Для раннего ужина, Арбенин выбрал уютный ресторанчик в центре: приятная атмосфера, хорошая кухня, тихая ненавязчивая музыка и огороженные раскидистыми фикусами в больших деревянных кадках столики.

Они молчали всю дорогу, не сказали почти ни слова друг другу, пока сдавали верхнюю одежду в гардероб и следовали к забронированному заранее столику.

— Я взял на себя смелость сделать заказ заранее, — произнес Богдан, отодвигая для Марины стул. — Твои вкусы мне известны и готовят здесь неплохо.

Молодая женщина только плечом повела. Сделал и сделал, есть ей все равно не хотелось.

— И зачем все это? — тихо спросила она, после того, как заказ все же принесли и официант удалился.

— Считаешь, что говорить нам не о чем?

— Мне казалось, что… все уже сказано.

— Ну… значит у меня иное мнение, — пожал плечами Арбенин.

— Понятно, — Марина покачала головой и принялась рассматривать раскидистое дерево, отгораживающее их столик от остального зала. Широкие зеленые листья, такие яркие и ровные, что непроизвольно начинаешь сомневаться, живое ли это растение или же искусственное.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Арбение, разлил вино по бокалам, сделал глоток. — Лиза кое-что сказала мне и… что же, должен признаться, что до меня слишком поздно дошла вся подоплека событий. Виноват, не сообразил сразу.

Марина пожала плечами. На Арбенина она все еще опасалась смотреть. Слишком сильна была уверенность в том, что ему все же удастся ее уговорить. Марина и хотела этого, что уж тут скрывать. Подсознательно, она ждала от него объяснений, уговоров, обещаний. И знала, что начни он оправдываться, она поверит, простит и… сопротивляться уже не сможет.

Только вот так же хорошо она знала и то, что спустя какое-то время, сомнения снова начнут зреть в душе и… не желала переживать все то же самое еще один раз. Нет уж, если рвать — то рвать по живому.

Или все же поверить?

— Не понимаю о чем ты, — выдавила она из себя.

— Ты видела меня со Светланой и… сделала выводы, а…

— Не надо, — Марина качнула головой. — Я знаю, что произошло, знаю, что вас связывает. Все знаю. Слушать об этом еще раз, желания у меня нет.

— Что же… тогда я не понимаю, — Арбенин подался чуть вперед и посмотрел на нее. — В чем дело?

— Ни в чем, — она все еще старалась выглядеть спокойной и равнодушной. Очень старалась, но с каждой минутой становилось все сложнее. — Просто… это все бессмысленно. Мы разные и… — она осеклась, понимая, что несет какую-то чушь. Но ничего другого в голову не приходило. Да, одно дело читать о таких разговорах в книгах и совсем дургое — пытаться вести подобный диалог в жизни. Что сказать, чтобы не выглядеть глупой и неуверенной в себе, как вести себя с тем, кто дорог (а в том, что Арбенин на самом деле ей уже давно не безразличен, Марина не сомневалась), но обидел? Как вообще найти в себе смелость высказать свои обиды вслух?

— Ты знаешь о требовании Сергея, знаешь, что я пытался защитить тебя и непроизвольно подставил сСету под удар. Знаешь, что нас с ней ничего не связывает и…

— Настолько ничего, что стоит ей появиться в городе, как ты бросаешь все, врешь мне о том, что у тебя много дел и сопровождаешь ее в женскую консультацию? — она все-таки не выдержала. Слишком сильны были эмоции, и обида клокотала внутри, точно вулкан, готовый вот-вот взорваться. — Ты был с ней? Все последние дни?

А Богдан только этого и ждал. Специально завел разговор и подталкивал ее к этому. Упреки, обида, ревность — он хотел видеть ее эмоции и теперь улыбался. Не довольно, но тоже обидно.

— У нас с ней не получилось семьи, — голос его звучал ровно — ни торжества, ни бахвальства, ни удовлетворения. — Но это не значит, что мы расстались врагами. Нас со Светланой связывают годы знакомства. Мы с детства были вместе, многое пережили и… она всегда может рассчитывать на мою помощь. Но это не значит, что между нами есть что-то большее, чем дружба. И моя помощь ей не означает, что она для меня важнее тебя.

