Закончил он вполне оптимистично, но я чувствовала, что это еще не все. Тем не менее было ясно, что, если что и не так, жаловаться на свои проблемы, он не будет, и рассказал только то, что касалось меня.

– Так может расскажешь, почему они так за тебя взялись, ты как будто из вражеского плена вернулась, и теперь тебя подозревают во всех смертных грехах, – он старался говорить весело, но было видно, что беспокоится.

Я рассказала ему обо всем, в конце концов, это задело и его, и добавило ему сложностей. Он на какое-то время задумался, я немного занервничала, я ведь совсем не знаю правил и традиций его народа, может у них как у нас века назад – ребенок вне брака считается огромным позором. Уже приготовилась защищаться, когда он сказал:

– Теперь я не понимаю еще больше. Они преследуют тебя потому, что хотят отнять ребенка, своего родича, у его матери? Но почему, они так уверенны, что ты не справишься с его воспитанием?

– Они хотят воспитывать его сами, и меня тоже. – я замялась, пытаясь объяснить, почему я такая эгоистка, хочу оставить ребенка себе, а не отдавать его «любящим» способным его обеспечить родственникам. – По сути то, что они предлагают во многом почетно и многие бы на это согласились. Они предлагают лучшие в материальном плане условия для ребенка, и даже для меня, и, может быть я бы сомневалась в том, права ли я, обрекая его не на жизнь, в достойном всеми уважаемом Роду, с кучей учителей, игрушек и всего, что можно только пожелать, вот только за прошедшие несколько недель, эти «родственники» устроили мне настоящий ад, и я не хочу, чтобы мой ребенок рос рядом с такими людьми.

– В голове не укладывается, они ведь пытаются давить на тебя, угрожая, обвинениями в смерти их сына. И, ты еще спрашиваешь, нет ли проблем у меня. – он покачал головой. – Есть ли что-то чем я могу помочь?

– Я сообщу тебе если что. – я улыбнулась, его искреннее возмущение почему-то придало мне сил.

Больше мы болезненные темы не затрагивали, он рассказывал, как ему здесь живется, и какие различия между нашими культурами еще нашел. А затем мы встретились с моими одногруппниками, и разговор стал общим.

Это дежурство прошло относительно спокойно, за все время открылось только два портала, на фоне участившихся происшествий, это было очень и очень мало. И только из одного начала вылезать чья-то тонкая и склизкая нога. Но, благодаря тому, что портал удалось вовремя заметить, и тому, что рядом оказался Киран, который сходу нашел управляющую нить и разорвал ее, кроме ноги ничего больше в наш мир пролезть не успело. Правда нога так и осталась здесь. Ее студенты торжество передали членам комитета. На изучение.

Я все же решила разузнать получше, не чинят ли Кирану проблем. И то, что узнала, не радовало. Оказалось, что ему тоже не сладко, несмотря на интерес к нему Рода Вейл и их некоторую даже протекцию, комитет ухватился за него как за последний шанс если не борьбы с иномирными тварями, так хотя бы с тем, чтобы найти крайнего.

Теперь, совместно с Родом Маро, преследующим свои цели, они убеждали, что наш с Кираном рассказ о двух мирах, и всем, что происходило, после того, как меня и Бейта затянуло в портал, сильно искажен.

В то, что народ Кирана, пользуясь неведомой нам портальной магией, скидывает чудовищ в наш, чтобы нас истребить и, то что я, стакнувшись с ними, помогла убить Бейта и привела в наш мир шпиона, поверить было действительно проще.

Пока, правящим советом был наложен запрет на распространение этой темы, и явно ослушаться его не могли даже члены Родов, но слухи тем не менее начинали ползти. Все чаще я нет–нет да замечала странные взгляды в академии. Все чаще ко мне стали подходить и заговаривать Маркус и Ариан, и возможно, эта явная поддержка со стороны друзей Бейта, и повышала среди студентов уровень недоверия к распространяемым сплетням.

