– Наливка? – переспросил незнакомец, теребя себя за мочку уха. – Алкоголь? Ты болен? Ты почему. Не лечишься? – он пристально, властно, но без угрозы смотрел на Капу. – Ты знаешь. Его? – повернулся он к Иве. Она тонула в его дивных глазах, ярчайших и блестящих как… Сравнить даже было не с чем.

– Он… Да. Знаю. Он больше так не будет. Не бей его.

– Разве я бил? Бей ты.

– Эх, Капа. Хотя я и не любила тебя, но уважала. А теперь? – Ива лишь для вида легонько стукнула Капу по загривку. – Уходи. Пусть он уйдёт. Он уже никогда так не поступит. Я знаю, – обратилась девушка к незнакомцу. Ей уже было жалко несостоявшегося насильника и кандидата в невозможного возлюбленного. Незнакомец в смешной короткой рубашке выглядел, тем ни менее, величаво. Он смотрел куда-то поверх их голов, думая о чём-то своём или что-то там высматривал, прислушивался к чему-то. Потом он опять впился в Капу глазами как жалами, так что Капа заметно покачнулся.

– Девушка – ребёнок. Как ты мог. Алкоголь не оправдание. Насилия.

– Ива, верь, что я заглажу свою вину. Давай я отвезу тебя домой через реку. Кто ещё тебя и отвезёт. Приходи к Храму. Я буду там. Не хочешь, чтобы я отвёз, так пошлю с тобою любого другого работягу. Как раз ремонтные работы идут в Храме. Пошли. Ты же не останешься с бродягой одна в лесу? – И понимая, что она с ним не пойдёт, он не знал, что ему делать. Оставлять её наедине не пойми с кем? Он уже забыл, что только что сам был для неё нешуточной угрозой.

– Она же сказала. Тебе. Уходи! – незнакомец двинулся к Капе. Ива неожиданно тронула странного бродягу, на бродягу ничуть не похожего, за рукав рубашки. Рубашка была… Как могло такое быть?! Это была рубашка её отца Ясеня. Не узнать её она не могла. Вот и дырочка на кармашке прожжённая, когда горящий уголёк из печки отлетел, и отец вскрикнул от неожиданности. И рукав, заштопанный матерью тёмно-синими нитками, а рубашка более светлая по тону. Он вдруг улыбнулся Иве, и её ослепили его зубы, его открытая доброта. Он вовсе не беспощаден, как прикинулся только что по отношению к Капе.

–Тут что? Поют, пляшут. Тут праздник? – Как-то постепенно его речь теряла обрывистость, становилась более связной.

– Праздник прощания с летом, – ответила Ива. – Пусть Капа уйдёт.

– Капа? Имя? Его?

Ива кивнула. Капа, поняв, что его отпускают, и наказания не будет, помчался в глубину леса, чтобы окольными путями выбраться к большой реке, к Храму Ночной Звезды, рядом с которым и стоял дом, где он жил со старым магом Вязом.

Ива топталась и не знала, что делать, куда идти. И потихоньку направилась в сторону речушки, где и было перекинутое с берега на берег упавшее дерево.

– Ты знаешь. Негодного человека? – спросил незнакомец, – Как он мог? Если вы знакомы? Ты юная. Почти ребёнок. Он старше. Мерзавец! – незнакомец поморщился.

– Почему ты говоришь так странно? – спросила Ива.

– Да? Звучит странно? Заметно? Но скоро. Будет обычно. Звучать. Моя речь. Я пока плохо. Могу воспроизводить. Вашу речь.

– Нашу речь? А какая же речь у тебя?

– Я. Из другой страны. Так тебе понятно?

– Из другой? Из той, что за океаном? Знающие и посвящённые в те или иные тайны нам рассказывали, что люди с другими лицами попадают к нам. Что где-то уже есть секретная скоростная дорога на опорах, проложенная через сам океан. И кто-то доставляет к нам для всякой работы в «Города Создателя» чужих людей. У них бронзовые по своему цвету лица, а волосы похожи на красные листья осеннего клёна. Их ставят на руководящие должности, поскольку они без жалости и сочувствия угнетают наших людей. Отец мой знает. Он же строит дорогу на опорах. Другие имеют лица несколько желтоватые, волосы сизо-чёрные. Но не от болезни так. Они просто другие. Они тихие и работящие, ни с кем никогда не ссорятся и работают с нашими рабочими там, где очень трудно работать. Раньше все удивлялись. Но теперь их стало появляться всё больше в «Городах Создателя». Никто уже не удивляется. А ты точно такой же, как наши парни. Только очень красивый, – выпалила она неожиданно.

