То, что надо! Такие работяги обычно остро нуждаются в деньгах, но все еще не теряют что-то человеческое и всегда рады помочь.

Мне нужна была помощь в поиске жилья, вернее комнаты. Но не в гостинице. С этим вопросом я и обратилась к вознице. Он внимательно выслушал и, усмехнувшись, спросил:

— Скрываетесь от полюбовника, цори? — с жалостью и пониманием пожилой йор осмотрел меня с ног до головы.

— Скрываюсь, — опустила глаза в пол. Вот, он уже и сам все придумал… — И мне бы комнатку с хозяйкой, которая не станет задавать вопросов. А еще лучше и без хозяйки.

— Могу предложить свои услуги. У меня от матери жилье осталось, здесь недалеко. Дом на несколько хозяев, но кроме подслеповатой цори Косьен там никто не живет. Могу сдать вам, если гарантируете чистоту и порядок. Пятнадцать бронцевых в сутки. Устроит?

— Устроит, если вы забудете обо мне сразу же, как отдадите ключи от комнаты. Да и потом, когда я съеду, тоже не вспомните.

— Лады! — усмехнулся извозчик и протянул руку. А я положила в его широкую мозолистую ладонь один маленький блестящий сарцевый, большую бронцевую монету с красивой, украшенной завитушками и вензелями, цифрой 50. А потом, посмотрев ему в глаза еще одну точно такую же. Он кивнул. Я выдохнула и села в повозку.

Через десять минут мы уже подъезжали к огромному, пошарпанному и покосившемуся от времени многоквартирному дому. Четыре двери, расположенные с разных сторон говорили о том, что с соседями я вряд ли столкнусь.

Маленький заборчик с железной калиткой, заросший акатией палисадник. На двери милый, сделанный детскими руками, деревянный почтовый ящик.

Извозчик открыл дверь ключом и протянул его мне.

— Дрова есть в кладовой. Вода в кране из колодца. Подогревать можно в большом чане. Посуда в шкафу, постельное все чистое. Правда старенькое все. Меня зовут Шапель Бронт, каждый день работаю возле путейного дома. Если захотите съехать раньше, ключ оставите под садовой фигуркой в кустах. И как-нибудь маякнете мне через посыльного.

— Спасибо вам, — я растянула милую, соответствующую ситуации смущенную улыбку.

— Ну, бывайте. Желаю хорошо отдохнуть с дороги.

Добродушный Бронт скрылся за поворотом, а я шагнула в свое очередное, временное логово.

Конечно, надеяться на то, что старик не проболтается никому обо мне, даже не стоило. Но по крайней мере, возле путейного дома нас вместе никто не видел.

День неумолимо близился к вечеру, через узкий проем окна окрашивая комнату в пурпурный цвет. Черт, мне еще столько нужно было успеть! Оценить все прелести этого логова и еще подготовить себя…

После беглого осмотра коморки, называемой жильем, я искренне пожалела ту старушку, что когда-то здесь жила. Спальня отгорожена шторой от общей комнаты, которая одновременно была и холлом, и кухней, и гостинной. Удобства, слава богу располагались в маленькой кладовке. И если аккуратно пройти бочком до нужника и так же по воображаемой струнке обратно, то можно было надеяться, что все чашки, миски, ведра и прочая утварь, утрамбованная на полках кладовой, не рухнет на голову.

Зеркала не было. Ни большого, ни маленького, что несомненно меня очень огорчило. Пришлось воспользоваться своим крохотным дорожным, что было тоже крайне неудобно.

Воду я решила согреть на маленькой плитке, которая являлась частью дровяной печи. Маленький печной отвороток имел свою крохотную топку, металлический чайник стоял практически на огне, поэтому согрелся очень быстро.

На миг я пожалела, что не прикупила на рынке в Штокенвильде специальные брикеты, с помощью которых можно было развести огонь в любых условиях на специальной крохотной горелке. Тогда бы мне не пришлось возиться ни с топкой, ни с дровами. Нужно бы еще составить список самых необходимых вещей, которые могут облегчить мне жизнь в будущем.

Из освещения здесь были доступны только свечи. Правда их было огромное количество. В совокупности с моим маленьким магическим фонариком и десятком зажженых, дурно пахнущих дешевым воском свечей, мне удалось создать нормальное освещение в комнате.

