Интеллектуально-мозговым противником политико-дипломатического тандема С.Ю. Витте — В. Н. Ламздорф в схватке России с Англией в Персидском заливе выступало политико-дипломатическое трио англичан в лице лорда Лансдоуна, лорда Керзона и майора П. Кокса. Они сыграли, пожалуй, главную роль в реализации экспансионистских, колониальных устремлений Англии в зоне Персидского залива.
Лорд Лансдоун, занимавший посты вице-короля Индии (1888- 1894 гг.) и секретаря по иностранным делам Великобритании (1900-1905 гг.), вошел в историю английской политики в зоне Персидского залива как автор знаменитой «декларации Лансдоуна» (5 мая 1903 г.). В своей речи в парламенте, сразу же названной журналистами «декларацией Лансдоуна», он сформулировал видение им целей и задач политики Британской империи в бассейне Персидского залива. Суть их состояла в том, что всякая попытка любой другой, кроме Англии, державы укрепиться там должна была рассматриваться английским правительством как casus belli, как повод к объявлению войны (181). «Я решительно заявляю, — подчеркивал лорд Лансдоун, — что создание морской базы или укрепленного пункта в Персидском заливе какой бы то ни было державой мы должны рассматривать как очень серьезную угрозу британским интересам; и мы определенно будем противиться этому всеми имеющимися у нас средствами» (182).
Заметную роль в политико-дипломатических акциях Великобритании в зоне Персидского залива сыграл лорд Керзон. Так же, как и лорд Лансдоун, он продолжительное время исполнял полномочия вице-короля Индии (1899-1905 гг.). Именно он блокировал продвижение в Персидский залив Франции и сорвал замыслы Парижа по утверждению своих позиций в Маскате (1899 г.). Добился распространения влияния Англии на Кувейт. Не пропустил в Персидский залив Германию. Создал колоссальные трудности для деятельности там российской дипломатии. Лорд Керзон был единственным из вице-королей Индии, кто лично посетил район Персидского залива (1903 г.) и во всеуслышание декларировал там незыблемость региональной политики Англии и неизменность ее миссии по поддержанию статус-кво в регионе (183). Персия и шейхства Аравии были для лорда Керзона, по его собственному выражению, лишь «фигурами на шахматной доске мировой политики, где шла игра за мировое господство».
Майор П. Кокс занимал посты политического агента в Маскате (1899-1904 гг.) и политического резидента в Бендер-Бушире (1905-1914 гг.). Характеризовался российскими дипломатами как блестящий аналитик, интеллектуал-востоковед и профессионал высочайшего класса. Он был тем человеком, прислушавшись к соображениям и рекомендациям которого, Лондон смог бы, пожалуй, «не упустить» Абдель Азиза Аль Сауда, а значит — и реализовать замыслы англичан по объединению всех шейхств Аравии под протекторатом Британской империи.
Хорошо известен П.Кокс и в истории земель современных ОАЭ и Омана. Именно он составил дошедшие до наших дней яркие политические портреты местных правителей. Шейха Дубая, в то время Бути бен Сухейля (1906-1912 гг.), П. Кокс характеризовал как человека дотошного, «договариваться с которым было непросто». Прежде чем ответить на то или иное поступившее ему предложение шейх Бути, по словам П.Кокса, как правило, «обсуждал его со своими советниками», и к мнению их прислушивался (184).
Драматические события русско-японской войны явились началом конца новой политики Российской империи в зоне Персидского залива — «политики дела» (активно реализовывалась российской дипломатией в период 1890-1905 гг.). Ослабленная войной и нуждавшаяся в иностранных займах, Россия оказалась перед неизбежностью политических компромиссов. 31 августа 1907 г. в Петербурге было подписано англо-русское соглашение, знаменовавшее собой поражение России в схватке с Англией в Персидском заливе. Хотя английской дипломатии и не удалось включить в это соглашение специальное положение о Персидском заливе и, таким образом, добиться от Петербурга официального, де-юре, признания Россией монопольного положения Великобритании в бассейне Персидского залива, ей удалось нечто другое, не менее важное для ее интересов в этом регионе. Англия смогла разломать жесткий каркас соперничества в Заливе в четырехугольнике Англия — Германия — Россия — Франция; вывести из игры Петербург; сузить возможности для политического маневрирования Германии; свести на нет роль Франции; основательно упрочить позиции Англии.