Было ясно, что вся эта возня сама собой не разрешится, давление на меня оказывалось сильное, уже и некоторые преподаватели начали вести себя иначе: не обращали внимания на успехи, но цеплялись по пустякам, давали странные иной раз задания, как будто пытались заставить меня поверить, что я не справляюсь. Я убеждала себя, что я просто стала мнительной из-за всей этой нервотрепки, но тоже замечали и мои друзья.

– Да, что это с профессором Арктоном, он как будто с цепи сорвался? – возмущалась Арла когда мы шли в другую аудиторию после занятия.

– Почему? Он ведь хвалил тебя все время? – я сделала вид, что не поняла, чем она возмущена.

– «Замечательно, Арла, какое сильное плетение, вот бы всем так» и смотрит в твою сторону, хотя, у тебя плетение вышло абсолютно идентичным. – раздухарившись и махая руками изображала она преподавателя, – Или вот это: «Молодец, Арла, вот такое прилежание и нужно показывать, чтобы продолжать учиться в Треесте» и снова на тебя смотрит. Да это не похвала, это оскорбление, он меня совсем за дурочку принимает. Стоял бы рядом с тобой кто-то другой, он бы его хвалил, а на меня бы и внимания не обратил, как оно обычно и было.

– А я надеялась, что дело в моей мнительности, – я тихонько вздохнула, учиться было и так очень сложно.

Я подтянула свое отставание, то самое, что заработала своей многомирной прогулкой, кстати, надо будет придумать как отблагодарить Станку за помощь, но, если хоть один преподаватель всерьез вознамерится меня завалить, мало не покажется. Этот курс мне нужно закрыть и сделать это вовремя. Выпускников пятого года берут на работу спокойно, и пусть для достижения карьерных вершин, в большинстве случаев требуется законченное образование, мне, в моей ситуации, об этом даже задумываться смешно.

Арла и Дия сочувственно обняли меня, молчаливо обещая поддержку.

– Слушай, а можно я на следующем занятии с тобой встану? Мне так не хватает баллов по Боевым плетениям. – разрядила обстановку Дия.

В следующий раз мы с Кираном имели возможность пообщаться уже в столице, когда я пришла его навестить, чтобы не оставаться в отвратительном здании комитета, от которого меня уже трясло, да и Кирана житье в нем мало радовало, думаю поэтому он так стремился почаще помогать на дежурствах. Мы прогуливались в небольшом городском парке, и разговаривали о сложившейся ситуации.

– Знаешь, я все думаю по поводу всего этого. Почему в какие-то миры можно открывать порталы, даже если там нет магии, а в какие-то не удается. В какие-то мы можем открыть портал, но не всегда, а бывает, что и из Ихтра мы не всегда могли открыть портал в тот же Тоген. – он задумчиво пожевал какую-то травинку, – нам никогда не удавалось открыть два портала в один мир сразу. Что если за раз меж двумя мирами может существовать только один проход, только одна точка соприкосновения?

– Ты имеешь ввиду, что существует портал между этим миром и Ихтром и кто-то удерживает его? И поэтому никто, включая тебя, не может в него вернуться? – уточнила я.

– Нет, я думал не об этом, – он выглядел пораженным, моим вопросом, – я хотел предложить сделать что-то вроде этого здесь: открыть один портал на Тоген и поддерживать его, чтобы из-за вашего отката от ритуала, стихийно не появлялись внезапные проходы. Но я даже не подумал, что подобное же может быть причиной того, что никто из моих соотечественников не может вернуться назад.

Какое-то время мы шли молча, размышляя над догадкой и тем, может ли она стать решением проблемы с монстрами. Ведь, действительно, если, пусть и не с первой попытки, открыть портал на Тоген так, чтобы он оказался не доступен для монстров там слоняющихся, то есть слишком высоко или под водой, например, и если каким-то образом его поддерживать, то, если Киран прав в своей теории о единственной возможной точке соприкосновения… Это действительно могло бы стать решением проблемы. Смущало только количество «если».

– Я не очень разбираюсь в порталистике, и вообще предпочла бы больше никогда порталами не пользоваться, но разве это не огромный труд для порталиста поддерживать портал даже несколько минут? – удержание портала было, пожалуй, даже большим «если» чем все остальное.