Угроза Зубаре со стороны ваххабитов стала просматриваться уже в 1780 г., когда они начали предпринимать регулярные набеги на племя бану халид в Эль-Хасе. Служа убежищем для жителей Эль-Хасы, покидавших свои земли из-за насилий, чинимых ваххабитами, род Аль Халифа в Зубаре, вызывал этим сильное раздражение у ваххабитов, равно как и род Аль Сабах в Кувейте, также укрывавший у себя беженцев из Эль-Хасы. Обостряло злобу ваххабитов в отношении уделов ‘утубов в Зубаре и Кувейте и то, что они решительно воспротивились их действиям в Северо-Восточной Аравии. И особенно чинимым ими и их союзниками грабежам караванов, разбоям на море и захватам судов, что крайне негативно сказывалось на торговых делах Зубары и Кувейта, их доходах от морской и караванной торговли. И ваххабиты решили, что, как только представится возможность, они «силой меча» подведут уделы бану ‘утуб под свою власть.
Враждебную настроенность ваххабитов против уделов бану ‘утуб в Зубаре и Кувейте порождало и само учение ваххабитов, призывавшее своих последователей вести бескомпромиссные войны со всеми теми, «в уделах которых бытуют ширк и бида’». Иными словами, с теми, в землях которых, помимо мусульман, проживают еще и христиане, и иудеи, и огнепоклонники, где наличествуют свобода вероисповеданий и разного рода новшества и нововведения, не освященные Кораном, а значит — недозволенные. Бахрейн, к слову, еще до подпадания его в 1783 г. под власть рода Аль Халифа, ваххабиты вообще объявили «землей ширк» и «уделом рафидитов», как они называли властвовавших там в то время персов-шиитов.
Алчные аппетиты ваххабитов в отношении обоих уделов племени бану ‘утуб в Кувейте и Зубаре подпитывали богатства этих крупных и динамично развивавшихся рынков Персидского залива. Объявив членов племени бану ‘утуб мушрикинами, приверженцами ширка, ваххабиты вывели их имущество из-под защиты закона и сделали своей потенциальной добычей. Богатства же крупных и влиятельных семейно-родовых кланов племени бану ‘утуб, того же Ибн Ризка, к примеру, или Бакра Лу’лу, составлявших, по выражению ваххабитов, «основу процветания уделов ширка», — именовали добычей, перво-наперво подлежащей изъятию.
Первый набег (газу) на Зубару и несколько других катарских городов ваххабиты во главе с саудовским генералом Сулайманом ибн ‘Уфайсаном совершили в 1787/88 году. Тогда Зубару взять не смогли, как и в ходе вторжений в Катар в 1791 и 1793 годах. Захватили Зубару и весь полуостров Катар в 1795 году. Забрав в свои руки земли Катара и установив власть над городами Фурайха, Эль-Хувайла, Йусуфиййа и Эль-Рувайда, они обязали шейхов всех обитавших там племен и особенно тех, кто управлял городами и поселениями на побережье, вовлеченными в жемчужный промысел и морскую торговлю, платить им дань. Зубара пала, пишет арабский историк Хабибур Рахман, потому что ее не поддержали тогда катарские племена, многие из которых были недовольны родом Аль Халифа (2).
К концу XVIII столетия, говорится в информационно-справочных материалах известного русского дипломата-востоковеда Александра Алексеевича Адамова (1870-?), служившего консулом Российской империи в Басре и Багдаде, под властью ваххабитов оказалась огромная территория. Поход турок на Эль-Дир’иййу, предпринятый ими в 1796 г., успехом не увенчался. Ваххабиты, военный кулак которых насчитывал в то время 50 тысяч вооруженных всадников на верблюдах, наступление турок отбили. Провал этой экспедиции, отмечал А. Адамов, лишь усилил «славу непобедимости» и авторитет среди арабов Аравии тогдашнего ваххабитского эмира ‘Абд ал-‘Азиза (наследовал власть в 1765 г.). Поражение, нанесенное им туркам, подвигло к союзу с ним целый ряд новых влиятельных племен Верхней Аравии. Подтолкнуло «примкнуть к нему даже некоторых арабов с побережья Персидского залива, которые упорно дотоле отказывались признавать над собой власть ваххабитов» (3).
Не дала ожидаемых результатов и первая экспедиция турок в Эль-Хасу, организованная пашой Багдада в 1798–1799 г., чтобы восстановить там утерянную власть Порты, а в случае успеха раздвинуть ее и на полуостров Катар, и потеснить ваххабитов со всего побережья Верхней Аравии. Эль-Хуфуф, главный город провинции Эль-Хаса, османы не взяли. И вынуждены были уйти в Кувейт, выступивший тогда на стороне турок.
