Однако Тон-Ат как-то узнал о происшествии на полях погребений. Он приказал выкопать контейнер с телом, чтобы убедиться самому, что там погребена не Инэлия. Убедился. И явился к отцу Инэлии, приказав тому, что если дочь вернётся домой, то немедленно доставить её ему лично. Дочь и явилась к отцу в одну из ночей. Бедный отец едва сам не умер от потрясения. Я тоже примчался в его дом, как прознал о том, что ты вернулась. Но я сразу понял, едва увидел тебя, что совершена подмена. Прежняя Инэлия была лишь чахлым подобием тому лучезарному видению, что возникло перед моим, целиком потрясённым, существом. Глаза, сердце, мои нервы и даже все остальные внутренние органы пронзила судорога ужаса и счастья одновременно. Это нелегко было пережить, такое потрясение самих основ привычного мироустройства. С этим надо было как-то жить дальше. Да я-то сразу как провалился, так и остался жить в другой уже реальности. И любовь моя лишь усилилась соответственно самому объекту влечения. Да вот горе, – прежняя маленькая и хрупкая Инэлия любила меня, а восставшее из праха чудо– нет!

Тон-Ат после того, как ему донесли о твоём возврате из Надмирных селений, – только было ли оно, это возвращение? Прибыл в дом твоего отца. Никто не знает, о чём они говорили, но вероятно твой отец умолил верховного господина оставить всё так, как оно и свершилось. Сохранить тайну в пределах наших двух семейств, хотя всё равно поползли разные слухи. Слуги дома ведь не лишены зрения, слуха и языка. Люди сочиняли такие небылицы, что можно было лишь удивляться тому, что каждый второй человек рождается фантастом. Если бы все они имели к тому же подлинный дар оформлять свои вымыслы в литературные произведения, жить было бы некогда. Все бы читали книги. А мне Тон-Ат сказал вот что. «Откажись от этой девушки. Она вряд ли полюбит тебя. А если полюбит, тебе это причинит лишь горе». Ты не полюбила, а горе причинила всё равно. Тем, что отвергла мои ухаживания и не хотела признавать меня за своего избранника. – Колаф настолько устал от затяжного повествования, что попросил воды. Инэлия послала его к садовому бассейну. Когда он вернулся, она уже более милостиво взглянула на него. – Спасибо, что напомнил то, что сама я так и не вспомнила. Слушала тебя с удовольствием. Но не знаю, не являешься ли ты и сам тем самым фантастом, о которых ты и рассуждал. Я почти не помню лица своего отца, смутно помню его дом. Но хорошо помню его упрёки и требования от меня какого-то отчёта о моей сделке с каким-то духом преисподней, так называемым Чёрным владыкой. Ведь не могла же я самовольно выйти из мира мёртвых! – восклицал он. Он доводил меня до такого состояния, что я однажды убежала из его огромного и пустого дома очень далеко…

Наверное, будь у него жена и другие дети, ему было бы проще, как и мне тоже. Так что Хагор нашёл не самый лучший вариант из всех возможных… – она замолчала.

– Так это Хагор похитил твоего ребёнка из дома Тон-Ата, чтобы заманить и тебя с собою?

– Я не помню, – сказала Инэлия.

– Твой ребёнок родился больным, Инэлия. Не знаю, что было тому причиной. Возможно, не самые безопасные условия твоей жизни с Рич-Ардом…

– Я не жила вместе с Ричардом, – сказала Инэлия.

– Да ведь ты родила его ребёнка, – напомнил Колаф.

– Я была с Ричардом близка всего лишь раз, – сказала Инэлия.

– Пусть так. Но все те трагические события, которые породил Коряга, преследуя тебя и до, и после гибели Рич-Арда, не могли не травмировать тебя. Прячась от Коряги, ты жила не в самой благополучной среде. Нравы простонародья…

– Не забывай, что теперь ты тоже ничем не отличаешься от простонародья, как ты выражаешься, будто речь идёт о породе скота, – сказала Инэлия.

– Привычки живут долго. Они продолжают проявлять себя даже тогда, когда перестают соответствовать наличным реалиям. Взяв себе твою дочь, Тон-Ат хотел лично исцелить твою малышку, чтобы подарить ей долгую жизнь впоследствии. Он, невероятно великодушный правитель, является и великолепным врачом. А Хагор взял и похитил ребёнка! И тебя уволок за собою!

