– По-моему, насчёт стоимости идей уговора не было, – парировал я. – Гони шедевр!

Чикин пропустил меня вперёд, сосредоточенно наморщив лоб. Я спустился на несколько ступеней лестницы и развернулся, встав в выжидательную позу.

– Ну, – замялся Чикин, – не знаю. Может, пословицу какую… Там, "не плюй в колодец" или что такое…

– Давай-давай, – поторопил его я, – на них, понимаешь, вкалываешь в Пол-Поте сил, а они жалеют слово хорошее сказать.

– Э-э, – замычал Чикин, – О! Придумал. Неча в зеркало плевать, коли рожа крива.

– Тьфу, – сказал я. – Мало того, что старо как мир – это у меня номер 78, так ещё и переврал. Думай дальше.

Чикин скорчил гримасу, выражающую полное презрение ко мне, но по медленному шевелению ушей я понял, что он продолжает перебирать варианты.

– Слушай, – наконец сказал он, – вот-те честное слово – завтра принесу. Ну не идёт мне сейчас в голову ничего нового.

Я вздохнул:

– Надо бы брать проценты. Ну да ладно – чтобы завтра была такая фраза, чтоб я всю жизнь её не смог забыть. Понял?

– Ёлки-палки, – облегчённо улыбнулся Чикин, – что тебе – зарплаты не хватает?

– Зарплату, Толик Евгеньевич, мне платят за то, что я тут сижу восемь часов в день, – поучительно произнёс я. – А считалки-прибаутки всякие – это от тебя. За то, что я исправляю недостатки твоего чересчур стереотипного мышления.

Чикин вдохнул тягучий вечерний воздух и придержал захлопывающуюся за нами входную дверь.

– Во загнул, – присвистнул он, – "чересчур стереотипного". Мне, между прочим, тоже надо к зарплате надбавку платить – за твою вредность.

– Стой, – сказал я, неожиданно подняв палец вверх. Давай в магазин зайдём.

– Какой магазин? – нахмурился Чикин. – Меня жена дома ждёт.

– Чем дольше разлука, тем радостней встреча, – успокоил я. – Вон какой магазин. Читать умеешь? "Электротовары" написано.

Мы зашли в зал. Чикин извлёк из кармана платок и принялся остервенело тереть линзы запотевших очков.

– На улице мороз, что ли? – удивился я.

– Нет, – мотнул головой Толик. – Я их какой-то адской смесью обработал – от запотевания. Теперь потеют при малейшем колебании температуры.

Я ухмыльнулся и тут заметил в дальнем углу зала белый высокий параллелепипед.

– Слышь, Чикин, – прошептал я заворожённо, – 12 тысяч за холодильник "Саратов" – это дорого?

– Как тебе сказать… – задумался Чикин. – Да, пожалуй, нет.

– Тогда я, наверно, куплю. У тебя нет 12-ти штук взаймы?

– Тебе повезло, – осклабился Чикин, раскрывая портфель. – Когда отдашь?

– Как только ты мне их выдашь в качестве зарплаты, – ответил я. – Ну уж больно холодильник хороший.

Я схватил предложенную пачку денег и крикнул:

– Продавец!

– Чего орёшь? – спросила размалёванная девица возле моего плеча. – Я продавец.

Она пересчитала деньги, с третьего раза получив правильный результат, и сказала, что холодильник можно забирать.

– Надо машину нанять, – забеспокоился Чикин. – Тоже за твой счёт.

Я посмотрел на него как на полного оболдуя.

– Ты что-й-то, Толик Евгеньевич, несёшь? Мне до дома – два шага. Неужели мы с тобой, Чикин, пара здоровых мужиков, не справимся с несчастным неодушевлённым ящиком?

Чикин скрипнул зубами и подставил плечи. Я опрокинул холодильник на него и взялся за низ.

– Э-э, стой, – заверещал он, – портфель-то, портфель куда девать?

Я подивился его беспомощности и, на мгновение опустив холодильник на пол, забросил портфель внутрь.

Он немного успокоился. Мы пробрались сквозь ряд болтающихся туда-сюда дверей и оказались на улице.

– Направо, – скомандовал я.

– Через пустырь, что ли? – переспросил на всякий случай Чикин.

– Так же короче, – заверил его я.

Мы зашагали по каким-то рытвинам и буграм. Я злорадно улыбался, слыша под холодильником тяжёлое дыхание Чикина.

