По лицу Горьера пробежала кислинка, но он так быстро взял в себя в руки, что подумалось — лишь показалось.

— В вашем обществе куда угодно, цори Медичи!

Старушка снова ахнула и уже покраснела по-настоящему. Нет, каков наглец, а! Прет напролом, хоть бы что ему!

Мы же покорно повисли у него на руках и отправились в это самое кафе. Стараясь не выдавать внутреннюю дрожь, я не спеша вышагивала рядом с Горьером, а он, казалось, специально подстраивается под мой шаг, при этом продолжая болтать с тетушкой. Я шла слева, чувствуя, как в руку отдается его сердцебиение. Горьер вовсе не был так спокоен, каким хотел показаться. Скорее радовался, как мальчишка, увидев новую игрушку. А мне тут дыши через раз, как бы себя не выдать.

Вообще весь этот фарс ужасно бесил. Придумывать на ходу отговорки — то еще удовольствие. Но с Горьером вообще не расслабишься, хорошо, что хоть с тётушкой мы врали в унисон.

Пробираясь сквозь плотную толпу, я только и мечтала, как улизнуть или потеряться. Но Горьер прижимал мою руку к своему телу довольно решительно — незаметно не выскользнешь. От запахов, гомона и волнения меня начало подташнивать. Да, совсем я хватку потеряла, самообладание ни к черту. Веду и чувствую себя, как девица на выданье.

Огромная палатка, оборудованная под уличное кафе, оказалась моим спасением. Завидев нашу троицу у входа, для нас мигом освободили один из столиков. Не успели мы и трёх шагов сделать, как два худеньких шустрых прислужки оттерли глянцевую поверхность столешницы и покрыли ее белоснежной скатертью.

Хи-хи, даже если Максимилиан и хотел остаться незаметным, уехав в глубинку, то ничего у него не вышло. Уж явно привечали не нас с тетушкой, а высокопоставленного гостя королевства. Конспиратор чертов.

Вообще, чего он крутится тут, чего вынюхивает? На кой я ему сдалась? Убить? Так уже шансов была целая куча, тем более знает, где я живу. Нет, он преследует какую-то другую цель. Сдается мне, хочет выведать какие-то сведения, но не знает, как подобраться.

Нет, ну а что еще от меня может быть нужно? Уж явно этот красавчик не влюбился в провинциалочку с первого взгляда и бегает за ней, то есть за мной, по пятам.

— … или вы не любите сладкое? — его рука чуть коснулась моих пальцев, так нежно и аккуратно, в противовес пинку от тётушки под столом. Пока я витала в облаках, мы уже успели сесть за столик и как раз сейчас делали заказ. Вот Горьер и пытался добиться от меня ответа.

Я потупила глазки, вздохнула и прошептала:

— Простите, задумалась. Про Маркуса вспомнила…

Хорошее имя — Маркус — кота так назову.

Горьер, нахмурившись, кивнул и повторил вопрос:

— Вы будете чай или сок? Сладкое к чаю? Или, может быть, фруктовый лед?

Я прикусила губу. Еще что ли раз вздохнуть и сказать, что прослушала вопрос? Пусть побесится. Но увидев предостерегающий взгляд тетушки, наглеть не стала.

— Фруктовый лед, чай с взбитыми сливками и пирожное, пожалуйста. И еще фруктовое желе. И, пожалуй, сок тоже, марагиковый.

— Марагиковый? Но он же овощной и подается с солью!

— Ничего страшного, я буду! — с вызовом ответила я, нагло смотря в синие глаза. Краем увидела, как тетушка прячет усмешку за салфеткой и качает головой. Ну и пусть, а я все еще смотрю в эти бездонные гипнотизирующие омуты, дую губки и твержу мысленно: " Ну давай, жмотяра, раскошеливайся! "

Но Максимилиан оказался не жмотярой. Раскошелился: и тетушке ее любимый чай заказал, с кусочком нежного бисквита впридачу, и мне мой королевский заказ. И себе крепкий кофе. Без всего. Двойной, черный. Как и сам, двойной и черный, аж скулы сводит.