— Я даже готова поверить, — Марина закусила губу, чтобы все же сдержать всхлип. Проклятые слезы не желали проливаться вот уже несколько дней, а теперь вдруг она почувствовала, как они жгут глаза. Нет, расплакаться в присутствии Арбенина и тем самым дать ему уверенность в собственной слабости она уж точно не желала. — Правда, готова и… наверное, все же верю. Допускаю, что все так и есть.

— Но?

— Что? — она вздрогнула и посмотрела ему в глаза и в тот же миг поняла, что допустила ошибку — слезинка скатилась по щеке. Всего одна, но… такая многозначительная.

— Из всего тобой сказанного, напрашивается «но», — к счастью, Богдан сделал вид, что не заметил ее слез. Улыбаться перестал вот только.

— Где ты был? Отец вернулся в воскресенье. Сказал, что все закончилось. Сегодня среда и…

Арбенин как-то странно посмотрел на нее и отвел взгляд. Нет, виноватым он не выглядел, скорее задумчивым.

— Решил дать тебе время. И себе тоже. Тот разговор по телефону, в субботу. Ты вывела меня из равновесия. Потом… все произошедшее, Света, Лиза… твои родственники, органы… много всего. Нет, не хочу придумывать оправдания, — он взъерошил волосы и снова посмотрел на Марину. — Ты не стала бы меня слушать, а я не знал, что сказать. Я тоже умею быть нерешительным, в самые неподходящие моменты. Мне нужно было время… подумать и кое-что подготовить.

— Ну что же, у тебя получилось. Времени подумать у меня было достаточно и, знаешь, я подумала. Время, то самое, которое ты мне давал, оно сыграло против тебя, — Марина поднялась, положила рядом с нетронутой тарелкой скомканную салфетку. — Я приняла решение. Еще в субботу. Так будет лучше.

— А если я не согласен? — Богдан тоже встал. И смотрел на нее в упор, чуть прищурившись.

И Марине так хотелось рассмеяться и сказать, что все это глупости, что… все будет хорошо, что… Но она нашла в себе силы улыбнуться.

— Прости, но это твои проблемы.

Она очень надеялась, что ее уход не выглядит бегством. Сдерживала шаг, чтобы не побежать, подбородок вот задрала так, что казалось, еще немного и голова вовсе отвалится. Дыхание пыталась контролировать.

И пусть слезы все же текли по щекам, и сердце сжималось от боли, а желание развернуться, и посмотреть на Богдана было настолько сильным, что ей пришлось все же расцарапать ладони, чтобы сдержать его, Марина так и не обернулась. Вышла в холл ресторана, забрала свое пальто из гардероба, покинула здание и медленно побрела вдоль проезжей части. Ждала ли Марина, что Арбенин последует за ней и попытается убедить не рубить с горяча?

Конечно, ждала.

Только вот Богдан не торопился ее догонять.

К собственному дому, Марина добралась уже в сумерках. Сколько часов она бродила по городу, думала, плакала — она не знала. Но когда вдруг оказалась возле родного подъезда, остановилась. Тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, вытерла мокрые щеки.

— Ну что же, — прошептала себе под нос, — надо начинать новую жизнь.

— В этом ты права, — раздался из-за спины знакомый голос.

Обернуться Марина не успела, ее просто подхватили и… запихнули на заднее сидение черного внедорожника.

— Что ты делаешь? — от удивления голос пропал и вопрос прозвучал едва слышно.

Но Богдан услышал, обернулся, широко улыбнулся ей.

— Похищаю тебя.

— З-зачем?

— А мне так хочется, — он включил зажигание.

— Арбенин, ты… — от растерянности Марина даже не смогла найти слов.

— Я много чего сделал в этой жизни, — Богдан встретился с ней взглядом в зеркале заднего вида. — И очень многое упустил. Но… я всегда добиваюсь того, чего хочу. И отступаю редко. Почти никогда, на самом деле.

— И чего же ты хочешь от меня?

— Глупый вопрос, — пожал плечами Богдан и подмигнул ей, — хочу тебя, семью, хочу, чтобы ты родила мне детей, была рядом. Хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой. Хочу… нет, пожалуй, это желание озвучивать не буду, — он широко улыбнулся, — лучше продемонстрирую.