Мелькает мысль взять его живьём — собираюсь перехватить топор, чтобы долбануть обухом и вырубить мелкого ублюдка. Но заметив, как тот хватается за оружие, висящее на поясе, решаю не рисковать.

Удар. Сталь рассекает ключицу и уходит ниже, остановившись только на середине грудной клетки. Выдёргиваю оружие, а карлик пытается подняться, ещё не веря в поражение. Сразу же падает. Поднимает на меня изумлённый взгляд и внезапно скалится в кровавой ухмылке.

— Сдохнешь. Ты не знаешь, кто ты, а значит сдохнешь.

Останавливаю уже занесённую над ним руку с топором, тогда как поганец продолжает хрипеть.

— Они охотятся на Падшего, а стоит охотиться на тебя. Я был бы рад выдавить твою жизнь. Каплю за каплей. Ненавижу вас всех! Ублюдочные…

Договорить не успевает — хлопнув напоследок глазами, плашмя валится на землю, прямо в лужу собственной крови, что секундой назад фонтанировала из разрубленной артерии, а теперь едва течёт.

Опустив руку с оружием, пару секунд рассматриваю труп. За кого он меня принял? Как смог что-то определить по одному взгляду?

Реактивный движок в зад этому зелёному выродку! Мог ведь хотя бы намекнуть, кем меня считает.

Сделав пару шагов в сторону, опускаю топор на череп ездовой твари, обрывая скулёж. Ко второй, которая так и сучит передними лапами, пытаясь уползти с места боя, шагает Аннет. Я же поворачиваю голову к Георгу.

Опирающийся о дерево британец корчит гримасу.

— Я в норме. Наверное. А вот нашему ангелу досталось.

За спиной коротко взывает и затыкается оставшаяся в живых тварь, а я делаю пару шагов вперёд. Коротко матерюсь. Диана лежит на лесной подстилке, тщетно пытаясь зажать рукой рану от копья — мне хорошо видно, как из под пальцев обильно вытекает кровь.

Бросаю ещё один быстрый взгляд на берсерка, оценивая ситуацию с ним — люди под действием адреналина часто недооценивает тяжесть полученных ран. И наоборот, переоценивают свои возможности. Но англичанин, вроде и правда чувствует себя лучше синеглазки — кровь есть, но её не так много. Да и двигаться он способен. Уже ковыляет в сторону лежащего на земле бревна, видимо, собираясь осмотреть рану.

Я же мчусь к лежащей на земле девушке. И только приблизившись вплотную, понимаю, что никакого плана действий в голове не имеется. Да и перевязать мне её нечем. Разве что отрезать кусок ткани комбинезона. Но боюсь, это будет крайне херовым решением — там столько грязи, что в кровь неминуемо попадёт инфекция.

Оглядываюсь и взгляд падает на подобие седельных сумок, которые имеются у каждого из убитых зверей.

— Аннет, обыщи всё. Нужен перевязочный материал!

Француженка, которая отделалась, в буквальном смысле слова, парой царапин, наклоняется к одному животному, а я уже мчусь к другому — той самой зверюге, на которой перемещался командир этой тройки.

Вскрыв одну из сумок, потрошу её содержимое. Какие-то кости, рог для питья, завёрнутые в ткань тонкие ломти сушёного мяса, фляга с водой, металлические побрякушки.

Не найдя ничего полезного, выдёргиваю из под упавшей туши вторую сумку. Вскрыв её, не удерживаюсь от удивлённого восклицания. Похоже ассортимент товаров у стёртых не так уж критично отличается от нашего — вижу перед собой два запечатанных перевязочных пакета, рядом с которыми имеется флакон антисептика.

Вытащив всё, бегом возвращаюсь назад. Опустившись на колено, выкладываю трофеи на листву, а сам достаю нож. Собираюсь разрезать ткань комбинезона, но быстро понимаю, что для перевязки понадобится полный доступ к плечу. То есть придётся изрядно повредить верхнюю часть одежды, сделав её непригодной для использования.

Рыкнув, тяну пальцы к молнии. Расстёгиваю. Сталкиваюсь с затуманенным болью взглядом Дианы и объясняю.

— Мне нужно снять его. Стащить с твоей правой руки и плеча, чтобы наложить перевязку. Будет больно, но надо потерпеть. Иначе нельзя. Понимаешь?

Та моргает и едва заметно кивает. А когда начинаю тянуть ткань, стискивает зубы, тихо воя от боли.

