– Ландыш мне жаловалась как раз на обратное, – в комнате оказался Костя. Он уловил последние фразы беседы, – она ещё до своей беременности гуляла по этому столичному Древу как кот учёный. То есть кошечка. Пошла в брючках, и такое пережила! За нею толпы ходили и её осмеивали. «Ой, а ножки-то какие тонкие и длиннющие! А грудь как у женщины! Да это урод! Смотрите, не баба, не мужик! Вот несчастье какое»! И не отставали, пока она не запрыгнула на их скоростную дорогу, умышленно сев в вагон для бродяг. Бродяги и всякая асоциальная мелочевка здесь как раз более лояльные ко всяким странностям. Тех, кто опасен по-настоящему, исполнительные силовые власти просто топят в океане. А мелких нарушителей того, сего, неудачников всякого рода власти особо-то не прессуют. Как где-то я прочитал, не запрещают жить окончательно, но и не разрешают полностью. А в машине той, где отделение для бродяг, такая вонь, такая антисанитария. Пока Ландыш доехала до места, так чуть сознания не лишилась.

– Чего это она с тобою так откровенна? – подозрительно уставился на сына Кук.

– От скуки, думаю. Радослав не балует её общением. Она жалуется, что он не любит общения не по существу дела, считая его пустой болтовнёй.

– Какие у тебя могут быть тут дела? – поинтересовался Кук у Радослава. – На курорте? Ты Ландыш своим небрежением не обижай.

– Курортную зону ты оставил за собою. Тут климат мало походит на субтропики. – В который уже раз отношение Кука как к зависимому младшему домочадцу ощутимо задело Радослава. И он подумал о том, что стоит всё же озаботиться своим устроением без подачек Кука. Кук конвертировал драгоценные металлы в местные деньги, имея свои каналы связи в нужных для этого кругах местного социума. Но никого в свои тайны не посвящал. За спиной Кука они с Андреем часто обдумывали проект собственного независимого от старика существования. Да и бездельничать осточертело настолько, что никакие путешествия по лику континентов не скрашивали уже собственное иждивенчество в собственных же глазах. А посторонние глаза допущены к их жизни не были. Тут Кук явил все свои таланты как величайший конспиролог.

– Что поделаешь, Радослав. Я по праву первенства занял лучший континент. И ведь смотри, даже межконтинентальные расстояния не способны избавить нас от трений.

– Можно облегчить себе задачу тем, что локализовать поиск в определённом месте, а не бродить по всему городу, – вернулся Радослав к теме о поиске Фиолета.

– Каким образом? – не понял Андрей. – Где это место?

– Я после того, как Фиолет пропал из моего обзора, огляделся на местности и увидел вот что. Рядом находился обширный комплекс торговых площадей, нечто вроде вернисажа народных промыслов. Я сунулся туда. Место колоссальное по протяжённости, но… – Радослав тянул время, играя на нервах у Кука умышленно, мстя ему за подковырки. Кук не любил длинных повествований не по существу дела. – И вот что я там обнаружил. Стоит себе павильончик. Обычный, каких там множество. Я мог бы туда и не заглядывать. Но я зашёл…

– Да не тяни ты кота за яйца! – заорал Кук, – ещё архитектуру опиши.

– И опишу. Он несколько выделялся из общего ряда тем, что там продавали среди картин местных умельцев вот что… – Радослав опять замолчал. Кук тоже молчал, уловив его недостойную игру. – А умельцы там, скажу вам, стоят того, чтобы их посмотреть. Я даже купил пару картин в спальню Ландыш.

– В спальню Ландыш? – переспросил Кук, – у вас разные спальни? Вы что же не муж и жена уже?

– Ей удобнее спать от меня отдельно. Да она и с самого начала так решила. Сама не приходила никогда. Ждала, что я первый…. Она стала тут вне конкурса единственной королевой, как она думает. Она решила меня таким образом воспитать как идеального мужа. И я не возражал.

– Хрен бы с её воспитанием, не я ей достался. Да и королев тут столько! Целых три континента на любой цвет и любой вкус. Продолжай дальше, о чём и тянешь резину.

– Среди прочего, всякого красивого и даже чудовищного по своему безвкусию, там были особые картины и особые пейзажи. Торговец сказал, что на них огромный спрос среди высокоинтеллектуальных посетителей и ценителей редкостей. Картины не были нарисованы местными красками, или чем они там ещё рисуют. Они были созданы при помощи цветного принтера. А пейзажи наши земные. А также инопланетные, а также те, что были в наличии в такой роскошной и такой неустроенной Паралее.