Следует сказать, что совместных действий по отражению набегов ваххабитов уделы племени бану ‘утуб в Кувейте и Зубаре, а с 1783 г. и на Бахрейне, не предпринимали. Причиной тому, как замечает Абу Хакима, — их расположенность на значительном друг от друга расстоянии, что не позволяло им вовремя сгруппироваться и прийти на помощь, когда кто-либо из них в ней нуждался. Мешала тому и военная тактика ваххабитов. Суть ее состояла в проведении неожиданных, молниеносных и повторяемых время от времени набегов на избранную ими жертву в лице того или иного племени, либо же города или шейхства (княжества).
В 1799 г. громко заявил о себе у побережий нынешних Бахрейна, Катара и Кувейта владыка Маската (Султан ибн Ахмад, правил 1793–1804). Речь идет об организованной им военной кампании против бахрейнского колена племени бану ‘утуб, которое он обвинил в уклонении от уплаты сборов за проход бахрейнскими судами Ормузского пролива (в размере 1,5 % со стоимости перевозимых им грузов). Захватить Манаму во время этого похода Султан ибн Ахмад не смог. «Пленил Бахрейн» в следующем году (1800). Разместил на острове военный гарнизон. Взял в заложники и вывез в Маскат 26 членов правящего семейства Аль-Халифа, а также представителей нескольких других влиятельных родоплеменных кланов.
Арабские историки сообщают, что после овладения Бахрейном маскатцы планировали напасть и на Зубару, куда, спасаясь от них, бежали со своими капиталами состоятельные торговцы из Манамы. Но поскольку на полустрове Катар уже присутствовали тогда ваххабиты, то сунуться туда маскатцы не решились. Не удалось им, судя по всему, «собрать долги» и с укрывшихся в Кувейте бахрейнских владельцев судов.
В 1801 г. члены семейства Аль Халифа, перебравшиеся в Зубару и вставшие под защиту ваххабитов, организовали при их содействии и при участии нескольких катарских племен набег на Бахрейн, и силой заставили оманцев во главе с управлявшим тогда островом сыном султана Маската покинуть Бахрейн. Освободившись от оманцев, Бахрейн тут же подпал под власть ваххабитов. К 1802 г. они подчинили себе все Восточное побережье Аравийского полуострова от Шатт-эль-‘Араба до Маската.
После убийства эмира ‘Абд ал-‘Азиза ибн Мухаммада (1803), сын его, шейх Са’уд, сменивший отца у руля власти в их эмирате, «кратно усилил хватку ваххабитов» над Эль-Хасой, Катаром, Бахрейном и даже над рядом провинций ‘Умана (Омана). Контроль за Бахрейном и Катаром (с акцентом на Зубаре) ваххабиты осуществляли из Эль-Катифа и Эль-‘Укайра, что в Эль-Хасе. Зубара сделалась главным перевалочным пунктом для индийских товаров, поступавших в города и провинции Неджда.
В 1803 г. эмир Са’уд (правил 1803–1814) взял Та’иф, а вслед за ним захватил Священные места ислама, Мекку (1803) и Медину (1804). «Пленив Мекку и Медину», он подверг их тотальному грабежу. Ваххабиты растащили даже сокровищницу Мечети Пророка и разрушили позолоченный купол над усыпальницей Посланника Аллаха. Мусульманский мир, по выражению известного российского востоковеда Михаила Александровича Боголепова, содрогнулся. Мекка и Медина были поруганы; хаджж, один из столпов ислама, практически приостановлен (4). Забрав в свои руки Мекку и Медину, эмир Са’уд бросил вызов султану Османской империи, халифу правоверных и «тени Аллаха на земле», как его величали турки. И он приказал Мухаммаду ‘Али, своему деятельному наместнику в Египте, «высвободить Священные Мекку и Медину из ваххабитского плена».
Время правления эмира Са’уда ибн ‘Абд ал-‘Азиза арабские историки называют «золотым веком ваххабитов», а самого эмира Са’уда — «архитектором» их Дир’иййского эмирата.
Эмир Са’уд ибн ‘Абд ал-‘Азиз, говорится в документах Архива внешней политики Российской империи, правивший уделом ваххабитов с 1803 по 1814 гг., «распространил господство ваххабитов по всему побережью Персидского залива от Эль-Катара до Ра’с-эль- Хаймы… Жившие там арабы-моряки под влиянием новой религии превратились в самых отчаянных пиратов. С течением времени они настолько усилились, и дерзость их возросла до таких размеров, что они сделались бичом для торгового судоходства, и почти совершенно перекрыли. торговое движение между Индией и портами Персидского залива, нападая на суда всех наций» (5).
