— Ну, гнусный старикашка, отвечай, что это? — зашипел король, показывая на свою голову.

— Рога, — невозмутимо ответил старик.

— Насмешничать вздумал? — король спрыгнул с трона. — Отвечай, кто тебя подослал, чей ты агент?

— Агент? — искренне удивился старик. — Простите, ваше величество, мы люди простые, таких слов не знаем.

— Притворщик! — закричал король. — Вы все здесь притворщики и заговорщики. Кто привел эту корову?

Кардинал взглянул на министра здравоохранения, а министр повернулся к полицейскому.

— Мне приказал господин министр, — сказал полицейский, отдав честь.

— А мне — господин кардинал, — робко произнес министр, поклонившись королю.

— Вот оно что! В короли метишь? — Король вплотную подошел к кардиналу. — Лезь под корову.

— Зачем, ваше величество?

— Без лишних вопросов. Полезай и пей.

Подумав, что с королем лучше не связываться, кардинал полез под корову, схватил вымя и стал пить.

— Чудесное молочко, — то и дело приговаривал он, причмокивая, — просто чудесное!

— Ну, довольно, вылезай, — приказал король, но кардинал не собирался выполнять его приказ, до того ему нравилось натуральное коровье молоко.

Пришлось двум дюжим полицейским насильно оторвать кардинала от вымени. Придворные окружили кардинала и стали ждать, что же произойдет. Ждать пришлось недолго: через несколько минут кожа на лбу кардинала покраснела, на нем вздулись две большие шишки, кожа лопнула, и из-под нее появились рожки, которые росли на глазах у изумленных придворных.

— Теперь у нас есть веское доказательство того, кто виновник, — обрадованно сказал министр здравоохранения, указав на корову, — и мы ее забьем, а ее хозяина повесим.

— Что с ними делать, я знаю не хуже твоего, — сказал король, — лучше полезай под корову.

— Знаете, ваше величество, — попытался увильнуть министр здравоохранения, — мне с самого детства противопоказано коровье молоко.

— Ничего-ничего, родной, ты уже повзрослел, тебе уже можно, — ехидно сказал король. — Полезай, живо!

Министру пришлось повиноваться, а полицейский, поняв, что очередь за ним, попятился к двери.

— Стой, голубчик, не спеши, — остановил его король, — тебе также придется отведать этого чудесного молочка. Раз король рогатый, придворные должны быть такими же, — и король заставил всех министров и полицейских отведать волшебного молока.

— Как же так, ваше величество, — недоумевающе спросил кардинал, — вожди рогаты, а народ?

— Это выход, это вы просто здорово придумали, господин кардинал! — возликовал король. — Призываю собрать на дворцовой площади всех жителей и напоить каждого от мала до велика молоком. Рубить голову каждому, кто откажется пить. Что это за безобразие, я вас спрашиваю: правительство рогатое, а народ нет? Это просто недопустимо. Собирайте жителей, а этих — король указал на нас, — мы пока запрем здесь, чтобы не сбежали.

Нас заперли в королевском кабинете. Едва шум за дверью утих, кто-то произнес шепотом:

— Идите сюда.

Оказывается, почуяв неладное, королевский плотник скрылся за портьерой и ждал там до тех пор, пока рогатое правительство не покинуло кабинет.

— Идите сюда, — поманил он нас, — здесь запасный выход, бегите через сад к лугу, а оттуда прямо на север, иначе будет беда.

Сопровождаемые плотником, мы вышли через запасный выход, пересекли сад и сломя голову помчались в ту сторону, куда нам указал плотник. Старик с коровой побежали к своему лугу, а мы — на север.

Через час после нашего побега власти собрали жителей на центральной площади и, не объявляя в чем причина такого экстренного сбора, велели ждать дальнейших распоряжений. Прислав за нами полицейских и увидев, что нас и след простыл, король послал нам вдогон наряды полицейских, но мы под покровом ночи без особого труда скрылись от них.

Поняв, что поиск беглецов напрасен, король велел распустить народ, а сам собрал в тронном зале чрезвычайное заседание правительства.

