Главными племенами Катара, занимавшимися ловлей жемчуга и его торговлей, арабский историк Хабибур Рахман, автор информативного сочинения о становлении Государства Катара, называет следующие: ал-ма’адид (семейство Аль Тани), ал-мусаллам, ал-ибн- ‘али, ал-бу-кувара, ал-бу-‘айнайн, ал-манай и ал-мурайхи (26).
«Жемчужные флотилии» Бахрейна, Кувейта, Катара, Абу-Даби и других шейхств Прибрежной Аравии «охотились» на жемчуг буквально бок о бок. Исстари повелось так, что жемчужные отмели в прибрежных водах Аравии, числом порядка 217-ти, считались общим достоянием племен и народов «Острова арабов». Полковник Льюис Пелли, английский резидент в Персидском заливе, в своих заметках о портах этого залива (1864) писал, что жемчужные отмели вдоль Аравийского побережья арабы Аравии издревле считали своей собственностью. И вторжение «чужаков» в их «жемчужный удел» вызывал у них серьезное недовольство, чреватое для тех, кто решался на такой поступок, печальными последствиями.
Две первых карты жемчужных отмелей Персидского залива появились только в XX столетии. Одну из них составил, в 1935 г., Хамид ал-Буста, известный среди арабов Прибрежной Аравии капитан и лоцман. Другую подготовил, в 1940 г., шейх Мани ибн Рашид Аль Мактум, двоюродный брат тогдашнего правителя Дубая.
Основной или «большой лов» в речи арабов Прибрежной Аравии (ал-гавс ал-кабир) длился с июня по сентябрь. День его начала определял лично правитель каждого из шейхств — после обсуждения данного вопроса с советом старейшин. Население об этой дате оповещали глашатаи и вывешенные на рынках объявления. Помимо «большого лова», практиковались еще «малый» или «холодный лов» (ал-гавс ал-барид, с апреля по май), и «лов сумасшедших» (ал-гавс ал-муджаин, с октября по март), на который в прохладное время года в Аравии решались немногие. Отсюда — такое название. Он, к слову, никакими налогами не облагался.
Парусники, выходившие на «жемчужную охоту», покидали порты и возвращались в них только в строго определенное время. Устанавливал его «адмирал [сирдал] жемчужной флотилии». В каждом из шейхств таковым выступал один из самых именитых и маститых капитанов, досконально знавших воды Залива, отмели и мели. Назначали «адмиралов» шейхи племен, правители шейхств и городов (с одобрения совета старейшин), на территориях которых располагались порты и гавани приписок «жемчужных флотилий».
Лучшим парусником для жемчужной ловли арабы Прибрежной Аравии называли быстроходную и маневренную самбуку. Суда для катарцев, в том числе для «жемчужной охоты», строили на небольших судоверфях в гаванях Катара бахрейнские и персидские плотники.
Успех «жемчужной охоты» во многом зависел от того, насколько удачным было «место охоты», то есть жемчужная отмель, выбранная для ловли жемчуга. Решение по этому вопросу принимал капитан (нахуда), непременно посоветовавшись с несколькими опытными ныряльщиками, которые погружались на дно и обследовали отмель. Если находили ее «урожайной», то есть с достаточным количеством раковин, то капитан давал команду снять парус, встать на якорь и начать «охоту».
Экипаж парусника (численностью, обычно, в 16 чел.) во главе с капитаном (нахудой) сосоял из ныряльщиков (гаввасов), работавших в паре с «тягачами» (саибами), помогавшими им подниматься из воды на борт судна.
Жемчужная ловля в речи катарцев прошлого фигурирует под словом «гавс», что значит «погружение в воду», а сообщество ловцов-ныряльщиков — под словом «гававис». Маститые ныряльщики (гаввасы), равно как и опытные капитаны-наставники, «постигшие науку чтения неба, вод и ветров», и лоцманы, имевшие точное представление обо всех жемчужных отмелях Персидского залива и определявшие их местоположение в разное время суток по солнцу, звездам и цвету вод, были среди таввашей, финансировавших «охоту», нарасхват.
Рабочий день длился «с восхода до захода солнца». Ныряльщики проводили в воде по 6–8 часов в день. Вставали до рассвета, молились. С восходом солнца вскрывали высыхавшие за ночь разложенные на палубе раковины, выловленные за предыдущий день. Лов продолжался «до полудня плюс один час». Затем — дневная молитва, кофе, отдых и опять работа, «до захода солнца плюс один час». После вечерней молитвы и ужина (рыбы, риса, фиников и кофе) наступало время отдыха. Ловцы стоявших по соседству судов усаживались на лодки и навещали друг друга. Вели беседы, попивая кофе, и делились новостями.
