Что я натворила! Он, наверное, теперь посчитает меня легкодоступной! Что же мне башню-то так снесло, блин! Идиотка!

Ругаю себя так, что готова провалиться сквозь землю, бежать отсюда, сверкая пятками! Что теперь будет? Как с ним общаться? Мы-то друг другу в любви не признавались. Слова клятвы не произносили. И что теперь? Кто мы друг другу?

Аааа!!! Готова головой о стенку биться! Что делать-то?! Я с парнями раньше-то и не встречалась, и что происходит после «этого», не знаю!

Вылезаю из-под одеяла, в комнате по-прежнему темно, лишь прикроватная лампа горит.

«Наверное, Рома ушел, когда начало смеркаться, и включил ее, чтобы не было совсем темно, когда я проснусь», – предполагаю я. А у самой глупая улыбка растягивается на лице от такой маленькой с его стороны, но все же заботы обо мне.

Быстро одеваюсь и осторожно высовываю «нос» в коридор. Никого. Взяв из шкафа полотенце и сняв грязную простыню с кровати, беру все в охапку и бегу в ванную комнату. Надо загрузить стиральную машину, чтобы скрыть следы нашего… эээ… «преступления». От этих мыслей стыдливый румянец разливается по щекам, а приятные воспоминания волнуют душу. Ощущения новые и интересные для меня, как будто я открылась перед человеком полностью, наконец покинув свой панцирь сарказма и жесткого юмора. Выбросила его готовая к новым, захватившим меня чувствам. Любовь это или влюбленность – не знаю. Но понимаю, что определенно мне нравится это чувство легкости и парения. Все заботы ушли на второй план, у меня начинается новая жизнь.

После душа хочу вновь спрятаться в спальне, но сильно урчащий, проголодавшийся желудок не позволяет мне этого сделать. Поэтому, приведя себя в порядок, я плетусь на кухню к тете Вале.

Она с доброй улыбкой на лице кормит меня поздним ужином.

Внезапно чувство стыда охватывает всю меня изнутри. Мама там страдает, одна, без мужа, без детей, с горьким, острым чувством одиночества, а я тут в свое удовольствие провожу время. За мной ухаживают, кормят, в тепле и достатке держат, обнимают, целуют…

– Тетя Валя, можно ваш телефон, на пару минут, позвонить маме? – быстро произношу, еще не до конца поняв свои мысли и то, что буду говорить и делать после.

Ничего не подозревающая женщина без задней мысли спокойно достает свой кнопочный телефончик и дает мне.

Ввожу номер матери. Гудок, второй, третий. Смотрю на часы – семь вечера. Рановато для сна. Вновь набираю ее номер. Снова гудки. Как назло, не знаю, какая именно тетя приехала, чтобы побыть с мамой. У нее несколько сестер, все двоюродные и троюродные, живут в соседних деревнях и городах. Мы редко общаемся с ними, и я рада, что все же кто-то смог приехать и поддержать маму в такой тяжелый момент.

В третий раз набираю. И вновь одни гудки. И уже хочу положить трубку, как слышу долговязое, абсолютно пропитое:

– Алло.

В шоке отнимаю телефон от уха и проверяю набранный номер. Да нет, точно мамин.

– Алло? Мам? – осторожно уточняю.

– Агааааа, – тянет она.

Обычно мама так говорит, когда в дупель пьяна.

– Мама, ты что, – пауза, собираюсь с мыслями, – пила? – произношу с упреком, не в силах скрыть своего негативного отношения к этому.

Водка разрушила наши жизни, унесла в могилу отца! И никакого урока из этого вынести не стоит, что ли? Ну как так можно!

– Аа, – усмехается в трубку, – пропащая доча объявилась! Ну хоть так! Ты это, не возвращайся домой. Сбежала, так живи там. А мы, то есть уже я, сама справлюсь. Вали! И чего звонишь-то! Что ты, что братец твой! Неблагодарные! Мы вас родили, кормили, воспитали, а вы даже на похороны отца не явились! Бросили нас. Ну и валите! – выплеснув на меня эти горькие и обидные слова голосом полным ярости и злости, она вновь принялась зло хохотать, как ненормальная, заставляя мурашками покрыться все мое тело.

Что с ней происходит? Все так плохо?

– Мам, дай телефон тете, – понимаю, что с ней сейчас невозможно говорить в этом состоянии, прошу об одолжении. Может, тетя мне толком расскажет, как она.

