– Да, – кивнул я. – Сейчас пойдёт и будет идти несколько дней.

– Пророк нашёлся, – сказала Анна. – Пошли. Держись за меня.

Владислав бросил на неё слегка удивлённый взгляд.

– Не надо, – сказал я. – У меня всё в порядке.

И тут с неба рухнула стена воды.

– Давайте в лес зайдём, – сказал Егошин.

Мы свернули за ёлки, двигаясь вдоль дороги, но это мало помогло – вода лилась с неба сплошным потоком.

– Ты это серьёзно, Володь? – спросил Егошин.

– Насчёт чего?

– Насчёт дождя.

– Я ошибся. По крайней мере, сегодня ещё прояснится.

– Может, вернуться, пока не поздно? – спросила Люся.

– Поздно, – сказал Егошин. – Автобус ходит два раза в неделю. Лучше пошли быстрей.

Я был рад дождю. Голова понемногу прояснялась, и пот с тела смывало освежающими ручьями воды. Мы шли быстро, хотя и спотыкались о корни, и месили ногами размокающую грязь.

Я думал о том, что со мной произошло. В общем-то, обмороки у меня бывали – давление скачет. А тут ещё жара. Но что-то в моей голове не так. Встают перед глазами какие-то неясные образы.

Я вдруг понял, что меня подхватили. Анна.

– Ёжик, – грозно сказала она. – Что ты на ногах не стоишь?

Она впервые назвала меня Ёжиком. Странно – это прозвище всегда казалось мне обидным, но в устах Анны оно превратилось в забавное и даже нежное.

– Спасибо, – сказал я. – Нет, нет… Я сам пойду. Спасибо.

Это место странно на меня действовало. Слава Богу, что рядом Анна. Так хочется взять её за талию и идти дальше вместе. Если бы не она, я бы остался валяться здесь в грязи, а остальные даже не заметили бы…

– Дай лучше ведро, – сказала она. – Жалко будет, если опрокинешь.

– Ты и так много несёшь, – возразил я.

– Ты хотя бы себя неси.

И всё же ведро я не отдал.

– Похоже, пришли, – сказал Егошин.

Где-то впереди маячил просвет между деревьями. Дождь тоже немного поредел.

Нам навстречу двигалась фигура в плащ-палатке. Первым с ней поравнялся Егошин.

– Здравствуй, дед Василий, – сказал он, пожимая старику руку.

Вторая рука деда сжимала старое ружье.

– Здравствуй, Костя, – ответил он. – Зря вы без оружия.

– А что случилось?

– Здесь всё время что-то да не так, – лицо старика было небритым и высохшим. – Здесь медведь бешеный бродит. Двоих уже задрал. Мою собаку убил, когда я её выпустил побегать. Он, больше некому. Ну да ладно, вам повезло, прошли.

– Перевезёшь?

– Чего же не перевезти? Пойдёмте.

Дед Василий повёл нас по дороге к просвету, который всё расширялся, постепенно открывая покрытую рябью поверхность воды.

– Ну как у тебя дела, дед?

– Плохо. Никто ни на какие острова не ездит. Денег нет.

Лесопилку в конце прошлого года закрыли – ну да, ты же знаешь уже. Так что я теперь не сторож. Только лодкой и зарабатываю.

Мы спускались к берегу. Водохранилище казалось огромным. Где-то вдали, на самом горизонте, виднелся остров, сливающийся в пелене дождя с противоположным берегом.

– Знала бы – куртку взяла, – неожиданно сказала Люся. – И зажарилась бы.

У берега покачивалась большая лодка, привязанная верёвкой к корням дерева.

– Слава Богу, дождик вроде кончается, – сказал дед Василий. – Прыгайте, ребята.

Егошин протянул деду деньги:

– В воскресенье, часа в два, обратно нас привезёшь. Ещё заплатим.

– Спасибо, Костя, – сказал дед Василий. – Сейчас почти никого нет. Слава Богу, вас послал. Садитесь, – дед отвязал лодку.

Он с Егошиным сели на весла, я – на нос, Анна, Владислав и Люся – ближе к корме. Лодка плавно двинулась от берега. Дождь, похоже, действительно кончался. Я смотрел в рябую поверхность воды и чувствовал себя неуютно. Я очень плохо плаваю. Мне казалось, что подо мной – огромная пропасть, дно которой – всё дальше и дальше.

– Я, может, немного позже подплыву, – сказал дед Василий. – Мне в воскресенье в село надо.

– Ладно, дед, – ответил Егошин. – Нам главное – на автобус успеть.