– Так держать, – крикнул я, – треть пути уже пройдена!

– Надо было всё-таки машину поймать, – простонал Чикин. – Давай поменяемся.

– Не, – отозвался я, – у меня в спине хронический позвоночник. Мне нельзя сильно напрягаться. Я уж и так на пределе допустимых нагрузок.

– Я тебе это припомню, – задыхаясь, произнёс Чикин. – Я же практически один его тащу, а ты сзади вихляешься. И зачем тебе вообще холодильник? У тебя же дома "Бирюса" стоит уже.

– А ну-ка опусти, – приказал я.

Холодильник встал в центре огромного коричневого пустыря, утыканного редкими щетинками травы. Я посмотрел в небо.

– А знаешь, Чикин, – сказал я мечтательно, – ты, пожалуй, прав. Холодильник мне действительно не нужен. Я его тебе дарю.

Я похлопал холодильник по глянцевому боку и направился дальше, оставив растерянного Чикина наедине с "неодушевлённым ящиком".

– Эй! – кричал он. – Стой! Стой, кому говорят! Я тебя уволю! Завтра же!

"Ну да?"– усомнился я мысленно и отключил слух, принявшись внимательно разглядывать приближающийся жилой массив. Чикин долго ещё бесился позади, даже не пытаясь меня догнать. Он-то знал, что теперь никакими уговорами меня не заставить вернуться.

Я усмехнулся, представив хлипкого Чикина, который тащит холодильник обратно, в закрывшийся уже магазин, чтобы попросить вернуть деньги.

У подъезда мне встретилась тётя Галя.

– Ты что, с работы? – поинтересовалась она.

– Ага, – ответил я. – С неё самой.

– И что вы там делаете, на этой своей работе? – недоверчиво вопросила она, оглядев меня с головы до ног.

"Ну вот, – подумал я, – и эта тоже". Не ответив, я шагнул в подъезд.

– Всё шо-то работають, – услышал я позади.

Я поднимался к себе.

Едва я открыл дверь, на меня бросилось четырёхногое лохматое существо с длинной умной мордочкой.

– Здравствуй, Анита, – улыбнулся я и почувствовал, как её мокрый шершавый язык тычется мне в нос. – Ну хватит, хватит.

Анита сбросила передние лапы с моей груди и, весело виляя коротенькой шишкой, заменяющей хвост, забежала в комнату. Я запер дверь и облегчённо вздохнул – теперь извне меня побеспокоит разве что солнечный свет, бьющий в окно.

Я скинул ботинки и прошёлся по колючей дорожке. Анита поджидала меня возле шкафа, не понимая, почему я не бегу, как обычно, с порога к ряду одинаковых тетрадей в толстых переплётах, чтобы не забыть, чтобы успеть записать очередной шедевр…

– Ничего сегодня нет, Анита, – развёл я руками. – Ты уж прости.

Взгляд её потускнел, радостный хвостик поник, и шерсть, кажется, перестала лосниться и переливаться под лучами Солнца.

– Ну, извини меня, – пробормотал я. – Пожалуйста. – Мои ноги подкосились, и я сел перед ней на колени. – Эти люди вокруг – они плохие. Не обращай на них внимания.

Анита отвернулась и засеменила к своей подстилке в углу. Я поднялся и сел в кресло. Рука потянулась к одной из тетрадей – последней в ряду. Я раскрыл её на случайном месте.

– Загадка номер 84326, – прочитал я. – Крыльями машет, а летать не может. Знаешь, Анита, ответ?

Анита лежала, положив голову на передние лапы, и не шевелилась.

– Тут написано "ветряная мельница", – я с размаху воткнул тетрадь на прежнее место. Шкаф дрогнул, словно насторожившись.

– Врут, гады, – вздохнул я, оглядывая книжные полки со своим многолетним трудом. – Это я. Крыльями машу, а летать пока не выходит.

Я встал. Делать было нечего, да ничего и не хотелось.

– Слышь, Анита, – я открыл дверки шкафа и достал большую белую подушку. – Я, пожалуй, посплю. Когда нечего делать, лучше спать, потому что когда есть необходимость что-то делать, всегда спать хочется. И потом – во сне всякие интересные мысли приходят.

Анита настороженно приподняла ухо.

– Вот только когда просыпаешься, уже ничего не помнишь.

Ухо опустилось, послышался вздох, и я понял, что настроение Аниты испортилось окончательно.