Фиксированный срок — это точное количество лет, которое мне отводится для того, чтобы сполна насладиться всеми прелестями жизни с выдающимися способностями демона. И когда мы с ним уже приступили к ожесточённому торгу, в голове прозвучало еле слышное: «Не спугни!».

Признаться, в этот момент я невольно вздрогнул, но увлечённый торгом Сааид ничего не успел заметил, продолжая увлечённо расписывать прекрасную жизнь с демоном в своей голове.

К Миа я больше не обращался, поняв, что она не зря притихла. А это означало, что у неё был какой-то план, минусом которого было только то, что я не был в него посвящён. Мне оставалось только понадеяться на то, что демоница знает, что делает.

Мне было чрезвычайно интересно, как будет происходить подселение демона в мою голову, но Саид снова смог меня удивить. Добившись от меня произнесённой вслух клятвы не препятствовать ему ни самостоятельно ни с помощью моих бойцов, он и вовсе успокоился, расслабившись.

Если бы я не знал из рассказов Миа, что произнесённые клятвы в договорах с демонами имеют не меньший эффект, нежели та же клятва на крови, я бы посчитал Сааида доверчивым идиотом. Но, к сожалению, идиоты среди высших демонов — нонсенс, и, обычно, долго не живут, умирая, как только достигнут совершеннолетия и возраста, с которого могут нести ответственность за свои слова и поступки.

Я поклялся не препятствовать Сааиду, и клятву свою сдержал.

Когда высший демон оказался на расстоянии вытянутой руки от меня, его лицо моментально преобразилось, но было уже поздно что-то предпринимать.

Сааид только успел издать полный животной ярости крик, рванувшись в сторону, уже понимая, что он проиграл, перед тем, как в дело вступила Миа.

А потом всё потонуло во взметнувшейся стене огня, которую от души кастанул кто-то из бойцов, прекрасно понимая, что мне это не нанесёт никакого вреда из-за охранного амулета, продолжавшего болтаться у меня на шее.

И мне показалось, что этим магом был Гор Винсент.

Дик Новицки стоял около меня и нервно теребил носовой платок в руках, будто опороченная девица, понимающая, что до выданья ей теперь, как пешком до Луны. Когда он было открыл рот, я, грешным делом, подумал, что он не удержится и выскажет мне всё, что вертится у него сейчас на языке.

Он смог меня удивить, так как Новицки невероятным усилием воли всё же сдержался.

И сейчас мне было немного интересно: то ли ему не хватало словарного запаса, для того, чтобы культурно донести до меня всю глубину обуревавших его эмоций, то ли он всё-таки ещё осознавал тот факт, что перед ним находится аристократ, одарённый к тому же, с которым некоторые речевые обороты вообще неприемлемы.

— Господин барон, ну как же так? — его страдальческое выражение лица уже успело мне порядком поднадоесть, но поведать ему сверх того, что уже успел рассказать, я больше не мог. — Как мне это вообще отразить в отчёте? — уже тише спросил он, смотря на меня с растерянным видом, но прекрасно понимая, что его вопрос является риторическим.

Меньше всего, после произошедшего, мне хотелось думать, как именно он будет расхлёбывать всё это. В конце-концов, я же не пытаюсь загрузить его своими проблемами или поинтересоваться, что же мне делать с «Импульсом», откуда Арнье за последний час звонил уже второй раз, что было ему абсолютно не свойственно.

— Дик, ну что вы ещё хотите от меня услышать? — тяжело вздохнул я, снова начав отряхивать от пыли безнадёжно испорченный костюм, который сейчас больше походил на одеяние кого-то из обитателей неблагополучных районов Тихомирска, нежели на приличествующее молодому аристократу одеяние. Скептически оглядев огромную, с видневшимися подпалинами, дыру на боку, я добавил: — Искренне сожалею о случившемся, но поверьте, у меня не было другого выхода.

«Оно само так получилось», я, понятное дело, добавлять не стал, чтобы не пугать представителя власти. Обычно, когда слышишь что-то типа «оно само» от кого-то из сильных ранговых магов, поневоле начинаешь опасаться дальнейших событий, которые эти самые маги могут ещё спровоцировать.

