– Ведь ты же хотела идти жить к Ифисе, – напомнила Рамина. А дело было в том, что муженёк нашёл хороших покупателей на павильон Рамины. Недвижимое имущество в таком заповедном месте стоило недёшево. Сам Кэрш-Тол весь здешний округ неустанно ругал. И парк весь затоптали. И леса засорили-вырубили наполовину. И великолепные прежде дома поломали-перестроили. А то и загадили так, что ступить в иное здание противно. Вот что значит власть народа! Прежде своими лачужками ограничивались, когда им было позволено уподоблять свои жилища звериным норам, а теперь разгулялись на весь континентальный простор. Вся страна – бесхозное логово, где всё смешано в одну кучу. Тут тебе и землеройка, тут и птица, тут и скопище жуков, тут же и загон для скота. Остановить-то некому! Даже ретранслированная, и явно переиначенная Раминой в сторону смягчения, речь поражала своей ненавистью ко всему жизнеустройству, к народу в целом. И такому человеку доверяли управление одним из народных Департаментов? Хорошо, что спохватились, а сколько таких же пока что при делах? Финэля запомнила и решила при случае обсудить такие вот странности с Олой.

– Никуда я не пойду! – прошамкала она сердито. – Тут умру. А тогда и продавайте. Небось, барахлишко-то и у тебя, и у него имеется. Да и дом у вас куда больше, чем у большинства. А родишь ребёночка, где ему и погулять, как не тут, – в благодатных родных твоих местах.

Рамина была не то, чтобы на сносях, но к тому дело шло, и Финэля сильно сомневалась, что дитя у Рамины от Кэрша –Тола. Но раз тому было всё равно, то ей, Финэле, только в радость такой расклад. Какая разница, в конце концов. И своих успеют нарожать. Рамина юная совсем, а этого холёного и красномордого бугая, отъевшегося во времена аристократических детства и юности на несколько жизней вперёд, буквально распирало от того, что именуют мужской силой в её сексуальном проявлении. Уж если Рамина столь быстро забыла о своём красивом, нежном и светлоглазом юноше Ва-Лери, то силы этой было у Кэрш-Тола немало. Женат он был впервые, поскольку раньше жены, подходящей ему по его аристократическим запросам, видимо, не нашёл.

– Как ты не понимаешь, Финэля! Мне давно тут противно было жить. Я давно хотела забыть о своём невозвратном прошлом. Тебя и Ола обещала устроить в дом дожития для одиноких пожилых людей.

– Нет у меня никакого дожития! Жизнь у человека всегда одна. Всегда ему одинаково-ценная и бесконечная, раз он конца пока не увидел. Да и как конец увидишь, если он есть? Конец всему на то и конец, что ни увидеть, ни услышать, ни почувствовать ничего уже нельзя.

– В прежнее время жрец за такие хульные речи против Надмирного Отца тебя бы оштрафовал! Или Айра стукнула бы тебя по горбу за неподобающую твоему уму философию. А сейчас все рассуждают как аристократы. О чём хотят, где хотят.

– Чего же по горбу? – спросила Финэля. – Разве мой ум в моём горбе? Он у меня тут! – и она постучала по своему лбу. Морщин у Финэли было мало, не смотря на возраст. Но старческого уродства её лицу хватало. Отвыкнув от няни, Рамина брезгливо поморщилась, изучая удручающую ветхость Финэли. Любя её прежде, теперь она за старую няню перед Кэршом стеснялась. Да и он не любил сюда приходить.

– Отчего бы Оле не поселить тебя в большом доме Сэта? – спросила Рамина задумчиво. – Сэт и сам старый. Какая разница, одним стариком, то есть старушкой, больше?

– Дура ты! – ответила Рамина. – Я сама никогда в тот дом жить не пойду. Он и не принадлежит Сэту. Он принадлежит такому человеку, какого тебе и в лицо никогда не увидеть. Не по рангу потому что. Сам он живёт в волшебной и загадочной башне, где ему открыто управляющее воздействие звёзд на наш мир. Вот каков тот человек! Да он и твоего краснорожего спесивого дурака уму разуму учил в прежние-то времена.

– Когда это? – изумилась Рамина. – О ком ты говоришь?

– Прежде сказала бы, а теперь ничего я тебе не скажу.

– Страшно ведь, няня, жить тут одной. Разве к тебе не приходит Айра? Не ругается, что ты выбросила её скульптуру и голову заодно? Даже я видела её в Храме, когда жрец давал мне испить из зелёной чаши. Я пошла гулять в Надмирные селения, но в действительности это же были галлюцинации. Она так ругалась на меня! Так ругалась. Она же всегда была злая, Финэля. Поэтому я и не могла вообразить её доброй даже в бреду.

