— А сколько стоит лошадь и у кого её можно купить?

— Через ручей, — Риардон указал себе за спину, — стоит наша конюшня. Там работает Огден. Передай ему, что ты от меня, пусть покажет Кабачка. Если жеребец тебя примет, забирай за шесть тысяч и девять сотен. Копейки, так уж и быть, скину. Конь быстрый и выносливый, но своенравный.

— Кхм, — я откашлялся, подбирая слова. — Напомните, пожалуйста, сколько это в монетах? Ещё не привык к новым деньгам.

— Шесть красных и девяносто золотых. Или семь красных, а десять золотых уже мы отсыпим на сдачу. Как ты выжил, Андрей? Совсем не подготовился к путешествию, — Риардон укоризненно покачал головой. — Так похож на моего сына, он тоже всё делал с наскока и разбирался, уже когда влипал в неприятности.

Пока он говорил, я подсчитывал свои финансы. Всего у меня было шесть красных монет, сто золотых и сорок три чёрных. После покупки коня у меня останется десять золотых и чёрные, и что-то подсказывает мне, что на три дня пути и первое время в столице — это пшик.

— А где у вас можно подработать?

— А что ты умеешь?

— Строить.

— С этим тебе в столицу, — хмыкнул Риардон.

— Меня работа не пугает. Если не умею — быстро научусь, — оттарабанил я.

— От крови в обморок не падаешь? Нет? Тогда спроси Роланда, он искал себе помощника. Охотиться с поломанной рукой — такое себе удовольствие, да больно уж у него характер мерзкий, вот никто и не соглашается ему помогать.

— Спасибо, пойду поищу, — я поднялся. — Кстати, а кофе у вас растёт?

— Что?

— Ну, зёрна такие. Их жарят, перемалывают и варят. Очень вкусно.

— Зёрна? Гм, да тот же Роланд выращивает какие-то зёрна, лошадей подкармливает.

— Бодрые у вас, наверное, лошади.

— Не жалуемся, — недоумённо протянул Риардон и вернулся к бумагам. — Если вдруг что понадобится, приходи.

Даррак подсказал, что Роланд живёт на окраине деревни, рядом с конюшней. По дороге туда я заметил, что некоторые деревенские перед тем, как начать что-то делать, три раза стучат по подвернувшимся под руку предметам. Один раз я услышал подозрительное: “Да точно вам говорю, У-Кхаш сказал, что это заговор на удачу”. И отдельные слова — “кальмар”, “дерево”, “промазал”. Я как раз хотел уточнить, о чём речь, печёнкой чувствовал, что ничего хорошего это не сулит, но в этот момент из-за угла вырулила знакомая кошачья морда.

Борис продрифтовал на повороте, поднимая тучу пыли, распугал пасущихся куриц и бросился ко мне. На секунду мне показалось, что он подпрыгнет и вцепится мне в лицо, но нет — резко затормозил и спрятался за моей ногой.

— Ах ты, паразит!

За ним следом выскочила девица в фартуке. В одной руке она держала противень, а в другой — скалку. Размахивая и тем, и другим она подскочила ко мне и попыталась огреть Бориса противенем по голове. Тот увернулся и шмыгнул вправо. Девица — за ним. Так они и бегали пару минут вокруг меня, пока я не рявкнул:

— Что происходит, чёрт возьми?!

Чуть в стороне уже собрались зеваки. Им, очевидно, тоже был интересен ответ на этот вопрос.

— Что происходит?! — моментально окрысилась девица и сунула мне под нос скалку. — Ваш мерзкий кот украл котлеты и разбил банку молока! Так и этого ему было мало! Он ещё приставал к нашей кошке! Я вас спрашиваю, кто котят будет воспитывать?! Кто?!

— Да не мой это кот, — я отодвинул Бориса ногой подальше и для верности сам отошёл. Но тот сразу же скользнул ко мне, стал громко-громко мурчать и старательно об меня тереться, напоказ, чтоб точно ни у кого сомнений не осталось. Я так разозлился, что забыл о девице и прорычал: — Мочалка пушистая, ты и здесь мне покоя не дашь?!

— Ага! А говорите не ваш! — с ликованием воскликнула девица. — Врать мне удумали?!

Моя рука сама собой потянулась к огородному заборчику и постучала.

ТУК-ТУК-ТУК!

Зеваки начали бурно перешёптываться, а девица слегка сбледнула с лица, но отступать была явно не намерена.

— Я вас сама сейчас как запугаю!..

