Чикарели обвязывал сломанные ветки и ставил под них подпорки.

— Спасибо, мальчик, я не забуду твоей доброты, — облегченно вздохнуло дерево.

Мы лежали под деревом и думали о том, сколько времени прошло с тех пор, как мы проникли в русло родника.

— Домой хочется, — всхлипнул Чикарели, схватив меня за руку. — Пойдем.

В его глазах было столько тоски, сколько может быть в глазах только взрослого человека, многое испытавшего за свою жизнь. Дети всегда нуждаются в доброте и ласке взрослых, а мы, взрослые, часто не понимаем этого, словно на свете не существует ни душевной теплоты, ни ласковых слов.

Мы поднялись и пошли. Не успели мы спуститься с холма, как на нас обрушился град камешков. Они со свистом проносились рядом, не задевая нас.

— Ложись! — крикнул я, бросился на землю и прикрыл собой Чикарели.

Град прекратился так же внезапно, как и начался.

— Что, струсили? — раздался откуда-то сверху голос.

Я поднял голову и увидел стоявшего над собой самодовольно ухмылявшегося мальчишку.

— Вы думаете, что мы мазилы? Просто мы решили слегка попугать вас. Ну что вы прилипли к земле, вставайте.

И тут Чикарели в резком прыжке схватил мальчишку за шиворот, свалил его, и они стали кататься по земле. Наконец Чикарели удалось отнять у него рогатку.

— Вот кто, оказывается, калечит деревья! — заорал он вне себя от бешенства.

Таким злым я его еще не видел.

— Отпусти, — извивался мальчишка, пытаясь высвободиться из цепких объятий Чикарели, — или ты не знаешь, кто я такой?

— Как не знать, самый настоящий паразит! — прошипел Чикарели.

— Чего-чего? — обезумел от обиды мальчишка. — Знаменитого рогаточника Жорку называют паразитом. Да я тебе глаз выбью. Я любую птицу могу влет… А меня — паразитом?!

— Ладно, отпусти его, Чикарели, — заступился я, — сейчас разберемся.

— Это другое дело, — сказал мальчишка, отряхивая с себя землю, — будем знакомы: Жорка. — Он протянул нам руку, но мы отказались пожать ее.

Его рука повисла в воздухе, и он от смущения полез в карман, достал оттуда пригоршню камешков, стал подбрасывать и ловить их.

— Постой, постой, — вдруг осенило Чикарели, — я же тебя знаю. Так и есть. Это не ты ли выбил все стекла в школе, потом подбил ласточку, искалечил котенка?

— Конечно, я, — гордо заявил Жорка.

— Участковый Акопян весь день гонялся за тобой, но так и не поймал.

— Не родился еще тот участковый, который поймал бы меня. А теперь — внимание, — он достал из кармана еще одну рогатку, прицелился, и не успел я схватить его за руку, как ветка хрустнула и беспомощно повисла в воздухе.

— Отдай рогатку! — крикнул я в бешенстве.

— Еще чего! — он показал язык и побежал к пещере.

Мы погнались за ним. В пещере мы шли на ощупь, почти ничего не видя. Впереди маячил тусклый свет, и мы шли на него. Но это была ловушка: едва наши силуэты стали различаться в темноте, как на нас обрушился град камешков. Мы прислонились к стене и прикрыли головы руками.

— Вот они, герои, напали вдвоем на одного, — раздался Жоркин голос. — Ну, как дела, голова еще цела?

— Бессовестный мальчишка, только попадись мне…

— Не приближаться! — крикнул Жорка, и вся группа окружавших его рогаточников снова прицелилась в нас.

— Что ж, — пошел я на компромисс, — пусть твои ребята уберут рогатки, а ты подойди, надо переговорить.

— Это по-мужски, — ответил Жорка, — а ну, по местам.

Группа заняла позиции, чтобы в случае чего защитить своего атамана, а Жорка подошел к нам и скрестил руки на груди.

— Жора, — сказал я, стараясь быть ласковее, — пора кончать с этим. Ты же взрослый парень, а занимаешься такими гадостями. Лучше запишись в секцию стрельбы, станешь чемпионом страны, будешь ездить на соревнования. Чего без толку стрелять в кошек и людей?

— Кто меня возьмет в секцию? Для этого нужна характеристика из школы, а меня, он знает, — Жорка кивнул на Чикарели, — из школы вытурили.

— За дело вытурили, нечего калечить животных. Ладно, не переживай. Я помогу тебе. Главное, чтобы ты сам осознал, что это недостойно настоящего мужчины. Вот вернемся и обсудим все подробно.

— А куда вы сейчас?

— Это, брат, наша тайна. Через некоторое время мы вернемся. Обещаю, что участковый тебя простит, а директор примет в школу и даст характеристику.

— А мы что, рыжие? — крикнул один из жоркиных парней. — Мы тоже хотим домой. А ну, ребята, за мной. Ты что это, предатель, хочешь смыться один? — обрушился он на своего атамана.

— Прекратить шум! — крикнул я. — Сказанное Жоре относится ко всем. Но при одном условии: ко времени нашего возвращения все покалеченные деревья должны быть здоровы, сделайте им подпорки и перевяжите ветки. А теперь ломайте рогатки.

Ребята недоверчиво поглядели на своего атамана. Жорка достал из-за пазухи рогатку, сломал ее, затем вынул из кармана вторую, сделал с ней то же самое и сурово поглядел на своих дружков. Те незамедлительно последовали его примеру.

— Я вижу, вы — настоящие мужчины. До встречи.

Мы поочередно пожали руки всем рогаточникам и вышли из пещеры.

РЕЖИМ ДНЯ ЛЕНТЯЕВ

Мы попали на какую-то свалку, где среди кучи хлама, отбросов и мусора валялись люди, а один из них декламировал стихи в микрофон:

Кончив декламировать, он сладко зевнул, потянулся и произнес сонно:

— А теперь — отдых. Полежите, помечтайте, братья, не грех бы вздремнуть.

«Братья» дружно зазевали и буквально через минуту по всей свалке раздался мощный храп.

За время нашего путешествия мы с Чикарели навидались таких удивительных вещей, что эта картина не произвела на нас особого впечатления. Чтобы не терять времени, мы решили обогнуть свалку, но нам преграждали путь горы мусора. Пришлось идти напрямик, осторожно переступая через лежавших.

Пройдя немного, мы поняли, что находимся не просто на свалке, а в городе, где все запущено и захламлено, где жители выбрасывают свой мусор куда попало. На улицах не было ничего, кроме мусора и помоев. Стояла мертвая тишина. К стене одного из домов была прибита доска, на которой было написано: «Режим дня в городе». Мы подошли к доске и стали читать:

Чикарели читал, покатываясь со смеху. Я тоже хохотал, трясясь всем телом, и случайно стукнулся лбом о голову человека, спавшего, уронив ее на подоконник. Лениво потянувшись, человек приподнял голову и спросил, с трудом открыв глаза:

— Вы чего не отдыхаете и другим не даете?

— Мы случайно попали в ваш город и хотели бы познакомиться с его жителями и обычаями. Можно войти к вам?

— Людям делать нечего, — произнес он, сползая с подоконника. — Ладно, подождите, сейчас отопру.