Приготовив тёплую воду для умывания, я прибрала волосы в хвост и начала снимать слой искусственной кожи с лица. Сначала специальным лосьоном, потом салфетками, а потом уже водой.

На какой-то миг вдруг почувствовала, что ко мне обращается моя змейка. До этого она спала и совершенно не подавала признаков существования, а теперь ее образ ясно возник в моем сознании. Она не могла мне сказать и объяснить, что нужно сделать. Я настороженно наблюдала за ее метаниями, чувствуя, что мой огонек хочет что-то сообщить.

Волнение обернулось лёгким головокружением, я присела на краешек старого, местами протертого дивана. А потом вдруг почувствовала как ужасно хочу спать. Склонив голову на мягкий подлокотник, поняла, что совершенно не могу бороться со сном. Последней промелькнувшей мыслью было осознание, что моя помощница скользнула к шраму на лице и растворилась в нем мягким теплом.

… Холодный воздух стелился по дощатому полу, просачиваясь в щель не до конца закрытой двери. В коридоре было темно, но мне было совершенно не страшно. Потому что знала, что мой большой и сильный друг спасет меня от любого ужасного чудища.

Мне так хотелось сказать ему, что он самый лучший! Но не могла. Сколько бы я ни открывала рот, из него раздавалось только страшное сипение.

Я сползла с кроватки, и босых ног коснулся теплый мех огромной шкуры. Сделав смелый шаг по направлению к двери, мне вдруг стало не по себе. В ушах зашумело и дышать стало очень-очень трудно. Именно это спасло меня, потому что в следующую секунду в коридоре послышались тяжелые шаги. Их было двое.

Я быстро шмыгнула обратно в свою кровать и укрылась толстым одеялом с головой. Все тело пробивала нервная дрожь. Но усилием воли я все же смогла сдержать рваное дыхание и затаиться.

Дверь в комнату тихо приоткрылась.

— Мы зря пришли сюда. Девочка спит, к тому же она до сих пор себя неважно чувствует.

— Ты слишком много с ней возишься, тебе не кажется?

— Отец, она еще совсем ребёнок.

— Учти, что если последует приказ, то ее придётся убить. Ты знаешь, что нам, скорее всего, этого не избежать. Поэтому я прошу тебя, сын. Не привязывайся к этому ребёнку!..

Из полузабытья я вынырнула, жадно хватая ртом воздух. Лицо горело, хотя на ощупь я не обнаружила никаких новых ожогов. Осмотрев себя в маленькое зеркальце, с сожалением поняла, что моя магия сегодня постаралась на славу. Половина лица покрылась бурыми пятнами и глаз, под которым расплылся безобразной звездой шрам, слегка заплыл. Черт! Ну как теперь создавать образ Мартена? Не парень, а уродец какой-то получится!

Я схватила пузырьки с микстурами и принялась обрабатывать кожу. Мне нужно было срочно занять себя хоть чем-то, чтобы не разреветься от ужасного отражения в зеркале.

И чтобы не думать о том, что во сне мне услужливо подкинула память…

С краснотой я справиться не смогла. Багровые пятна никак не хотели сходить и частично проявлялись через искусственный слой кожи. Плохое освещение тоже не способствовало нормальной работе. Слой получился неровным, с ямками и растяжками.

В итоге я психанула, отбросила кисти и шпатели, и принялась размышлять. Нужно что-то придумать!

В голове всплыл образ рябого Корчеша, торговца газетами. Лохматые брови, прыщавое лицо, свисающая на лицо челка.

Вот чего мне не хватало!

Я вышла на улицу и нарвала распустившиеся к вечеру мелкие оранжевые цветки благоухающей акатии. Моментально на изломе проступил такого же яркого цвета млечный сок. Я знала, что потом он потемнеет и станет грязно-коричневым. Но мне это быдо только на руку.

Пока густое молочко, сочащееся из тонких обломанных стебельков, не высохло, я поспешила домой. А потом усердно стала тыкать ими лицо.

Через десять минут моя физиономия приобрела россыпь пятен, очень похожих на юношеские прыщи, сделав образ Мартена более правдоподобным.