– Хотел исцелить мою дочь? Тон-Ат? Нет! – крикнула Инэлия. – Он хотел лишь изучить её необычную природу, что передалась ей от отца-пришельца. Провести свои исследования, нужные ему, чтобы найти наиболее уязвимые места в природе пришельцев, с которыми он вёл тогда войну.

– Что ты такое говоришь? – возмутился Колаф. – Девочка, как сказал Тон-Ат, являлась подлинным биологическим шедевром – бесценным сокровищем, порождением трёх звёздных рас. Да. Именно так он и сказал. Я ещё спросил, почему трёх? Если Рич-Ард был чужаком, а Инэлия наша местная, то откуда взялся некто третий? Тон-Ат ответил, что эта тайна не для моего ума. Представляю, что Хагор тебе наплёл потом. Не иначе, что ребёнка захватили с целью его умерщвления?

– Как-то так, – согласилась вдруг с лёгкостью Инэлия. – Я и сама мало верила Хагору. Но я была покалечена тогда всем случившимся, разбита вдребезги, и это не оборот речи. Я не могла иметь осмысленное понимание окружающих реалий. Я действительно верила, что он спас мою девочку…

– Разве смог Хагор – жалкий прислужник Тон-Ата дать тебе такую жизнь, какую мог устроить для тебя я?

– Хагор никогда не был прислужником Тон-Ата. Он всего лишь притворялся тем, кем никогда не являлся. Он оберегал меня. Он спас меня после моего безумного прыжка в пропасть. По счастью, та пропасть была лишь неглубоким оврагом, заросшим богатой и густой травой, что и смягчило удар. А я была так слаба, что мне только пригрезилось, что я стою на краю бездонной пропасти. В том состоянии, что я находилась, я не могла бы дойти до гор. Я всего лишь разбила себе лицо о выступающие камни, да и ушиблась несколько. – Она невольно потрогала еле заметные давние следы от шрамов на своём лице. Колаф не без содрогания проследил за её движениями. – Значит, ты многое помнишь, – сказал он. – Тогда скажи, кто ты на самом деле?

– Я помню себя с того самого момента, как мы с Ричардом гуляли в заповедном лесу, принадлежащем Тон-Ату. Никто не имел права бывать там из тех, кого ты назвал простонародьем. Хагор имел туда доступ, ведь он работал в Храме Жизни. Он делал вид своей полной подчинённости Тон-Ату. Хагор и разрешал нам там гулять.

– Как же он мог поощрять твои отношения с другим?! Если любил тебя? Если ты сама предпочла Хагора мне – твоему избраннику с детства? Что же потом пренебрегла Хагором?

– Я никогда не пренебрегала Хагором. Он был для меня самым родным и близким существом. Но любить его, как любят мужчину, я не могла. Я полюбила Ричарда. И Хагор был счастлив, что я нашла себе достойного избранника.

– Счастлив? Инэлия, он точно был безумен! И ты тоже заразилась от него безумием. Поэтому ты меня и отвергла…

– Безумным он стал чуточку позже. А тогда он был ясен своим умом, точно так же, как ясен своим чудесным лицом. Даже Ричард не смог затмить его красотой своего лица. Но Ричард был мужчиной, а Хагор лишь подобием мужа. Да и я до встречи с Ричардом тоже была лишь подобием девушки. Так что мне так и кажется, что я воплотилась в девушку из того самого цветка, который Ричард нашёл на поляне и поцеловал, не веря в явленное чудо. Цветок был абсолютно земной. И абсолютно нереальный одновременно. Ричард сам и рассказал мне ту сказку. Он был поэт. Он был назван своей матерью в честь вымышленного героя из легенд его мира. Он говорил, что я дух, фея, голограмма- фантазия какого-то запредельного мира, сброшенная сюда. Но наша любовь не могла быть вымыслом, поскольку потом у меня родилась дочь. Хотя теперь, когда и дочери у меня нет, всё перестало иметь для меня хоть какой-то смысл. К чему мне хранить в своей памяти то, что лишено смысла? У меня нет памяти о тех событиях. Значит, их и не было.

– Всё ясно. Не хочешь рассказать. Или не можешь… – Колаф-Ян чмокнул старческими губами. Он был обижен. Он был разочарован встречей, где его признания в столь долгой любви не оценили и не ответили на его вопросы о давних тайнах. Зачем Инэлия таила то, что уже не интересовало никого из живущих людей, кроме него, Колафа?