Уход России с политической сцены Персидского залива сократил арсенал политико-дипломатических возможностей Турции. 29 июля 1913 г. была парофирована англо-турецкая конвенция. По этому документу Турция фактически признала английский протекторат над Кувейтом и Бахрейном, отказалась от претензий на Катар, согласилась с наличием у Англии исключительных прав на осуществление военно-полицейских функций в Персидском заливе.
Россия и «национальная идея арабов». Всесторонний анализ деятельности Российской империи в зоне Персидского залива, снятие четкого документального отпечатка с ее политико-дипломатического и торгово-экономического «следа» в Аравии на рубеже XIX-XX веков представляется едва ли возможным без исследования вопроса об отношении России к «национальной идее арабов» вообще и к национально-патриотическому движению на Аравийском полуострове в частности.
«С точки зрения экономических интересов Отечества, — отмечается в инструкции МИД Российской империи консулу в Басре С. Тухолке, — Вам, конечно, надлежит заботиться о развитии в Персидском заливе русской торговли..., а с точки зрения политической — ...обратить, в частности, внимание ... на национальную идею среди арабских племен» (185).
«В числе наших естественных союзников и друзей, — подчеркивается в вышедшем в 1910 г. двухтомном исследовании российской внешней политики в контексте военно-морской деятельности России в зоне Персидского залива, — мы называем арабов... Вопрос об арабах, составляющих одну из наиболее важных проблем восточного вопроса, требует величайшего внимания со стороны русской дипломатии» (186).
В другом коллективном исследовании («Аравия и европейские державы»), появившемся 14 годами позже упомянутого выше, подчеркивается, что «арабский вопрос — это вопрос одновременно и социальный, и религиозный; он может быть резюмирован несколькими словами: пробуждение нации... Арабы хотят самостоятельности; они не желают более терпеть владычества и гнета турок и диктата англичан. Они требуют себе самоуправления» (187).
Затянувшаяся «цитатная увертюра» преследует вполне определенную цель: показать неизменность позиции Российской империи, притом на принципиально разных временных отрезках ее истории, в отношении национально-патриотического движения арабов.
Среди главных событий-предвестников «пробуждения нации» на Аравийском полуострове со всем основанием, думается, можно было бы назвать выступление Абдель Азиза Аль Сауда, будущего короля Саудовской Аравии, совместно с правителем Кувейта шейхом Мубараком ас-Сабахом, против эмира Неджда Ибн Рашида, сторонника и союзника Турции, ее опоры в Аравии (188). Подтверждением сказанному выше об эмире Ибн Рашиде является донесение российского консула в Багдаде А.Ф. Круглова послу в Константинополе И.А. Зиновьеву от 2 февраля 1902 года. В этом документе говорится, в частности, следующее: «... по разрешению турецких центральных властей Багдадский вилайет направил в Неджд 300 скорострельных ружей для ... эмира Ибн Рашида». Султан спешит вооружить Ибн Рашида, делает вывод А. Круглов, чтобы «заложить в его землях опорный пункт». Не вызывает сомнений то, что «акция эта тесно связана с событиями в Кувейте, конкретно с антитурецкими действиями шейха Мубарака, его сближением с Англией». И имеет, по-видимому, целью «силой оружия подчинить окружные племена Центру, отвлечь их от влияния Берега», то есть от влияния шейха Мубарака ас-Сабаха и его сторонника и союзника — семейства Аль Сауд (189).
В последних числах февраля 1903 г., сообщается в депеше российского консульства в Басре, «в Кувейте состоялось свидание между шейхом Мубараком и Абдель Азизом Аль Саудом... Вызвано оно было главным образом стремлением Абдель Азиза заручиться помощью кувейтского шейха для дальнейшей борьбы с эмиром ... Ибн Рашидом. Мубарак дал согласие» (190).
