Кики объяснила, что в её заботы не входило следить за винным погребом. Она хотела, чтобы присяжные поняли, что её собственная занятость и весьма длинный список обязанностей не позволяли ей особо вникать в то, чем занимаются мальчики Арвизо. Тем не менее, чем больше Кики отнекивалась, тем очевиднее становился факт, что мальчики Арвизо были предоставлены сами себе, болтались по Неверленду и с успехом пользовались этой ситуацией. Кики извинялась за то, что не уделяла строгого внимания Арвизо. Она сказала, что весной 2003 года она была студенткой-заочницей, к тому же у неё было много работы в Неверленде, масса особых дел, которые нужно было сделать, и она была слишком занята, чтобы внимать каждому шагу этих детей.

Отвечая на список предметных вопросов Мезеро, слова Кики обрисовывали семью Арвизо, не просто как неблагодарную. Посредством её ответов они постепенно становились весьма конфликтными людьми. Для примера Кики рассказала, что часто видела как дети Арвизо ужинают за одним столом с детьми Кассио, и Джанет иногда к ним присоединялась. Кики так же подчеркнула, что Майкла часто НЕ БЫЛО за столом, и вообще, он не был с детьми Арвизо так часто, как они на это намекали.

Кики описала зал с мягкими сиденьями, расположенный позади кухни, где можно было заказать пищу в любое время дня. Там было меню, написанное на грифельной доске, включавшее в себя "блюда дня", и персонал был готов удовлетворить любой каприз. Кухня Майкла была открыта для гостей круглосуточно.

Кики рассказала, что можно было сделать заказ из меню, включавшего в себя три блюда каждый день, или пожелать чего-нибудь особенного. Гости свободно могли отведать домашние пончики и кексики. Так же у Майкла стоял огромный холодильник, полный свежих соков, разнообразных напитков, бутылок с водой и вином. Кики вспоминала, что дети Арвизо быстро освоились и брали сами всё, что им захотелось.

– Приблизительно за две недели до того, как Арвизо покинули ранчо на совсем, вы заметили, что в комнате Стара и Гэвина капитальный беспорядок? – спросил Мезеро.

– Да.

– И это являлось признаком того, что они были в этой комнате, верно?

– Я так думаю, но не знаю точно, были ли они там, или нет.

– Но ведь был период, когда вы частенько видели бардак в их комнате, верно?

– Да. Они были неряшливы. И до самого конца в их комнате было так же – вещи были раскиданы, некоторые предметы валялись разбитые.

Кики заявила, что в комнате мальчиков Арвизо был такой бардак, что она и другая экономка Мария решили сообщить об этом менеджеру. Она сказала присяжным, что мальчики Арвизо всё "загадили" и их комната "вся раскурочена".

– Пожалуйста, расскажите суду, как они всё загадили, если можно? – попросил Мезеро.

– Я не знаю, что там случилось, но там всё [было] залито. Стаканы [были] разбиты. В холодильнике тоже полный бардак. В каждой комнате есть холодильник, и там он был – всё выглядело так, словно там прошёлся торнадо, смерч.

Кики сказала, что она не говорила с мальчиками Арвизо об этом, так как это было "не её дело". Она отправилась к менеджеру Хесусу Саласу и высказала недовольство тем, что мальчики Арвизо оставили после себя объедки и мусор по всей комнате, разбили много вещей. Они передвинули всю мебель, пролили напитки, и разбили несколько бокалов.

Прежде чем её показания были закончены, окружной прокурор задал Кики Фурнье вопрос: думает ли она, что Стар Арвизо в шутку бросил в неё ножом на кухне.

Кики ответила, что это выглядело как шутка, но пояснила, что Стар "пытался показать ей свою власть". Она заявила, что мальчики Арвизо были несносны и наносили ущерб.

Присутствовавшие в зале суда были потрясены, услышав как Стар Арвизо помыкал экономкой. Людям открывались новые стороны Арвизо, и, с каждым новым свидетелем, Мезеро выуживал всё больше любопытных доказательств возмутительного поведения гостей Майкла.