Случалось, и довально часто, что парусники враждовавших племен стояли буквально бок о бок, но в отношениях между ними в сезон «жемчужной охоты» наступала «пауза мира».
После 10 погружений ныряльщик поднимался на борт судна и отдыхал. За одно погружение ловец собирал от 8 до 12 раковин, а самые маститые из них — 15 и более.
Оснащение ловца оставалось неизменным на протяжении столетий. Нос его зажимал костяной или деревянный прищеп (фатим). Уши предохраняли восковые пробки. Пальцы рук от порезов защищали кожаные напальчники, а ступни ног — кожаные сандалии. Тело покрывала тонкая хлопчатобумажная рубаха. На шее или на поясе висела корзинка, сплетенная из пальмовых листьев (дий- йин), для хранения собранных раковин. Для быстрого погружения под воду к ноге ныряльщика привязывали камень (хаджар). Охотились, согласно традиции, только дедовским способом. Никаких инноваций не признавали. Бытовало поверье, что любые новшества в «жемчужной охоте» могут накликать беду — «забрать у людей их кормилицу-лу’лу’ [жемчужину]».
Главную опасность для ныряльщиков представляли акулы, скаты с ядовитыми шипами и рыбы-пилы.
Выловленный жемчуг капитаны частично сбывали таввашам (оптовым торговцам) прямо в море. Переговоры с ними вели непременно в присутствии двух ныряльщиков. В течение первых 10 дней после возвращения в порт прописки жемчуг, по традиции, все желавшие его купить могли приобрести напрямую у капитанов, прямо на судах, стоявших у причалов, борт к борту. Потом — только у таввашей и маклеров-посредников. В приморских городах, где базировались жемчужные флотилии, существовали целые кварталы таких маклеров.
Если тавваш, находясь в море, приобретал большую жемчужину, то незамедлительно давал об этом знать другим таввашам — поднятием флага над своим парусником. На языке торговцев это означало, что у хозяина парусника, над которым развивался флаг, имелась ценная жемчужина, и он готов был ее продать.
Мелкие жемчужины называли «жемчужной пылью» или «жемчужной перхотью» (ал-кишр, ал-бадла, ал-гат). Стоили они недорого и сбывали их оптом. Поштучно продавали большие жемчужины. Такие перлы, неправильной формы, но большие по размеру, именовались в речи ныряльщиков и торговцев как «дана», «хусса» и «гумаша», а крупные и правильной формы — как «хасба» («уникальная»).
После сортировки по размеру (с помощью семи специальных сит) жемчужины разбивали еще на три группы — по весу, цвету и даже «блеску на солнце». Самые большие по величине жемчужины составляли высшую размерно-ценовую категорию, которую ловцы между собой обозначали словом «ра’с» («голова»); вторую группу — словом «батн» («живот»); и третью — «дхайл», что значит «хвост». Отсортированный жемчуг капитан заворачивал в куски красной фланеливой материи и клал в специальный сундук, вставленный в капитанское кресло в рубке судна. Самые ценные жемчужины держал всегда при себе — хранил в широком кожаном поясе.
Среди крупнейших покупателей жемчуга из числа торговцев Прибрежной Аравии историки этого края упоминают: ‘Абд ар-Рахмана Кусайба с Бахрейна, Хилала ал-Мутайри из Кувейта (вышел, что интересно, из кочевого племени бану мутайр), Халафа ал-‘Утайбу из Абу-Даби, Мухаммада Дальмука из Дубая и Хуссайна ал-Фардана из Катара (Ювелирный дом «Фардан» — один из ведущих сегодня на Аравийском полуострове).
Катарское семейство ал-Фардан вовлечено в торговлю жемчугом уже более 300 лет. Далекие предки этого клана проживали на Бахрейне. Один из его патриархов — Хаджжи Ибрахим ал-Фар- дан — и стал родоначальником этой прославленной династии потомственных таввашей. Его авторитет среди торговцев жемчугом в Заливе был непререкаемым. Ловцы величали его «искусным врачевателем перлов». Кропотливо, в течение нескольких недель кряду, он мог заниматься удалением внешних наслоений с той или иной жемчужины, придавая ей блеск и чистоту. Умер в 1981 г., в возрасте 111 лет. Семейство ал-Фардан, и автор этой книги тому свидетель, — владеет уникальной коллекцией натурального жемчуга.