– И что с того, что земные? – не понял Кук. – Тут пейзажи от земных и не отличаются почти.

– А города? Земные города, Кук. А изображения тех миров, о которых тут и слыхом не слышали, глазом не видели, потому и столбенеют от его картинок. Тут, оказывается, на фантастику большой спрос.

Все замолчали. Молчали долго. Подал голос опять Кук, – Выходит, Фиолет не растерялся. Учёл запросы рынка и стал лепить свои картинки себе на прокорм. Молодец! Торговец знает его местообитание? – Кук уже ликовал. – Чего ж ты нас томил!

– Нет, Кук. Торгаш ничего о нём не знает. Кроме того, что странный мужик, похожий на бродягу, приносит ему, когда пару раз в месяц, когда и раз в месяц охапку таких вот поделок. Они сразу же скупаются у него оптом в дорогие магазинчики уже для рафинированных ценителей прекрасного. Я и те-то, что увидел, застал по случайности. Их сразу же у него забирают другие торговые агенты. Торговец просил того бродягу приносить свои шедевры чаще. Человек сказал, что чаще он не может. Трудности с изготовлением. Наверное, Фиолет понимает, что не стоит сбивать цену на то, что является редкостью. Или боится привлечь к себе ненужное внимание из числа других агентов – скупщиков. Ясно, что Фиолет шифруется и не хочет выдавать место, где он и обитает. А оно там, где поблизости его корабль.

– И теперь мы должны патрулировать как в детской игре входы в тот вернисаж? – спросил Андрей.

– Если приносит раз в месяц, а ты видел его только что, то сразу же там и делать нам нечего, – заявил своё мнение Костя.

– Там может и нечего, – не согласился Кук, – а где уверенность, что он не живёт в самой столице или где-то недалеко? Что он бродит и ещё по каким-то улицам и местам. Нет. Будем патрулировать город, как и решили. Ты, Костя, первым и выйдешь завтра же.

Костя не обрадовался нисколько, – Чего я буду там бродить по их зарослям, как кот учёный? Ещё и за бродягу сочтут, прицепятся, да и подхватят под белы ручки для установления личности. Я не раз такое тут наблюдал. Я и не умею так. Чтобы бесцельно.

– Почему бесцельно? – спросил Кук. – А девушки? А ресторанчики? Да и мало ли чего. Обстановка там мирная. Криминал минимальный. Погрузись в изучение местной среды более глубоко. Отвлекись несколько от своих полётов над планетой, да от дежурств в звездолёте. Ты стал как отшельник, Костя. Скоро и разговаривать разучишься, как Радослав. Надо, ребята, погружаться в местную среду глубже. Берите пример с меня. Я веду активный образ жизни, уже свой тут человек для множества местных обитателей. И даже тут, где царство Радослава, я знаю отнюдь не рядовых людей лично. А мне за девяносто лет.

Идти до холмов оказалось вовсе не так далеко, как показалось с берега. Обе юные женщины шли еле-еле. Ива из-за своей ноги, а Вешняя Верба не столько из-за своего положения, сколько от страха перед неизвестностью, избравшей мишенью именно её. Она боялась старухи, которую видела в Храме Ночной Звезды, и в которой не могло быть ничего страшного на взгляд Ивы. Хотя тут она задумалась по поводу того, как сама испугалась бабу Вербу, увидев ту впервые. Отчего бы так? Что может быть пугающего в старухе? Даже в некрасивой старухе.

– Чего ты боишься? – спросила Ива у Вешней Вербы. – Бабка всего лишь тебя осмотрит, поскольку, как сказал Капа, она владеет навыком целительства. Определяет даже по лицу будущей матери пол будущего ребёнка и то, будут роды благополучны или нет. Она только и всего пощупает твой живот. Так целители определяют, правильно ли ребёночек расположен внутри, и как избежать его перевёртывания ножками вниз. В этом случае роды бывают мучительными, и даже смерть матери или ребёнка в таких случаях возможна. А целители знают, как вернуть ребёночку правильное положение до начала родов. Ты понимаешь? Ещё они дают указание, что можно, а что нет кушать. Как лечить отёки. У тебя есть отёки?