Хотя об этом и не сообщили в новостях, стало понятно, что Майкл Джексон в самую последнюю очередь узнал о том, что вытворяли дети Арвизо в Неверленде. Словно в ответ на заявления Арвизо о том, что их держали в плену в Неверленде, показания Кики Фурнье открыли людям, что ни в одном месте вокруг ранчо не было высокого забора. Экономка рассмеялась, услышав теорию о заговоре[33], сказав на это, что покинуть Неверленд свободно может любой человек и в любое время. Вокруг ранчо фактически не было ни забора, ни ворот. По её мнению, идея о том, что Арвизо чувствовали себя пленниками, была совершенно нелепа.

В связи с тем, что Папе Иоанну Павлу II становилось всё хуже, и он не смог даже отслужить Пасхальную мессу в Риме, съёмочные группы масс-медиа начали сворачивать свои корр-посты в Санта-Марии. На территории перед зданием суда стали освобождаться места, оставляя ощущение зияющих дыр в обычно плотной людской изгороди. Представители прессы отправлялись в вояж к Ватикану, желая запечатлеть думы и печали о Папе, о котором был склонён в молитвах весь мир.

Для Майкла же были важны молитвы его поклонников. Это было заметно возвращаясь в Санта-Марию, к суду над Джексоном, освещаемому теперь куда меньшим количеством репортёров. По лицу Майкла, устремлённому в толпу, было видно, как нужно ему видеть поддержку. Его клевали уже так долго, что стало заметно, как ему больно. Он очень нуждался в людях, держащих его сторону. Идея окружить себя дома игрушечными фигурками, понимание того, что он лишён возможности соприкасаться с "реальными" людьми, безусловно, не имели отношения к гигантскому желанию Майкла чувствовать себя любимым. И поэтому он каждый день тянулся к своим поклонникам, улыбаясь и показывая им жест победы.

По ходу того, как процесс набирал обороты, Майкла пронизывало не сразу заметное, нарастающее недомогание. И пока длилась его битва за правосудие, его фэны вселяли в него чувство надежды. Однако те масс-медиа, что не покинули свои посты, продолжали мучить Джексона, сфокусировав силы на обсуждении возможности приобщения к делу показаний бывших обвинителей. В этот момент Майкл нуждался в решительности и присутствии духа людей, которым он был небезразличен. Было заметно, что поддержка поклонников важна ему не меньше, чем присутствие семьи. И те, и другие были крайне возмущены публичным унижением Майкла. Даже в большей степени, чем члены его семьи, его фэны были задеты и оскорблены тем, как жесток суд над Майклом. Среди всего этого хаоса Майкл сблизился со своими фэнами столь сильно, что трудно было представить. Разумеется, он полагался на Тома Мезеро и всю команду защиты, но, в конечном итоге, силы идти дальше ему давали люди, которые любили его и восхищались всем, что он сделал в жизни.

Самые стойкие поклонники – те, кто разбивал лагерь по всей площади вокруг здания суда, те, кто ночевал у ворот Неверленда – играли крайне важную роль для психологического равновесия Майкла. Да, они не были знакомы лично, но для Майкла они были теми людьми, кто поддерживал его на протяжении всего пути. Сцена познакомила их, благодаря сцене Майкл знал их всю свою жизнь.

Фэны оставались с Майклом и возле суда, в моменты самых тяжких публичных испытаний.

Их плакаты были растянуты по всем улицам, из их магнитол играла его, Майкла, музыка. Песни из альбомов "HIStory", "Thriller" были слышны весь день, и даже в гуще всеобщей сутолоки торжествовала музыка Майкла. Многие фэны следили за историей обвинений Майкла в растлении малолетних со времён появления первых сообщений в 1993 году, и знали, что Майкл был жертвой в неравной битве со всесильными таблоидами, слухами, злобными и алчными людьми. Некоторые поклонники сделали нарезки из новостей об обвинениях 1993 года и принесли их к залу суда в качестве аргумента, как бесчестно пресса поступала с Майклом на протяжении десятилетия. Некоторые старались убедить прессу в том, что Майкл – жертва заговора, что таблоиды и жадные до денег люди вступили в преступный сговор с Сони с целью уничтожить Майкла, и это случилось задолго до событий в Санта-Марии.