В момент, когда добираюсь до плеча, девушка внезапно обмякает. В голове было вспыхивает беспокойство, но уже через секунду приходит понимание — она попросту вырубилась. Пожалуй, так даже проще.

Глянув на подбежавшую Аннет, рявкаю.

— Вскрой перевязочный пакет и наложи на рану. Той стороной, где подушечка. Нужно остановить кровь.

Девушка сразу же хватает одну из упаковок и через несколько секунд уже зажимает место ранения. Я же освобождаю от комбинезона всю правую руку блондинки и сразу хватаюсь за антисептик.

На момент останавливаюсь, не зная, как поступить. По идее, подобными вещами не стоит обрабатывать глубокие раны. Но при этом, я не видел каких-то аналогов в ассортименте приёмника. Видимо, в данном случае, состав предполагает использование для ран любого масштаба.

Определившись, опрыскиваю кожу рядом с местом ранения и добавляю немного жидкости на сам перевязочный материал. Потом возвращаю флакон на место и приступаю к делу.

Закончив, чуть отодвигаюсь, оценивая результат своей работы. Вроде неплохо — как минимум, крови сейчас стало намного меньше. Взгляд цепляется за молочно-белую грудь со сморщившимся от прохлады ореолом соска. А потом скользит по покрытой мурашками коже. Пожалуй её нужно чем-то прикрыть. Натягивать комбинезон обратно точно не вариант, но и оставлять в вечерней прохладе с наполовину обнажённым верхом, тоже не лучшая идея.

Встаю на ноги, собираясь осмотреться и замираю, услышав за спиной голос.

— А если она умрёт, Толбу можно будет забрать себе жопу? Или хотя бы сиськи?

Крутнувшись на месте, упираюсь взглядом в карлика, который с невинным видом ковыряет веточкой землю. Глянув на выражение моего лица, отступает на шаг назад и машет левой рукой.

— Толб просто поинтересовался. Ничего личного. Ей же ведь будет всё равно, так? Зачем пропадать такой вкуснятине?

Обернувшийся к нему Георг нашаривает топор, да и я опускаю пальцы на рукоять своего.

— Ты как освободился? И почему ещё здесь, а не бежишь по Степи?

Лицо зеленокожего кривится в обиженно-удивлённой гримасе.

— Толба никто никогда не слушает. Я ведь говорил. Меня убьют и съедят. Брет мёртв, Брен мёртв, а Толб пропал. Его запах на месте, где убили Старших. Меня зарежут и съедят.

Морщусь. Сложно воспринимать его речь, когда карлик то говорит о себе в третьем лице, то переходит на речь от первого. Ещё я искренне удивлён объяснением мотивации. Цепляться за шанс выжить — это нормально. Но с чего он взял, что мы собираемся сохранить ему жизнь?

Момент обдумываю, как сформулировать вопрос, чтобы потом не пришлось гоняться за мелким гоблином по всей роще, но тут справа от меня звучит голос Аннет.

— Надуть тебя и взорвать! Ты правда думаешь, что находишься с нами в безопасности? Ты резал и жрал людей! Заживо, бордель дэ мерде! Срезал с них куски мяса, оставляя живыми и жрал у них на глазах!

Карлик делает ещё шаг назад и сконфуженным тоном озвучивает внезапный ответ.

— А как ещё? Не знаю, откуда вы пришли, но там, наверное, полно еды. Тут её нет. Или ты жрёшь отбраковку, или умираешь от голода. Поначалу все отказываются. Траву пробуют жевать, корни там, кору деревьев или пытаются уйти. Думают, что где-то может быть другая еда. Но Толб тебе сразу скажет — её нет. Или ты начинаешь помирать и тебя жрут, или начинаешь грызть кости отбраковки.

Эмоционально. А ещё он говорит, как полностью разумный человек с нормальным уровнем интеллекта. Без своих излюбленных оборотов и выражений в третьем лице.

Француженка косится на меня, не зная, что ответить. Я же прикидываю, как сейчас быть? Самый простой вариант — вырубить его и снова связать. Скорее всего придётся погоняться за карликом по роще, но мы с Аннет справимся. Впрочем, тут стоит учитывать ещё один момент — завтра нам придётся продолжить путь. С раненной Дианой, которую придётся нести и ограниченно подвижным Георгом. Что резко снижает уровень мобильности и грузоподъёмность группы. Боюсь, обеспечить тщательное наблюдение за пленником будет некому. А если сейчас его снова связать, то в следующий раз карлик может решить рискнуть и рванёт куда подальше от нас.