— Что будем делать? — спросил он. — Что будем делать, скоты?

— От такого слышим, — вполголоса ответил кто-то.

— Кто это сказал? Молчите? Ладно, я это выясню позже, а теперь думайте, шевелите мозгами, если они у вас есть, конечно, что будем делать?

Воцарилось каменное молчание, которое через несколько минут нарушил министр иностранных дел.

— Ваше величество, — сказал он, потерев лоб, — кто сказал, что носить рога — такое уж большое несчастье? Да-да, господа, я обращаюсь ко всем вам, кто сказал? У меня есть одно оригинальное предложение. Завтра утром глашатаи возвестят народ о том, что отныне ношение рогов является привилегией только придворных и правительства.

— Действительно, — поддержал его король, — кто сказал, что простой народ должен тягаться с нами? Секретарь! — позвал он.

— Я здесь, ваше величество, — секретарь занял место за письменным столом.

— Пишите. Королевский указ. Всем, всем, всем. Горожанам, крестьянам, ремесленникам. Сим объявляем, что отныне правительство и придворные будут носить крупные рога, что является их привилегией. Если кому-то из простолюдинов вздумается заиметь рога, дабы сравниться с людьми знатного происхождения, он будет казнен без суда и следствия. Подпись, печать.

— Ура нашему мудрейшему, справедливейшему королю! — первым крикнул кардинал. — Ура нашему рогатому правительству!

— Далее, — произнес король, и шум стих. — Я учреждаю новый орден Золотого Рога и первым награждаю им министра иностранных дел, не растерявшегося в сложной политической ситуации и внесшего такое замечательное предложение. Думаю, меня не зря называют в народе мудрейшим и справедливейшим.

— Слава нашему рогатому правителю, ура! — воскликнул министр иностранных дел, поддержанный толпой придворных.

— И еще, господа, — прервал король аплодисменты и восторженные крики. — Завтра я даю бал в честь такого выдающегося исторического события. Да здравствует самое рогатое правительство на свете, мууу!..

ОБИЖЕННЫЙ РОДНИК

Любому страданию и несчастью, каждой боли и муке приходит конец. Если страдать во имя истины, любая несправедливость будет наказана. В этом я убеждался неоднократно, а здесь, в этом краю, убедился окончательно, когда у самого истока родника мы наконец вздохнули с облегчением.

Яркий солнечный свет освещал местность, где мы остановились. Нас окружали окаменевшие деревья и цветы. Да-да, именно окаменевшие. Зрелище было настолько странным и необычным, что мы не осмеливались даже прикоснуться к деревьям: в этом краю можно было ожидать любой неприятности.

— Отдохнем немного и начнем искать исток родника, — предложил я.

— Постойте, вслушайтесь, — вдруг насторожился Чикарели, — я, кажется, слышу журчание воды.

Я прислушался.

— Да-да, это точно вода.

Забыв о всякой усталости, мы пошли на звук. По мере приближения к истоку свет становился ярче, а небо чище и лазурней. Едва мы вышли из каменной рощи, как перед нами открылось пространство, по которому разливалась печальная мелодия. Мы, как зачарованные, слушали доносящуюся непонятно откуда мелодию и неотрывно смотрели на горизонт. Ее волшебные звуки уносили нас далеко-далеко, туда, где мы оставили самое дорогое — дом, родных, друзей, работу, все-все…

Я очнулся первым.

— Это можно слушать без конца, а нам еще идти и идти, — сказал я Чикарели.

Всю дорогу мелодия сопутствовала нам, становясь все четче и слышней. И вдруг перед нами открылась сказочная картина: мы увидели сидевшую на мраморном троне прекрасную девушку с синими, как небо, глазами. Ее волосы, подобно водопаду, спадали с плеч и уходили в недра земли. Мы замерли.

— Кто ты, прекрасное дитя? — прошептал я.

— Не узнаете? Я — Вода, дочь Родника.

— Не может быть. Вот так встреча! — воскликнул Чикарели и протянул ладонь, но Вода словно окаменела.