающее генератор – для аварийного освещения. Ну и, как дополнительная мера безопасности – кабинет находился в таком хитровыдуманном лабиринте коридоров, что и с должным уровнем подготовки найти его с ходу при несанкционированном проникновении будет весьма непросто.

Без координирования парней я бы и сам заплутал.

Здесь тоже были программисты и аналитики, но их уровень ожидаемо должен был быть на порядок выше, чем у тех, кто сидел практически на входе, раз уж они в святая святых заседают. За их работой следил один-единственный человек, и при первом взгляде на него я, честно сказать, малость выпал: не таким я его себе представлял. Моё воображение ещё тогда, в самом начале, нарисовало мужичка лет пятидесяти пяти, может, чуть старше, с благородной сединой на висках, статного и грозного – возможно, кого-то похожего на Леркиного отца. А здесь – молодой мужчина старше меня лет на десять-пятнадцать, не больше, худой, но не тощий, поджарый, видно, что следит за собой и регулярно посещает если не тренировки, то хотя бы тренажёрный зал. Сложив руки за спиной, он стоял в аккурат посреди помещения и зорко следил одновременно и за деятельностью своих подчинённых, и за тем, что происходило на экранах. В нашу сторону даже головы не повернул, и я едва слышно хмыкнул: не больно-то впечатляет.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, – по-военному отдал честь Эд, на что вышеупомянутый только отмахнулся: у них тут, видимо, какие-то свои порядки. – Что известно?

– Что вам, олухи Царя небесного, даётся второй шанс, – хмыкнул главный; заинтересованно просканировав глазами помещение, я прошёлся взглядом по одному из столов и наткнулся на табличку с фамилией. Калинин А.П. Супер. Теперь таинственное начальство обрастало реальностью. – Наши подозрения, что в том лагере в горах у Бердзора Урмана никогда и не было, крепнут с каждой секундой, но на самом деле он обосновался не так уж и далеко. Сидел буквально у вас перед глазами и наверняка получал удовольствие оттого, что так ловко  водил нас всех за нос. Его нынешнее местоположение – подножие гор недалеко от деревни Ацъырсхеу, что в Южной Осетии. Место надёжно защищено со всех сторон и наверняка хорошо охранялось, так что шанс подобраться туда без потерь и с положительным исходом в обычных условиях был бы равен примерно десяти процентам. Если бы лавина была чем-то одушевлённым, я бы сказал, что ей Урмана заказали, потому что это природное явление в горах хоть и не редкость, но в Закавказье последняя сошла ещё в далёком девятьсот семьдесят шестом году, так что невольно заставляет задуматься.

Звучало в самом деле на грани фантастики, но что имеем.

– Когда нам выдвигаться? – уточнил Шрам.

Калинин кинул беглый взгляд на часы.

– Двадцать минут назад. Мы пустили по своим каналам слух, что там сейчас ведутся поисково-спасательные работы, чтобы спецслужбы раньше нас не влезли. Уж больно многие хотят себе тело Урмана на блюдечке. И хотя нам, скорее всего, в конечном итоге придётся отдать его небезызвестной всем военной разведке, всё же для начала не мешает самим убедиться в том, что это не очередная подстава.

– Что требуется от нас? – поинтересовался Яго.

– Как можно оперативнее прибыть на место, отыскать тело Урмана, самолично констатировать смерть и доставить его в штаб. Кроме вас я здесь мало кому доверяю, так что даже медиков с вами отправить не могу, поэтому вся ответственность целиком и полностью на ваших плечах.

– А если его там не окажется? – ляпнул я.

Слишком уж сильно мучил меня этот вопрос, чтобы стоять, не лезя на рожон.

В ответ меня удостоили проницательным взглядом – тяжёлым таким, цепким, – от которого я почувствовал себя практически голым. Угрозой от генерал-лейтенанта не веяло, скорее уж меня просто максимально оценивали и сканировали, и это наверняка было связано с тем, что я долгое время находился «по ту сторону баррикад».

– Такой вариант тоже не исключаем, – ответил, наконец, – и на него ориентируемся в первую очередь. Мы не в том возрасте, чтобы верить в такие счастливые случайности, да и потом меньше разочарований будет.

Что ж, звучало толково.

Я ещё раз присмотрелся к Калинину, когда тот начал отдавать приказы Эду, и внезапно понял, что погоны свои он носит вполне заслуженно. Возможно, он молод для этой должности, но чувствуется в нём какая-то сила, которой тянет подчиниться – а ещё он малость пугал, но как-то по-хорошему. У него присутствую все лидерские качества, заставляющие не сомневаться в его компетентности, и я потихоньку начал проникаться уважением от толщины внутреннего Калининского стержня.

Дохрена времени надо, и мозг цепкий, чтобы всего этого добиться.

– Интересный он, этот ваш Калинин, – как бы между прочим бросил я, пока тяжёлый «Ан-26» набирал высоту, вызывая у меня чувство дежавю и коллапс лёгких.