Из распоряжения и инструкции директора Российского общества пароходства и торговли Е. А. Барановскому в связи с его командировкой в Англию, Францию, Египет и Индию (лето 1869 г.) следует, что ему надлежало основательно изучить вопрос о «поставках товаров индийского происхождения в Россию». Во-первых, он должен был собрать в Москве, Нижнем Новгороде и Петербурге, а если потребуется, то и в «других частях России», полные сведения о «поставляемых в Россию индийских товарах, их количестве и способах доставки», а также о «возможностях ведения Россией прямой торговли с Индией при существующих ныне торговых путях». Во-вторых, во время пребывания в Англии «подробно изучить торговые сношения Британии с ее индейскими владениями», «определить объем торгового движения», разобраться в деятельности «важнейших пароходных обществ», номенклатуре товаров, словом, «разъяснить вопрос о торговле Ост-Индии с Англией по отношению к торговле с Россией».
В-третьих, побывать в Марселе и «изучить торговые операции Франции с английскими владениями в Индии», номенклатуру и количество «предметов привоза и вывоза», деятельность обслуживающих эти операции пароходных обществ. В-четвертых, посетить Египет и «исследовать торговые сношения этой страны с Индией». Обратить особое внимание на деятельность египетского пароходного общества «Azizie». Выяснить, нельзя ли будет РОПиТ «со временем извлечь пользу для своих пароходов из движения поклонников в Мекку, через Джидду».
Самое пристальное внимание во всех местах своего пребывания Е. А. Барановский должен был уделить изучению вопроса «об обратных грузах из России в Индию». Составить список «привозимых в Индию из Англии и других стран товаров», аналогичных русским, «производство которых, однако, обходится в России дешевле», а значит — делает их конкурентоспособными на индийских рынках.
Из сказанного выше видно, что РОПиТ серьезно занималось изучением всего комплекса вопросов, связанных с налаживанием Россией прямых торговых отношений с Индией и Аравией «по путям через Суэцкий канал в Одессу, и далее по железным дорогам из Одессы и Таганрога в Москву и Нижний Новгород». Русское общество пароходства и торговли действительно делало все возможное, как об этом справедливо говорилось в специальном обращении руководства РОПиТ к русским купцам по случаю открытия пароходных линий в Персидский залив, Индию и Китай, чтобы «освободить торговлю нашу... от посредничества иностранцев и иностранных капиталов». Для того чтобы представить, насколько важной для России была эта задача, достаточно будет сказать о том, что, например, в 1851-1852 гг. на Англию приходилось 40% всего объема шедших на экспорт в Европу русских товаров и более 30% суммарного объема поставлявшихся в Россию заграничных товаров.
Корабли Военно-морского флота Российской империи открывают «закрытые шейхства» Аравии. Большой вклад в «политику дела» России в зоне Персидского залива, в укрепление ее престижа внесли походы в этот район русских боевых кораблей: канонерской лодки «Гиляк»[38] (1900г.), легендарного крейсера «Варяг» (1901 г.), крейсера 1-й категории «Аскольд» (1902 г.) и крейсера 2-й категории «Боярин» (1903 г.) (47).
Канонерская лодка «Гиляк», говорится в одном из документов МИД России того времени, «отправляется в Персидский залив лишь с целью показать побережному населению наш флаг и поколебать глубоко укоренившееся в этих местах убеждение, что залив этот доступен для одних только английских судов» (48). С данной задачей политико-дипломатического характера командование «Гиляка» справилось блестяще. «Население Персидского и Арабского побережий, — сообщал в донесениях в Париж французский консул в Маскате г-н Оттави, — приветствовало заход в Залив русского военного корабля». Посещение им портов Прибрежной Аравии «повлекло за собой заметное усиление антианглийских настроений среди арабского населения» (49). В информации по данному вопросу другого французского дипломата, г-на Руве, консула в Багдаде, говорится об удачном, по его мнению, «дипломатическом ходе России», а именно: о «совмещении по времени первого появления в водах Залива флага российского с предоставлением Тегерану кредита в размере 22,5 млн руб. взамен права на беспошлинный экспорт российских товаров через персидские порты» (51).
Вопрос о «демонстрации русского военного флага» в Персидском заливе впервые был поставлен министром иностранных дел России графом Михаилом Николаевичем Муравьевым (1845-1900 гг.)[39] перед управляющим Морским министерством России генерал-адъютантом Павлом Петровичем Тыртовым (1836- 1903 гг.)[40] в 1899 году. В ответном письме М. Н.Муравьеву от 17 мая 1899 г. адмирал П. П. Тыртов отмечал, что российские корабли, отправляющиеся на Дальний Восток, «никогда прежде не показывали русского военного флага в Персидском заливе». И только потому, чтобы «необычным появлением своим в той местности» случайно «не возбудить» ни у кого каких-либо подозрений или неудовольствий (52).
Судя по всему, инициатива министра иностранных дел была воспринята Морским ведомством позитивно. В обращении к М. Н. Муравьеву от 2 сентября 1899 г. П. П. Тыртов спрашивает, будет ли, по мнению МИД России, своевременным посещение Персидского залива в текущем году канонерской лодкой «Гиляк», отправляющейся в Тихий океан в сентябре месяце (1899 г.), и какие порты, если поход корабля состоится, «надлежало бы посетить» (53).
В ответе на этот запрос управляющего Министерством иностранных дел России Владимира Николаевича Ламздорфа (1844- 1907 гг.)[41] говорится, что, по мнению МИД России, «представлялось бы желательным посещение названным судном Кувейта, Басры, Мохаммеры, Бендер-Бушира, Линге и Бендер-Аббаса» (54).
Суть похода канонерской лодки «Гиляк» в Персидский залив, отмечается в письме В. Н. Ламздорфа на имя П. П. Тыртова (23 октября 1899 г.) — одна. И состоит она в том, «чтобы появлением русского флага в Персидском заливе указать англичанам, а равно и местным властям, что мы считаем воды этого залива вполне доступными плаванию всех наций». Мы делаем это «в противность стремления великобританского правительства обратить их в закрытое море, входящего в сферу его исключительных интересов». Наша цель, подчеркивает В. Н. Ламздорф, — «произвести на местное население известное нравственное впечатление», и только. Мы не имеем ни «агрессивных замыслов», ни «стремления к территориальным приобретениям» (55).
Суть соображений В. Н. Ламздорфа, отраженных документально, подтверждает отсутствие у Российской империи военных намерений по утверждению своих позиций в Персидском заливе.
В. Н. Ламздорф рекомендует П. П. Тыртову обратить особое внимание командира «Гиляка» на необходимость соблюдать во время плавания «особую осторожность и осмотрительность». «Образ действий» судна и экипажа, подчеркивает В. Н. Ламздорф, должен быть таким, чтобы «ни в чем решительно не мог подать повода заключить, что необычное появление русского военного флага в этих портах скрывает за собой какие-либо тайные намерения...» (56). Во время стоянок в портах Персидского залива и в «сношениях с прибрежными властями и иностранными агентами командир нашего судна должен придерживаться общепринятых норм международной вежливости».
Из донесения командира канонерской лодки «Гиляк» капитана 2 ранга Ивана Бернардовича Индрениуса главе Военно-морского ведомства России генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу видно, какой переполох вызвало у англичан посещение Персидского залива первым российским военным кораблем. «Когда стало известно, — сообщает И. Б. Индрениус, — что «Гиляк» идет в Персидский залив, а в Бендер-Аббас придет пароход с углем, то началась усиленная деятельность английского генерального консульства в Бушире с целью затруднить наше плавание».