– Это не бред. Это совсем другое. Тебе лишь чуть-чуть приоткрыли завесу в другое измерение. А уж каждый понимает всё по-своему. За что же Айра тебя ругала? – спросила Финэля с любопытством. – Что говорила? Не помнишь?

– Считает, что я напрасно вышла замуж за Кэрша-Тола.

– А ещё что? Если мать пришла в твоё видение, значит, есть что сообщить, на ум тебя наставить. Или предупредить о чём.

– Сама ты дура тёмная, Финэля. Как можно придавать значение путаным видениям? Но традиция есть традиция. Кстати, скоро народное гулянье в столице. Всю ночь будет бесплатное угощение, феерические зрелища. Ты будешь там?

– Куда мне? Стара я для гуляний. Да и тебе бы не стоило. А то живот растрясёшь не к сроку.

– Ага! Не к сроку. А уйди Кэрш один, а там девушек, женщин столько! Где хочешь можно уединиться, в любом парке, в любом месте. Осуждений в такую ночь не бывает никому. Все купаются в реке, все веселятся и любят, кого хотят. Как же я его отпущу? Он сразу и умчится в первые же заросли с первой же попавшейся девицей, у него в одном месте кипит, а у неё из другого пар валит. Нельзя мужей распускать, Финэля. У тебя опыта женского нет, так что ты мне не советчица. А я, если надо, сама могу своего мужа ублажить в любое время и в любом месте.

– С пузом своим? – засомневалась Финэля.

– Чему пузо моё помеха? Да и не моё оно только, а наше с ним общее.

– С ним? Общее? – уточнила няня.

– Да, – Рамина отвернулась от её пронзительных щёлочек-глазёнок. Старуха не очень хорошо уже видела, но в душах читала и в потёмках.

– Как же Ва-Лери? Как его сестра?

– Не знаю я о них ничего, – Рамина отошла от няни подальше, села на гостевой диван, словно пришла в гости в дом, где прожила всю свою детскую и девичью жизнь.

– Ой, темнишь, ты. Сирт же говорил мне, что Лана вышла замуж. Правда, он не сказал за кого. Сказал только, что человек тот никому из нас неизвестен. Так что толку нам от его имени. Но ты-то, наверняка, знаешь?

– Нет. То есть я его один раз видела. Но кто он и откуда, я не знаю. И где они живут теперь, я не знаю. Инара знает. У неё и спроси. А я с Инарой не общаюсь. Мне по уровню моему, как она считает, не положено.

– Где ж я Инару эту найду. Я и видела-то её раз. Девица красивая, да уж больно и впрямь непростая. И скажу прямо, тёмная девица. Нехорошая она. Молодая, а страдала много, но и впредь ей много страданий доведётся испытать. Может, тогда и подобреет. Вон как Лана. Тоже девушка с печальной печатью судьбы на лице, а добрая. Потому и счастье своё нашла. Не ту себе Сирт девушку в душу запустил!

– И о том уже знаешь? Откуда же? Про Сирта? Сирт никому и ничего не рассказывал. Уж тем более тебе.

– Оттуда и знаю, откуда ты ума не вынесла. Как была дурёхой, так ею и осталась.

– Имеешь в виду Надмирные селения? Ты же ни разу в Храм с избранником своим не ходила. У тебя и не было никогда избранника. Разве не так?

– Не так, – вдруг сказала Финэля. – Когда-то был и у меня сынишка по имени Сирт. Родила я его в девицах, что было позором немалым. Вот моя мать и объявила всем, что он её сынок, последыш. Все так и считали. Да так многие делали, чтобы позор дочерний прикрыть. А я его, родного сыночка, холила и любила. Он в омуте утонул, как пошёл собирать ягоды в джунгли. Давно уж было… – Финэля села рядом с Раминой и спрятала своё личико в сморщенные узловатые ладошки. То ли от стыда за откровения, то ли от внезапной печали.

– Кто же был отцом? – не отставала Рамина. Это было для неё важнее, чем давняя смерть сыночка Финэли.

– А чего таить, коли все сроки для тайн вышли, – Финэля вздохнула и продолжила. – Отец твоей матери это был. За это он и взял меня в услужение к своей дочери, что доверял. Знал, что я не предам, не украду, не обману, детей её буду любить как своих. Я вас всех и любила. Как его самого. Я, конечно, устарела рано, а он-то был до старости гуляка – молодому на зависть. Хотя и охромел по несчастливому случаю.