– Какой еще тете? – недоумевает мама. – Ты что, доча, уехала и забыла уже все, что ли? Кроме меня и отца, тут никого не осталось. Теперь и отец ушел. Я тут одна…

– Как одна? А разве тетя не приехала?

– Хех, доча, у тебя крыша, по ходу, поехала, – пауза, – даже больше, чем у меня. – Её тон и речь режут меня сильнее острого лезвия бритвы, потому что я слышу ту боль и отчаянье, в которых сейчас пребывает мама. – Нет никакой тети, Люба, – серьезно добавляет она. – Да и откуда ей взяться, если собственные дети покинули меня?! Я теперь, – вновь пауза, за которую я уже мысленно готова кричать в трубку от безысходности, – абсолютно одна. Мне не на кого положиться.

Прикусываю до боли свой зажатый кулачок, чтобы в голос не зареветь. Боже, как же больно слышать подобные слова от мамы, самого дорого человека!

Не поднимая взгляда, говорю вслух:

– Тетя Валя, я сейчас вернусь. Договорю и…

Боюсь, я сейчас не в состоянии вести себя воспитанно. Не сумев закончить свою речь, спешу покинуть кухню и бегу в отведенную мне комнату.

Решение принято, надо его срочно воплотить, иначе я просто сойду с ума.

Набираю номер нашего местного сервиса такси. А когда меня спрашивают, куда подать машину, с ужасом понимаю, что не знаю, где нахожусь.

Вновь возвращаюсь на кухню.

– Тетя Валя, вы не могли бы мне сказать наш адрес? Хочу доставку из магазина оформить, – боясь того, что женщина знает об указаниях Молота о моей изоляции и не захочет говорить, вру первое, что приходит на ум.

Тетя Валя без проблем называет точный адрес, и я понимаю, что это не так уж и далеко от моего дома, так как мы тоже живет на окраине, а это пригород, который недавно начали строить для богатых и обеспеченных людей по индивидуальному плану. Тем лучше, меньше денег выйдет за такси. Вновь набираю номер службы и, продиктовав адрес диспетчеру, иду в комнату. Мне жаль забирать с собой телефон этой доброй пожилой женщины, но мне связь нужна в дороге. Пусть Молот сам возместит ей ущерб.

Выбираюсь из комнаты через окно. Первый этаж высокий, но не настолько, чтобы я не смогла спрыгнуть. Пригнувшись, обхожу дом. У центрального входа вижу парней, который стоят на стрёме.

Черт! И ворота высокие – не перелезть! На тускло освещенном заднем дворе обнаруживаю невысокую сетку между участками. Там виден недостроенный дом, но самое главное – забор не такой высокий, как у Молота!

«Такси перехвачу на улице, если что», – решаю я и осторожно пробираюсь к спасительному ограждению, спокойно его перелезаю, благо широкая сетка. А после, перебежав и сам участок соседей, спешу к калитке. Открываю ее, выглядываю наружу. Тишина, никого не вижу. Выхожу. Я примерно помню, куда въезжала машина Молота, которая меня сюда привезла – иду в этом направлении. И вскоре оказываюсь у ворот въезда в этот пригородный поселок элит-класса. Охранники поселка меня выпускают без вопросов. Видно, Молот не предупредил их о «пленнице».

Пока жду такси, звоню единственному дорогому мне человеку, который понимает меня на сто процентов.

– Алло, – слышу в трубке.

И тихо произношу:

– Привет. Извини, что так сорвалась от…

Не успеваю договорить, как она кричит в трубку:

– Люба, с тобой все в порядке? – а в голосе явно слышатся слезы.

Настораживаюсь.

– Да, со мной все хорошо. Алинка, ты что, ревешь? Что случилось?

– Ох, Люба, Любочка. Ну хоть у тебя все нормально.

– Да что такое? Объясни! Аля!

– Я в больнице. Кирилла сильно избили, – это имя ее нового ухажёра,  припоминаю я.

Присвистнула. «Бедняга, во что он угодил?»

– Ворвались ко мне в квартиру два бугая, искали тебя. Кирилл влез за меня заступаться, а я скрылась в ванной и вызвала ментов. Пока они приехали, Кира уже избили и свалили. Теперь он в больнице, а я тут его стерегу. А с тобой связи никакой. С ума уже схожу, не зная ничего о тебе, – тараторит в трубку подруга. А у меня челюсть падет, и сердце щемит. Молот же обещал, что ее не тронут, если я уеду с ним. Так что произошло-то?! Почему теперь все так?! Получается, что все его слова и обещания – ложь?