– Успеете. Автобус почти в пять.

– Раньше вроде полчетвёртого проходил.

– Перенесли.

Мерный плеск весел немного успокаивал меня. Я перестал смотреть в воду и поднял глаза на удаляющийся берег.

– А я во-он там живу, – кивнул дед в сторону едва заметного домика вдалеке, окружённого забором. – Как медведь объявился, совсем жутко стало одному. Всё дома сижу, ловушек вокруг понаделал. Только сегодня решил выйти с ружьём. В село плавал, на другой берег, потом, сам не знаю зачем, в лес пошёл. А тут вы. Слава Богу.

Выглянуло солнце. Оно было неярким, тусклым, но всё же стало чуть легче на душе. Я обернулся и посмотрел вперёд. Остров приближался медленно, но неуклонно.

– Что-то не вижу дома, – сказал я.

– Отсюда не видно, – отозвался Егошин. – Он с левой стороны. Туда и подплывём.

В воздухе над нами пролетела птица. Она парила, не махая крыльями, неслышно, чёрная, как ворон, но больше и изящнее.

– А что это за птица, дед Василий? – спросил я.

– Где?

– А вон… А, нет. Уже улетела.

– Нет никакой птицы, – сказал дед. – Не вижу.

– Показалось, наверно, – пробормотал я.

– Когда кажется, креститься надо, – не преминул прокомментировать Владислав.

Я на всякий случай перекрестился.

– А вы зачем на остров едете? – спросил дед Василий.

– Отдохнуть, – ответил Егошин. – Шашлык сделать. День рождения у меня завтра.

– Дело хорошее. Поздравляю. Только с шашлыком промашка выйдет. Завтра дождь будет весь день с утра до вечера. Так что лучше сегодня, пока распогодилось.

– А откуда вы знаете, что будет дождь? – спросила Анна.

– Знаю, – ответил дед Василий. – Пожили бы здесь с моё, тоже знали бы.

– Да, – сказал я. – Завтра будет дождь. И послезавтра тоже.

– А ты-то, Ёжик, что взялся погоду предсказывать?

– Чувствую.

– Ты всё, что чувствуешь, говоришь?

– Почти, – ответил я. Мне не хотелось говорить с Владиславом, потому что сидел он далеко, а у меня першило в горле.

Остров уже поворачивался к нам нужной стороной. Медленно подплывали небольшие деревянные мостки. А на берегу, метрах в ста от воды, поднимался дом. Как только я осознал, что вижу, я не смог выдохнуть.

Это, в общем-то, трудно было назвать домом. Это было существо. По крайней мере, растение. Нечто причудливое, деревянное, вырастающее из земли подобно кряжистому, могучему пню. Десятки узких вертикальных окон-бойниц были рассыпаны по стенам беспорядочно, как черные пятна по берёзе. Невозможно было сказать, сколько в доме этажей. Я не мог даже понять, какого он размера. Крыша, состоящая из огромного числа граней, расположенных самым фантастическим образом, была крыта листами блестящего оцинкованного железа. Дом смотрел на нас настороженно и хотел что-то сказать, но не успел.

– Ёжик! – сказал Владислав. – Ты собираешься вылезать?

Я выпрыгнул из лодки на причал. За мной последовали остальные.

– Ладно, дед Василий, – сказал Егошин. – Счастливо. Не забудь – в воскресенье, в два. Ну, можно чуть позже.

– Само собой, ребята. Спасибо. С Богом.

Он начал грести, разворачивая лодку, и поплыл за изгиб берега, поросшего плотным, высоким кустарником. А мы поднимались по тропинке, выложенной красным кирпичом.

– А тут ухожено, – удивилась Анна.

– Слежу, – отозвался Егошин. – Крышу покрыл, доски гнилые заменил, дорожку сделал. На прошлой неделе тоже приезжал – всё привёз, приготовил.

– Молодец, – сказал Владислав. – Купи медальку.

– Не понимаю, – сказала Анна. – Кто мог придумать такой проект?

Егошин пожал плечами.

– Сам точно не знаю. Конечно, это необычно, тем более в России.

Он вставил в скважину ключ, дважды повернул и открыл двустворчатую дверь, потом ещё одну. Мы оказались в огромном помещении, по стенам которого шла восходящей спиралью галерея, начинающаяся с лестницы в дальнем углу зала.

Внутри не было никакой специальной отделки – только лакированное дерево и медные подсвечники на четырёх бронзовых тумбах по углам. Слева, справа и впереди – проходы в соседние комнаты. Ещё несколько дверей на галерее.