– Я? – он улыбался, – ты так находишь? Что такое «Город Создателя»? Ты же так сказала.

– Это Город, построенный Создателем. Нас туда переселили. Я оттуда. Мой отец – строитель дороги на опорах, – не без гордости повторила она. Откуда и почему взялась эта гордость за себя, она не понимала. Но как-то хотелось подчеркнуть ему свою значимость.

– Кто он? Создатель? Ты видела? Его?

– Его никто и никогда не видел. Он же Создатель. Люди не могут Его видеть. – Вопросы ставили в тупик. Он спрашивал всем известные вещи, хотя никто и не знал ответов на вопросы, которые задавал незнакомец.

– Как же не видят? Если Города. Стоят повсюду? Кто-то же мог. Видеть.

– Но никто не видел. Никогда. Они возникают из неба.

– Как из неба? Падают? Их доставляют? На чём? Это невозможно.

– Так говорят. Они сначала как из воздуха. Появятся, пропадут. Потом вдруг оказываются на земле. Потом туда привозят людей. Отовсюду. Люди начинают там жить и работать.

– Очень любопытно, – сказал он, сбоку заглядывая в её лицо. Глаза он таращил так пристально, что казался до невозможности чудным.

– Почему на тебе рубашка моего отца? – спросила Ива, устав от расспросов о Городе Создателя. Она не знала ответов. Тайна Городов и саму её всегда смутно тревожила. Но было не принято касаться тем, если их нельзя объяснить. – Я её отлично помню. Это рубашка моего отца. О штанах ничего не буду говорить. Штаны как штаны. У всех такие есть. А рубашку я помню из-за прожжённой дырки на кармане. – Ива опять остановилась и дотронулась до кармана отцовской рубахи, ничуть не боясь странного незнакомца. В нём было что-то, отчего страха не возникало.

– Твоего отца? Ты же из Города Создателя. Он на другом берегу. Реки. Нет?

– Да. Но прежде мы жили тут. В нашем бывшем доме поселилось привидение… – и тут девушка вдруг всё поняла. Не привидение это, а незнакомец в фантастических ботинках, с фантастически-красивыми глазищами. Но… Дом как был, так и остался запертым. Тогда как он туда проник? Окна тоже закрыты наружными ставнями и заперты, не сломаны, не тронуты. Так было принято защищать пустые дома от бродяг, пока туда Администрация не вселяла других пришлых, но законных людей. Бродяги же не имели статуса законного и трудолюбивого жителя. Они и не работали нигде. И денег им никто не платил.

– Мой отец, – пояснила она, – заслужил честным трудом на полях по выращиванию хлебов право поселиться в Городе Создателя. Это же честь – жить там. Там роскошно. Там красиво. Не надо топить печей, ходить за водой. Там всё есть в огромных домах до облаков. Мой отец долгое время ездил в столицу по скоростной дороге для обучения тому, чтобы строить эти самые дороги. Мой отец очень образованный. Он молодой. Ему нет и сорока лет. Капа чуть-чуть и моложе моего отца. Я родилась, когда отцу было девятнадцать лет. А мне уже двадцать. Скоро я начну стареть.

– Ты шутишь? – засмеялся он, – ты – ребёнок. Совсем маленькая. – Он опять стал теребить мочку своего уха и морщиться.

– К тебе в ухо кто-то залез? – спросила она, – чего ты постоянно его трогаешь?

Он опять засмеялся, ослепляя зубами, искристыми глазами цвета спелой синей сливы. – Залез. Только жук не живой. Это мой переводчик. Когда я выучу язык. Хорошо выучу. Буду без него.

– В ухе жук? Тебе больно? Покажи, какой переводчик.

Тут он достал маленькую, телесную по цвету и по виду, горошинку. Протянул на открытой ладони. Она была не в ухе, а ввинчена в мочке уха, и не была заметной. – Это он. Мой переводчик. Универсальный. Язык входит в голову не сразу. Надо ждать. Какое-то время. Есть и такие люди. Которые схватывают языки сразу. Я другой. Я туповатый. На усвоение языков. Ты чувствуешь, я уже. Говорю быстрее? Да?

– Да, – похвалила она, чтобы его не огорчать – Как же ты пролез в наш закрытый дом, а замок цел?

– Я умею. Потом. Расскажу. Я взял только одежду. Я спал. Негде было. Ты же сказала. Дом необитаем. Это не нарушение? Вашего закона? Что делают ваши власти? С теми, кто бродяги?