Она замахнулась скалкой. Борис предусмотрительно перепрыгнул через заборчик и с любопытством подглядывал в щель. Зелёные глазищи довольно щурились. Я уже прикидывал, как обезоружить девицу и случайно не переломать ей все косточки, но в этот момент со стороны выезда из деревни раздался зычный мужской голос:

— Минерва, дорогая! Солнце моё ненаглядное! Где ты? Я вернулся, любимая, и привёз тебе гостинцев заморских, как и обещал! Каменья драгоценные, яства божественные, наряды чудесные… Минерва, где же ты?

Девица застыла, как застигнутый врасплох воробушек, и раскраснелась от волнения. Её нижняя губа задрожала, на глаза накатили слёзы. Мужской голос ещё несколько раз позвал возлюбленную Минерву, и девица выронила скалку и бросилась по улице вниз, откуда он доносился.

— Сработало! — радостно взвизгнули в толпе. — Я же говорю, работает! У-Кхаш не сбрехал!

— Повезло так повезло, Минерва-то у нас бешеная девка… Помните, как она Роланда отходила?

— Так ему и надо, пусть теперь руку сращивает.

— Да вы видели-видели? Она только руку занесла, и сразу же…

— Так постучал же, постучал!

— Это же сколько Фриделя не было? Год, полтора? И как удачно вернулся!

— Конечно, помогает! Только надо правильно делать. Глаза закрываете, просите о помощи…

— У кого?

— У вселенной, дура, у кого же ещё? Закрывай глаза и думай! А потом стучи три раза, тебе и помогут!

Борис, гаденько похихикав, испарился, и я психанул. Подошёл к зевакам и злым, срывающимся на крик голосом сказал:

— Это не ритуал и не заговор, просто дурная привычка! Она ничего не делает, только мешает. Что за глупости вы говорите? А это, — я сжал пальцы в кулак и помахал рукой, словно тряся скалкой, — обычное совпадение! Я что, по-вашему, Фриделя сюда телепортировал?

На секунду зеваки замолчали, а потом кто-то в толпе прошептал:

— Он и У-Кхашу про дурную привычку заливал.

— Ну ещё бы, такой секрет никто не захочет рассказывать. Я бы тоже молчал. Вдруг всю удачу растеряю!

— Да вы не беспокойтесь, — вперёд выступил лопоухий Фома, обращаясь ко мне. — Мы — молчок. Никому-никому. Между собой только.

Поняв, что спорить бессмысленно, я направился к Роланду. Я его никогда не видел, но сразу узнал — низкий тощий старик с носом-крючком. Весь его вид словно кричал: “НЕ ПОДХОДИ! УБЬЁТ!” Роланд курил трубку и время от времени сплёвывал, костеря всех деревенских распоследними словами. Я услышал много знакомых имён: Гвендолин, Минерва, Фома, даже Риардон — похоже, старикан ненавидел всё живое. Правая рука его была перевязана.

— Здравствуйте! — поздоровался я. — Риардон сказал, что вы ищете помощника.

— Ты помощник, что ли? — поморщился Роланд. — Опять эта гузка сморщенная посылает мне Гидра знает кого! Шельмец кривоногий, олух вшивый, зудила лохматая…

— Так вам нужен помощник? — нетерпеливо перебил я.

— Да с тех пор, как Минерва сломала мне руку, нужен, конечно, — прошипел он. — Как с цепи сорвалась, чтоб её Кассиопея сожгла! Ведьма вонючая, зубоскалка полоумная, бзыря бессовестная…

— И сколько вы платите?

— Да за что платить, если я тебя в первый раз увидал? Старика обмануть решил, копейку украсть последнюю, Пегасий ты выродок! Захухря поломойная, стерва падальная, страхолюдло бессовестное…

— Так, старик! — я потерял терпение и повысил голос. — Ты говори толком, нужен тебе помощник или нет?

Роланд злобно уставился на меня, помолчал, а потом достал из-за пазухи кусок жёлтой бумаги и протянул мне. Её края были помяты и даже будто пожёваны. Я с брезгливостью взял это нечто и понял, что передо мной карта. Весьма специфическая карта. Большой овал, над ним слово “ЛЕС”, а внутри овала — пять крестиков. И больше ничего, даже указаний, где север, а где — юг.

— Если найдёшь силки до вечера, возьму на работу. А если нет — иди к Пегасу в задницу.

— Да ты издеваешься, старик?

Роланд демонстративно отвернулся. Я глубоко вдохнул и уже спокойно спросил: