Звонок мобильного раздался уже после того, как он открыл глаза и даже успел сообразить, что лежит в неудобной позе на узком диване в комнате охраны.

— Твою мать! — вслед за звонком раздался хриплый голос Ильи. — Да отрубишь ты эту пиликалку?

— Какого? — Богдан оторвал голову от диванного валика и огляделся. Друг лежал прямо на полу, завернувшись в спальный мешок, и закрывал голову руками. — Ты там чего делаешь?

— Сплю, — выплюнул Илья. — Вернее, спал, пока это пиликанье меня не достало. Да выключи, что за отвратный звук?

Богдан потянулся, стараясь размять затекшее от неудобной позы тело, и поднял с пола свой телефон. Не глядя на экран, ответил на вызов:

— Да, Арбенин.

Раздавшийся в телефонной трубке голос окончательно выветрил сон и заставил Богдана резко сесть. А спустя всего несколько минут, уже снова отрубившийся Илья, остался совершенно один.

***

Утро у Марины началось с запрыгнувшей прямо на живот Дарьи.

— Хочу в парк! — выдала мелочь, верхом устроившись на ничего не подозревающей до этого момента тетке.

— Дашка, — простонала Марина, потирая лицо руками. — Ты… ты… террористка малолетняя. Слезь с меня.

— Неа… — широко улыбнулась племянница. — Идем в парк.

— Какой парк? — возмутилась молодая женщина, переворачиваясь таким образом, чтобы девочка оказалась лежащей на кровати. — Осень уже, холодно. Там все закрыто.

— Хочу в парк!

Если Дарья Антоновна Максимова что-то решила — так и будет, потому что ни у кого из взрослых просто не найдется аргументов, чтобы утихомирить это чудо. Вот и сейчас, Дашка захотела в парк — надо вести ее в парк и без разговоров. Марине и Ирине Дмитриевне с трудом удалось уговорить вредную девчонку умыться, одеться и позавтракать. А потом пришлось собираться в парк.

Аттракционы уже не работали, а вот многочисленные павильоны были открыты для посетителей круглый год — что им сделается-то под крышей?

Дашка весело щебетала всю дорогу, донимала Марину «почемучками», шумно выражала восторги от всего увиденного, не давала ни минуты на то, чтобы загрустить или заскучать. К тому же Марине приходилось следить за тем, чтобы неугомонный ребенок не натворил непоправимого, не испачкался, не сломал что-нибудь, не выбежал на дорогу, не приставал с вопросами к посторонним людям… В общем, дети — это счастье, да.

До парка Марина с Дашкой доехали на маршрутке. А дальше пришлось идти пешком. К счастью, не так уж и далеко. Дашка активно вертела головой по сторонам, рассматривала проезжающие мимо машины, витрины магазинов, людей… Заметила сидящую на подоконнике в одном из домов, трехцветную кошку и теперь приставала к Марине с вопросами на тему: «А почему киса там сидит? А она не упадет? А что будет, если она упадет? А почему у нас нет кисы?»

Ну и в результате выдала:

— А давай позовем эту кису, и когда она спрыгнет, заберем себе?

— Дашка, у этой кисы есть дом и хозяева. Если так сильно хочешь, попроси папу, он купит тебе маленького котенка. — А про себя добавила: «Только кошки Ольге и не хватает для полного счастья».

Тут Дашка заметила что-то в витрине одного из магазинов и потащила Марину «посмотреть поближе». Молодая женщина сдалась сразу, знала уже, что проще согласиться, чем пытаться потом успокаивать детскую истерику.

Пока Дашка с увлечением рассматривала манекен, наряженный феей, Марина вертела головой по сторонам. Лучше бы она этого не делала.

Черный внедорожник припарковался на другой стороне дороги. Не узнать эту машину у Марины не было ни единого шанса. Кажется, она поняла, чья это машина даже раньше, чем успела рассмотреть ее внимательнее. Дверца со стороны водителя распахнулась, и на тротуар выпрыгнул Богдан.

Сердце дрогнуло и словно бы замедлило ход. Марина стояла на противоположной стороне дороги, смотрела на Богдана и чувствовала, что мир разделяется на несколько фрагментов. Она даже про Дашку забыла, хорошо еще, что все время крепко держала племянницу за руку.

Богдан же ее не видел. Он совсем не смотрел по сторонам, обогнул машину и открыл пассажирскую дверь.

Марина затаила дыхание.

Из внедорожника вышла женщина. Незнакомая Марине. Почти такая же высокая, как и Богдан. И выглядела незнакомка как красотка из глянцевых журналов. Ассиметричное каре, с длинными передними прядями, кожаная куртка с меховым воротником, высокие сапоги на огромнейшей шпильке, зрительно делали ноги ее еще длиннее, золотые украшения, блестевшие в лучах осеннего солнца так ярко, что слепили глаза.

Она вышла из автомобиля, что-то сказала Богдану, и он улыбнулся в ответ, тряхнул волосами, отбрасывая с лица непослушную прядь — такой знакомый жест, от вида которого у Марины сжалось сердце.

Арбенин подхватил незнакомку под локоть и повел к дверям одного из зданий, расположенных вдоль дороги. Марина только слабо выдохнула, когда он придержал дверь, пропуская свою спутницу вперед. А затем… вдруг рассмеялась.

Богдан и его спутница вошли в двери центра планирования семьи. Марина знала о ней, дорогая клиника, специализирующаяся на женских проблемах. Ольга вот посещала ее во время обеих беременностей. Антон хотел, чтобы его супругу наблюдали самые лучшие врачи.

В этой ситуации Марина могла сделать многое. Могла просто развернуться и уйти, сделать вид, что ничего такого не видела и жить дальше, ждать звонка от Богдана и притворяться, что все в порядке, мучая себя и доводя до нервного срыва сомнениями и неуверенностью. Могла она и ворваться в клинику следом за этой парочкой и устроить скандал, накричать, потребовать объяснений.

Много чего она могла бы сделать, а сделала то единственное, что посчитала правильным. Все еще сжимая в одной руке ладошку Дашки, Марина достала телефон. Набрала номер. Зажмурилась, вслушиваясь в длинные губки, которые, казалось, проникали под кожу.

— Арбенин.

Богдан ответил и Марина, отчего-то не ожидавшая этого, вздрогнула и едва не выронила телефон.

— Привет, — голос прозвучал слишком жалко, потеряно, но, кажется, Богдан этого не заметил. А может, он просто решил не обращать внимания.

— Привет, — ей показалось или это короткое приветствие прозвучало с его стороны чуть теплее. — Прости, я видел, что ты звонила, но…

— Не извиняйся. Я понимаю… наверное. Много дел? — Марина кусала губы, стараясь не расплакаться, и не желала признаваться самой себе, что хотела бы сейчас услышать от него оправдание увиденному. Пусть даже это и будет ложью на самом деле, но она поверит. Пусть он сейчас скажет, что ему вот просто необходимо было сопроводить какую-нибудь родственницу, подругу матери, да даже официантку из «Пирамиды». Все что угодно, марина поверит.

— Да, какой-то кошмар, на самом деле. Неделя просто сумасшедшая выдалась. Ни минуты свободной.

— А… ты где сейчас?

— Собираюсь в «Пирамиду», там… — дальше Марина уже не слушала. В ушах зашумело и слезы, старательно сдерживаемые до этого момента, все-таки хлынули из глаз.

Не вышло.

— Я помню, что ты хотела поговорить, но мне сейчас никак не вырваться. Это подождет?

Марина глубоко вздохнула, тряхнула головой, надеясь, что предательские слезинки просто слетят с ресниц.

Когда она начала говорить, голос ее звучал уверено. И спокойно. И она была уверена в том, что ни единым словом, ни интонацией не выдала того, что на самом деле чувствовала в этот момент.

— Знаешь, я понимаю, что такие вещи не сообщают по телефону, но… все как-то сложилось таким образом. Мне жаль, но… наши отношения зашли в тупик. И ничего хорошего из них уже не получится и…

— Что? Что ты несешь? — он удивился? Правда? Не ожидал, что она на такое способна?

Марина вздохнула и даже нашла в себе силы усмехнуться. Жаль только, что Богдан ее видеть сейчас не мог.

— Слушай, я… я подъеду к тебе через… черт, я постараюсь найти время и…

— Дан, — женский голос раздался где-то на заднем фоне. Марина отчетливо фыркнула в трубку. Она ни минуты не сомневалась, что этот голос принадлежит той самой брюнетке, пусть никогда раньше не встречалась с ней и, соответственно, не слышала. Но кто еще мог вот так называть Арбенина, чуть растягивая гласные? Только та красотка, выглядевшая как модель из глянцевого журнала. — Дан, иди сюда.