— Что будем делать? — шепнул мне Чикарели. — Может, я отвлеку солдат, а ты выведешь отсюда людей, а потом искупаем этих злодеев как следует.

— Попробуем, — живо отозвался я.

— Эй, вы! — крикнул Чикарели на всю площадь.

Солдаты тут же обернулись на голос, а с эшафота раздался голос нашего знакомого кузнеца:

— A-а, пожаловали, голубчики, теперь-то вы от нас не убежите. Ваше величество, прикажите схватить этих смутьянов, это они создали такую обстановку в городе.

— Правильно, правильно, — подхватила толпа, — ходят тут всякие подозрительные типы, сеют смуту, не дают нашему королю выносить мудрые и справедливые решения!

— Неисправимые дураки, — огорченно сказал Чикарели и откупорил последний сосуд, — получите по заслугам.

Страшный поток хлынул на город и мгновенно поглотил его, но вместо радости за то, что мы наконец очистили русло родника, нас охватила внезапная грусть: почему эти люди не верили себе, не имели собственного мнения, почему они доверяли глупым, безжалостным тиранам? Что ж, они разделили участь своих господ, которым поручили думать за себя.

— Друзья, — обратился я к своим спутникам, — осталось совсем немного времени, когда мы вновь, после стольких скитаний и мытарств, увидим нашу прекрасную землю. Уж кто-кто, а мы с вами, увидевшие и понявшие в этом краю многое, знаем, что она действительно прекрасна. Расскажем всем, кому только сможем, о том, что мы здесь увидели и пережили. Пусть каждый, кто именует себя человеком, бережет землю, природу, пусть наши сердца болят за любую сломанную ветку или сорванный цветок.

— И счастливого возвращения домой! — выкрикнул Чикарели, которого я в эту минуту понимал как никто другой. — Обещай написать об этом, — обратился он ко мне.

— Даю тебе слово, друг мой, я сделаю это, — твердо пообещал я. — Мы выполнили свой долг, можно идти.

— Надо бы присесть на дорогу по народному обычаю, — упрекнул меня старик.

Мы присели на придорожные камни и через минуту встали.

С легким сердцем и радостными мыслями мы зашагали к свету, ожидавшему нас там, при выходе из земных недр.

Приближалась счастливая минута возвращения.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Над нами мелькнул кусочек синего-пресинего неба. Боже мой, какое это счастье — видеть над собой небо! Мы замерли на миг, словно впервые в жизни видели его.

— Скорее, скорее, я больше не могу оставаться здесь, — поторопил нас Чикарели и рванулся вперед.

… Объятые солнечным светом, небесной синевой и чистым воздухом, которого так недоставало нашим легким, мы стояли поодаль, глядя на расстилавшееся перед нами поле, молча переживая случившееся с нами.

Я присел на траву, обхватил колени руками и сказал себе: «Как пить хочется».

— Мне тоже, — раздался рядом чей-то голос, и мне показалось, что я разговариваю вслух, — если воды не будет и сегодня, я непременно высохну.

Я оглянулся и заметил королеву лесных цветов, на дне рождения которой мы присутствовали.

— Ах, это ты, милая! Потерпи чуть-чуть, вода скоро придет, — успокоил ее я и подозвал к себе друзей.

Мы по-прежнему были такими маленькими, что окружавшие нас травы казались непроходимыми зарослями.

— Почему воды нет? — забеспокоился Чикарели.

— Может, надо позвать ее? — догадался старик.

— Точно, — отозвался Чикарели и склонился над родником. — Водааа! — крикнул он звонко. — Русло чисто, беги к нам, мы ждем тебя!

В подземелье царил гул, но журчания не было слышно.

— Надо позвать вместе, — предложила Наринэ.

— Водааа! — позвали мы хором. — Беги к нам!

И сразу же под землей раздался такой грохот, словно рухнули скалы, затем раздался всплеск, послышалось журчание и до нас донесся очаровательный смех.

— А вот и я, — радостно воскликнула Вода, вырвавшись из земных недр и обрызгав нас.

— Ураа! — закричали мы, и эхо разнесло наш крик по полям и ущельям.

— Погодите пить, — предостерег нас старик, — пусть она станет прозрачной. Сперва вода вынесет всю муть, затем очистится.

