— Да, замуж. Тебя что-то смущает в моих словах? — Выгибает тонкие брови. — Ты говори, не стесняйся.

— Хватит уже, — я понимаюсь из-за стола. — На сегодня достаточно. Завтра проведешь весь день с дочерью, а вечером уедешь. Не хочу, чтобы Маша к тебе привыкла.

Развернувшись, размашистым шагом иду в прихожую. Мне нужно провериться и переварить весь наш разговор. Я, дурак, поверил, что бывшая одумалась, решив наладить контакт с дочерью. А она приехала попрощаться. Даже думать не хочу, что после этого станет с Машей. Дочь весь вечер ходила невообразимо счастливая. Много болтала, смеялась, веселилась. Она искренне верила, что мама больше не уедет, а Вероника нагло ей в этом соврала. В прочем, ничего другого от неё ожидать не следовало.

— Ты куда? — Вслед за мной в прихожую вбегает бывшая.

— Прогуляюсь недолго. — Натянув кроссовки, беру с вешалки ключи, куртку и выхожу в подъезд.

Около часа я катаюсь по затихшему городу на прилично повышенной скорости. Сердце колошматит под ребрами, перед глазами черные блики. Снова. Она снова обвела меня вокруг пальца своим враньем. Если бы я хоть на миг прислушался к словам Василисы, сейчас бы не думал, как мне быть с Машей. После развода дочка два месяца практически каждый чертов день ревела и просила привести маму. И я не хочу, чтобы это повторилось вновь. Она не заслуживает столько боли.

Включив поворотник, сворачиваю направо и мчусь по прямой дороге в сторону дома. Объезжаю огромную яму, до которой полтора года нет никому дела, и не сразу замечаю, как на повороте, словно из неоткуда, мне на встречу вылетает легковой автомобиль. Свет фар слепит, звук клаксона оглушает. Прокручиваю руль до основания, чтобы избежать столкновения, но машина начинает скользить по дороге подобно спирали. Пытаюсь выровнять движение, только ни хрена не выходит. Жму на тормоз, но уже слишком поздно. Я потерял контроль над ситуацией. Впереди огромный столб цвета мокрый асфальт, и он становится точкой невозврата. Я чувствую резкий удар, от которого режет в затылке, привкус метала во рту и жжение в области живота, после чего моё тело обмякает и наступает спасительная беспросветная темнота.

Если бы меня спросили месяц назад, в чем заключается счастье, я бы без раздумий ответила: в свободе. Мне искренне верилось в свою убежденность. И это правда. Свобода в самом деле ценна, но, как оказалось, не является истинным счастьем. Сегодня я в этом убедилась окончательно, когда вошла в палату к Славе. Он лежал на кушетке. Его лицо выглядело осунувшимся и бледным. Под глазами синяки, на носу зашитая рана, после которой, скорее всего, останется шрам, а на правой щеке длинная царапина. Я ужаснулась масштабам увиденного, но быстро взяла себя в руки и даже попыталась улыбнуться.

— Привет — сказала я, и голова Славы повернулась на мой голос. Он смотрел пристально и потерянно, чему я не придала особого значения. В коридоре Алла Борисовна провела краткий инструктаж, и мне известно о его проблемах с памятью. Например, Слава запамятовал о нашей с ним свадьбе. Если бы Алла Борисовна не заглянула в его паспорт, я бы до сих не имела понятия, что с ним произошло.

— Привет, — без особого энтузиазма ответил Слава.

— Как ты? — Спросила я, опустившись на стул рядом с кушеткой, а пакет, что держала в своих руках, поставила на тумбу. — Там сок и фрукты. — Поспешила объяснится.

— Спасибо.

— Ну, так как ты себя чувствуешь? Выглядишь вполне свежим.

В моих словах присутствовала ложь. Свежим его можно было назвать с огромной натяжкой. Но я подумала, что таким образом это взбодрит Славу. И меня, в том числе. Видеть его беспомощным — отнюдь не самое приятное лицезрение. Но одна лишь мысль, что Слава жив, позволяла успокоиться. А всё остальное — ерунда.

— Как так получилось, что мы оказались женаты — нахмурился Слава, проигнорировав мой вопрос. Честное слова, я растерялась. Он сказал это таким недовольным тоном, будто нет ничего ужаснее этой проблемы. А для него это проблема. Так и есть. В груди неприятно кольнуло, но я поспешила себя одернуть, мысленно успокаивая, что это временный диссонанс. Подумаешь, забыл. Не такое уж великое событие — свадьба. Наверняка есть ещё моменты, которые не отложились в его памяти.