И я совершенно не представляю, в какой ужас придут Новицки и его специалисты, услышав такое от меня. Этим самым я распишусь в том, что подобное может повториться не единожды. А учитывая, что они уже в шоке от произошедшего, не удивлюсь, если после моих неосторожно брошенных слов к чертям собачьим уволится половина местного отдела, дабы не разгребать последующее дерьмо, которое я и мои бойцы могут натворить.

Его эмоции я прекрасно понимал, поскольку это не мне нужно будет объяснять руководству, куда делась половина здания храма Святого Аарона, хоть и стоящего формально на балансе у городского совета, но целиком и полностью принадлежавшего Церкви.

Да и разрушение исторического памятника дело не совсем, чтобы заурядное. А уж подрыв этой постройки с близлежащими — вообще нонсенс для Тихомирска.

— Господин барон? — сбоку неслышно возник Гор Винсент. — Мы готовы выдвигаться.

Это он так мягко меня поторопил, если кто не понял.

«Ты там не ошалела от счастья? — осведомился я у Миа, которая после схватки с демоном "ушла в себя, но обещала вернуться". — Готова к новым свершениям?».

«Знаешь, а я уже начинаю понимать Новицки в его тихой ненависти к тебе, — недовольно проворчала демоница. — Там, где ты появляешься — всегда происходит какое-то чудовищное дерьмо. Даже сейчас ты мог меня не отвлекать, зная, в каком я состоянии нахожусь, но всё же наплевал на это. И кто ты после этого? Правильно они тебя называют занозой».

«Заноза».

С этой милой клички, которую случайно довелось услышать от штатных экспертов, притащенных Новицки на место происшествия, я улыбнулся. Знали бы эти боги мензурок и целоффановых пакетов с перчатками, какими эпитетами меня называли в моём мире, они бы весьма удивились.

Так что ассоциация с занозой, которая, видимо, прочно сидела в их задницах и постоянно подбрасывала ворох проблем, ещё вполне нормальная, чтобы охарактеризовать меня в виде их персонального кошмара в моём лице.

Сделав вид, что не понял, о ком идёт речь, я ещё спросил что-то незначительное у молодого парня в униформе, оказавшегося настолько невнимательным, что даже не заметил меня поблизости, когда злобным шёпотом желал «занозе благополучно провалиться сквозь землю и оставить их в покое».

Признаюсь, доставило удовольствие слушать его невнятный ответ, который он, изменяя оттенки лица, что твой хамелеон, пытался сформулировать, стараясь не смотреть мне в глаза, вместо этого испуганно глядя на напарника.

Новицки уже с кем-то говорил по комуникатору сбивчивым голосом, а я же, в последний раз бросив взгляд на останки храма, дал команду грузиться по машинам. Здесь нам больше нечего было делать.

«Всё, что мог, ты уже сделал», — мстительно добавила Миа, перед тем как я волевым усилием воздвиг ментальную стену между нашими разумами, полностью отрезав демоницу от себя и ограничив ей доступ к её собственному источнику, оставив только тонкий ручеёк сочащейся энергии, необходимой для восстановления после схватки.

Отныне я умел делать и это.

Пока мы приводили себя в порядок, пока двигались к родовому предприятию, прошло не менее получаса. На протяжении всего этого времени я старался разложить по полочкам всё то, что со мной происходило в последние дни. Как-то уж стремительно разворачивались события, которые я уже, при всём своём желании, не мог полноценно контролировать, не говоря о том, чтобы как-то на них влиять.

Дарховы форс-мажоры!

Как-то уж всё разом навалилось: адаптация в чуждом для меня обществе, где балом правит не закон, как в моём родном мире, а какой-то свод правил аристократов, козни моих дражайших родственников, которые являются этими самыми аристократами, и которых я с превеликим удовольствием предпочёл бы и вовсе не знать. Миа, с её фокусами, мои сёстры со своими такими разными характерами, дар каждой из которых был уникален и требовал огранки.