Ждать пришлось недолго. Едва песок на дне родника засверкал серебром, Чикарели первым припал к воде и стал пить жадными глотками. Мы последовали его примеру. Утолив жажду, мы поднялись и испуганно шарахнулись друг от друга.

— Ой, осторожно, что вы делаете? Так и раздавить можно, — пискнула королева лесных цветов.

Я посмотрел под ноги и замер от удивления и радости. Мы… мы снова выросли, мы стали прежними.

Чикарели рассматривал себя в роднике, щупал свой нос, уши, словно впервые видел их, а мы хохотали, делая то же самое, и только Наринэ плакала. Я обнял и поцеловал ее.

— Что ты, милая?

— Я плачу от счастья, я… Что я стану говорить дома?

— Правду и только правду, — строго сказал я.

— Кто мне поверит, где я возьму доказательства?

— Правда не нуждается в доказательствах.

Наринэ с благодарностью посмотрела на меня, прижала к себе котенка и сказала, вытирая слезы:

— Тогда я побегу, ладно?

— Беги, милая, беги.

Наринэ сделала шаг вперед, но, передумав, обернулась и посмотрела на Чикарели.

— Пока, Наринэ, — махнул ей рукой Чикарели, — я разыщу тебя в городе.

— Ну, и нам пора, — грустно вздохнул старик, — жаль расставаться с вами, добрые люди, а надо. Я живу вон в той деревне, — он показал рукой на стоявшие у леса дома, заходите в гости, буду очень рад.

— Спасибо, всего доброго.

— И вам того же желаю. Только… только никому ни слова о том, что я был там, договорились? — старик густо покраснел.

— Договорились.

Мы с Чикарели остались одни.

— А почему он покраснел? — спросил Чикарели.

— Мой дорогой друг, тебе это тоже не повредило бы, — ответил я насмешливо. — Видимо, наш старик натворил что-то, раз уменьшился и попал в подземелье.

— Но он же совершенно случайно попробовал на вкус ту волшебную траву.

— Эта трава неспроста попалась именно ему, на это есть, наверно, причины.

— Но он же взрослый человек.

— Взрослым тоже свойственно ошибаться, главное вовремя исправить свою ошибку.

— И тебе тоже? — удивился он.

— Увы, да, я слишком часто ошибаюсь, Чикарели.

— Никакой я тебе… вам не Чикарели, у меня есть имя.

— Не обижайся, Мушег, я совсем забыл об этом, — оправдался я.

— Что вы, я не обиделся на вас, просто злюсь на самого себя из-за всей этой истории.

— Все позади, мы не только вернулись сами, но и вернули Воду. Так что радуйся. — Я достал из кармана свой обгрызенный карандаш и клочок бумаги. — Вот мой телефон. Позвони, как только вернешься в город. Ну, беги на пасеку, а то там сейчас, наверно, подняли панику из-за твоего исчезновения.

— Спасибо вам за все, — он крепко пожал мне руку и открыто, по-мужски заглянул мне в глаза.

Я посмотрел вслед уходящему Мушегу и думал об истине и лжи, добре и зле, мужестве и трусости, думал о природе, которую мы любим беспощадно, а не милосердно, и мне становилось то радостно, то грустно.

Я склонился к роднику и выпил воды.

— Какое счастье! — сказала королева лесных цветов. — После дождика в день моего рождения я не выпила ни капли воды и уже думала, что погибну. Целых шесть дней меня мучила жажда.

Шесть дней? Значит, мы пробыли в подземелье всего шесть дней, показавшихся нам целой вечностью? Значит, сегодня воскресенье, об исчезновении Мушега никто не узнает, родители не будут искать его и плакать, думая, что с ним произошло что-нибудь ужасное. Беги, Мушег, беги, мой мальчик, удачи тебе!

Дорогой друг! Вот и дописана последняя страница удивительной истории, случившейся с нами. В Цахкадзоре идут проливные дожди, и Дом творчества писателей постепенно пустеет. Мне тоже пора уезжать, в Ереване меня ждут семья, театр, друзья, по которым я ужасно соскучился. Мне остается сказать тебе несколько слов на прощание.