— Нуу — я вздохнула. С чего же начать? — Нуу

— Нуу? — поторопил меня Слава — Может скажешь хоть что-нибудь? Я пытаюсь восстановить хронологию событий, потому что родители черта с два отказались мне помогать.

— Ты настолько ничего не помнишь? — Ахнула я. Получается, он запамятовал о своих отношениях с родителями. Тогда бы не стал просить их о помощи. Какой кошмар!

— Настолько, это насколько?

— Что последнее ты помнишь? — потребовала я охрипшим от ужаса голосом.

Слава задумался, но спустя несколько минут ответил: —Сложно сказать. В моей голове происходят небольшие вспышки. Рождение дочери, свадьба с Вероникой, моей женой. — Он сделал акцент на последнем слове, отчего я вновь почувствовала неприятный укол то ли ревности, то ли разочарования. Для него чужды мысли, что теперь я его жена. Но это нормально, поспешила оправдать Славу, он ведь не помнит. А когда память восстановится, то всё будет как прежде. Возможно, даже лучше прежнего.

— А ещё момент аварии. Но всё это сумбурно, и связать всё в одну картинку не получается. Я помню многое, но тебя почему-то нет нигде, кроме того, что мы вместе учились в школе. Не понимаю — Слава покачал головой, рассуждая вслух. — Мы ведь так любили друг друга. Почему я женился на другой.

— Не волнуйся, — сглотнув ком, заверила его я. — Брак ненастоящий.

— Правда? — Он посмотрел на меня озадаченно — а зачем?

— Только это секрет. Никто, кроме нас, об этом не знает.

— А что с Вероникой? Почему мы развелись? Ты наверняка осведомлена.

— Это ваши с ней дела. Я в них не лезла.

— Жаль — разочарованно вздохнул Слава. — Она приходила сегодня с Машей, моей дочерью, но тоже не захотела мне ничего рассказывать.

Может, стыдно стало? Промелькнуло в моей голове.

— Расскажет ещё, не переживай. Когда тебя выписывают?

— Завтра. Врачи говорят, что мне скорее нужно вливаться в комфортную для меня среду, чтобы память начала восстанавливаться.

— Я могу навешать тебя? — Спросила я, закусив губу. Если он откажет, мне придется это принять. По крайней мере, до того, пока я не придумаю, как быть дальше. Или пока Слава сам всё не вспомнит. Некоторым требуется месяц, кому-то неделю, а кто-то и через год до конца не вылечивается. От подобных предположений скрутило живот. Целый год. Это слишком невыносимо!

— Врачи рекомендуют восстанавливать хронологию событий. — Пояснил Слава. — Поэтому да, твоё присутствие было бы кстати.

— А сам ты этого не хочешь? — Вырвалось из меня прежде чем я поняла, как жалко это звучит. Ему всё равно! Он же ни черта не помнит!

— Хочу — кивнул Слава, но как-то заторможенно, словно сам не мог определиться, так ли это на самом деле. — Просто странно видеть тебя. То есть, я хотел сказать, непривычно. Ты всё ещё не рассказала, почему мы женаты, и мне сложно принимать этот факт.

— Успеешь ещё послушать — я улыбнулась, поднимаясь со стула — Позвони, как захочешь повидаться, и я сразу приеду.

— Уже уходишь?

— Да, дел очень много. Ну ладно, пока. Выздоравливай.

— Пока.

Оказавшись в коридоре, я прислонилась спиной к холодной стене и тяжело вздохнула. В глазах застыли слезы. Больно видеть его в таком состоянии. Но ещё больнее понимать, что всё, что нас связывало, стерлось из его памяти, подобно ластику. Почему? Почему именно я? Лучше бы он забыл свою Веронику, которую возносит до небес!

— Ну как, поговорили? — услышала голос Аллы Борисовны. Отпрянув от стены, я посмотрела в опечаленные глаза женщины и тихонько произнесла:

— Поговорили. — Кивнула в подтверждении своих слов. — Вы оказались правы. Он не вспомнил меня.

— Не переживай — женщина ободряюще улыбнулась — Скоро всё наладиться, нужно лишь время.