Когда прислужки принесли заказ, я немного покраснела. Самую малость. Потому как заставлено было все. Но тем не менее, я взяла десертную ложечку и приступила к дегустации. Знаете ли, четыре года взаперти — это вам не шуточки. Пусть не в тюрьме, но и не на воле. А мои вкусовые рецепторы ох как соскучились по разным вкуснятинам. Вот сейчас их и порадуем за счет врага. А он пусть любуется и думает, с той ли связался…

Я с упоением ела все подряд, не обращая внимания ни на Горьера, ни на тетушку, которые обсуждали достопримечательности города и возможности торгового порта, который работал не в полную силу. Оттого вопрос Максимилиана застал меня врасплох:

— Вас плохо кормили?

Я вздрогнула, внутренне. Но сделала вид, что вопрос не относится ко мне и продолжала выковыривать кусочки фруктов из желе.

Спасти меня от этого бестактного, на мой взгляд, вопроса решила тетушка.

— О, что вы! Розалинда всегда отличалась отменным аппетитом, к тому же на свежем воздухе всегда хочется есть, не правда ли? — прощебетала она. А затем добавила уже более укоризненно лично для меня: — Да Рози, сегодня ты, пользуясь щедростью нашего знакомого, кажется переборщила со сладким!

— Да нет, почему, — я подняла глаза на Максимилиана и растерялась. Он сидел, откинувшись на кресле и подперев рукой подбородок, с умилением лицезрел на то безобразие, что я учудила — а именно перековыряла и перепробовала все предложенные угощения. — Ничего я не переборщила. Тетушка, я так долго мечтала попасть на настоящий базар, испробовать разные вкусности! — вот ведь и не вру даже ни разу. Палачи чувствуют ложь на раз-два, а тут ему прям услада для души.

Здесь я выпятила нижнюю губу и обиженно вздохнула. И Горьер, кажется, тоже.

— Молодежь, — демонстративно пренебрежительно высказалась тетушка, — они совершенно не понимают, что нужно следить за фигурой.

И тут я поняла. Поняла, что прокололась. Не знаю, насколько цепкий взгляд у Горьера, но моя начальница, глава Тайной разведки Катарина Блейк точно бы меня распесочила в пух и прах. Лицо простушки с пухлыми щеками совершенно не соответствовало моей худенькой фигурке и тонким ручкам. Нет, конечно, в природе все возможно. Но вот она непременно бы зацепилась взглядом.

Аппетит сразу пропал. Я многозначительно посмотрела на тётушку и выдала:

— У меня разболелся живот, знаете ли. От ваших нравоучений.

Тетушка округлила глаза, сделала ротиком "О" и тут же обратилась к Горьеру:

— Простите, простите еще раз великодушно! — А потом уже в мой адрес: — Рози, ты совершенно забыла правила хорошего тона!

Я заерзала на стуле, всем видом показывая, что мне плевать на нормы. Горьер уже чуть ли не ржал, сволочь! Для него все это было развлечением получше того спектакля, что показывали на площади.

— Я думаю, что могу предложить вам свои услуги! Мой автокап стоит совсем недалеко, и я мог бы вас подвезти домой.

— Нет. Нет-нет. Не надо автокап. Я прижала ладошку ко рту и икнула.

— Мы, пожалуй, пойдем! — пробормотала расстроенная моим поведением тетушка. — Вы уж нас простите, йор Горьер. Мы бы вам еще составили компанию и даже прогулялись…

Но не успела она и договорить, как где-то за моей спиной раздалось визгливо-радостное:

— Максимилиан! Какая неожиданная встреча! А мы вот тоже решили выпить чего-нибудь прохладительного! — верещала цори Погляди, в то время как лицо Горьера постепенно приобретало кислое выражение.

Ну да, голубчик, не только ты охотишься, но и на тебя…

Он встал и слегка поклонился, все как полагается, а я и не сдвинулась с места. Распинаться сейчас с этой тут, расшаркиваться. Нет, эта Поляди мне весь цирк поломает. И тут я резво соскочила, многозначительно посмотрела на тетушку, зажала рот обеими руками и бросилась прочь, в сторону стоящих неподалеку от кафе отцветших кустиков семантии.

Что обо мне подумают? Да плевать. Но я загривком чувствовала, что мне оттуда бежать нужно. И черт с ней, с этой фрейлиной, переживёт. На Горьера у меня фантазии хватило, а вот с этой жучкой я боюсь, что не справлюсь.

Добежав до кустиков, я согнулась, постояла с оттопыренным задом пару секунд, чтоб ни у кого не возникало желания мне помочь, выплюнула заранее набранный в рот чай, а затем, приведя прическу в порядок, стала дожидаться тётушку.