Изучение первого российского дипломатического отчета о Маскате, составленного консулом в Багдаде А. Ф. Кругловым, показывает, что интерес англо-индийских властей к Маскату определялся не столько их заинтересованностью в прекращении пиратства и ликвидации рабства в зоне Персидского залива, как они заявляли, сколько долгосрочными интересами Британии в данном районе мира (14). Англия стремилась к тому, чтобы, подчинив себе Маскат, использовать его обширные владения на Аравийском побережье для установления полного контроля Британской империи над морскими коммуникациями на подступах к Персидскому заливу, а также для проникновения в земли Прибрежной Аравии, а оттуда — в Центральную Аравию (15). Англичане, докдадывал А.Ф. Круглов, «не упускали ни одного случая, который можно было бы использовать для того, чтобы подчинить султана Маската своей власти окончательно» (16).
Реализуя цели и задачи британской политики на Оманском побережье, англичане вначале (до 1894–1895 гг.) чаще использовали в отношениях с Оманом политико-дипломатические средства. Задаривая султана ценными подарками, выделяя ему крупные финансовые субсидии, присваивая всевозможные титулы и осыпая орденами, они целенаправленно, но без применения военной силы, подводили Маскат под опеку Британской империи, превращая султана в послушное орудие своей политики в Аравии. После широких антианглийских выступлений населения Оманского побережья, имевших место в 1895 г., в аравийской политике Британской империи произошли кардинальные изменения (17). Этап «мирного наступления» Англии на Прибрежную Аравию через Маскат закончился. Началась фаза ярко выраженной силовой политики, сориентированной на подчинение турецких владений на полуострове британской короне (18).
Для Российской империи такое развитие событий не явилось неожиданностью. Симптомы того, что Англия «может встать в стойку кулачного бойца», отмечались российскими дипломатами еще в 1894 г., когда с назначением в Маскат французского консула «англичане будто бы сразу открыли глаза и двинулись вперед», демонстрируя «суровую, озлобленную жестокость».
«Англичане смотрят на этот край, — сообщал А. Ф. Круглов послу в Константинополе И. А. Зиновьеву, — как на свою собственность, подготавливаясь к его занятию, когда наступит благоприятный момент раздела, считая подобный раздел как бы решенным для них вопросом; и надо удивляться лишь тому, каким образом все эти ветхие, оставленные на защиту провидения кусочки арабо-персидского побережья Залива до сих пор не захвачены англичанами окончательно» (19).
Для реализации своих планов, доносили российские дипломаты, английскими агентами «умело подогревалась» ненависть арабов Аравии к туркам. В этих целях они широко использовали такие средства, как распространение среди аравийских племен красочных пропагандистских брошюр едкого антитурецкого содержания, а также снабжение бедуинов оружием.
Брошюры, которые издавали на арабском языке в Индии, ввозили в Аравию, в частности в Неджд и Хиджаз, большей частью через Маскат, торговцы-мусульмане из числа влиятельной мекканской общины купцов, сторонников Великобритании, имевших, ко всему прочему, английское подданство (20).
Что касается поставок оружия в Аравию, то центром торговли им в зоне Персидского залива, писал в 1910 г. российский консул в Басре С. Тухолка, выступал Маскат. Покровительствовал «оружейной коммерции» сам султан. С каждого ружья, ввозимого в Маскат, он «взимал в свою пользу известную пошлину» (21).
Оружие, по сведениям российских дипломатов, поступало в Маскат на британских судах, шедших из Англии и из Индии (22). Затем с торговыми караванами его доставляли в земли Арабского побережья Персидского залива. Часть оружия складировали на Бахрейне и в Кувейте. И уже оттуда на парусных лодках бутрах перебрасывали в Месопотамию. Через Маскат, Кувейт и Бахрейн оружие сбывали в Неджд и Хиджаз. Одними из крупнейших посредников-оптовиков в торговле оружием в Аравии русские дипломаты считали агентов английского торгового дома «Дерби и Эндрюс». Ввоз оружия и амуниции в Маскат в 1902 г., например, составил, по оценке генерального консула Российской империи в Бендер-Бушире Н. Пасека, 471 104 руб., в том числе Англией — 380 078 руб. (23).
Вооружая племена во владениях Порты на полуострове, Англия имела целью «подготовку бедуинов к восстанию против турецкой власти» (24). «Если и при настоящем вооружении аравийских племен, находящихся в постоянном брожении, — отмечается в документах МИД России за 1896 г., — авторитет турецкого и персидского правительств нельзя признать удовлетворительным, то с улучшением вооружения кочевников положение названных правительств в этих краях станет еще более затруднительным, что, несомненно, вполне согласуется с видами англичан» (25).
«Дальнейшее бесконтрольное утверждение англичан в Маскате, — говорится в документах Архива внешней политики Российской империи, — а через него, следовательно, и на всем Аравийском побережье Персидского залива должно быть нами, и теперь же, мирными способами задержано».
Русская дипломатия, как видим, внимательно следила за действиями Британской империи в Южной Аравии. Осуждая силовую политику Англии в Маскате, Россия в то же время дистанцировалась от открытого выступления в англо-французском споре за Маскат на стороне Парижа, умело обходила дипломатические ловушки Германии, вовремя разгадывая хитроумные комбинации Берлина, нацеленные на то, чтобы поссорить ее с Францией и столкнуть с Англией.
Рассказывая в своей «Географии» о Маскате и землях Омана в целом, Абу-л-Фида’ (1273–1331), знаменитый арабский географ, повествует следующее. Страна Оман «занятая коленом ’азд», богата животными, рыбой и деревьями. Недаром бытует в Аравии поговорка насчет того, что если «кто не может добыть пропитание, тот пусть идет в Оман». Маскат — «красивый город с гаванью, в которой кишмя кишат суда из Синда, Индии, Китая и страны Занджав (Африки)».
Много лавок торговых; есть и такие, полы которых устланы листами из бронзы (26).
Маскат, докладывал в своем выступлении «Мировое значение Персидского залива и Кувейта» на заседании Общества ревнителей военных знаний (ноябрь 1901 г.) действительный статский советник, чиновник по особым поручениям и один из первых русских открывателей-исследователей Аравии Сергей Николаевич Сыромятников (1864–1933), живет торговлей. Доходы от таможни в 1900 г. составили около 200 тыс. руб.; ввоз — 3 360 000 руб., вывоз — 1 340 000 рублей. Население города — 30 тыс. чел. (Омана в целом — 1,6 млн. чел.); есть английский и американский консулы (27).
В Персидском заливе, делится своими наблюдениями профессор Московского университета Н. В. Богоявленский, посещавший Маскат в 1902 г., доминировали в политическом отношении три государства: Персия, Турция и Англия. «Последняя, ничем не владея de jure, de facto взяла под свое покровительство ту часть береговой Аравии, которая считает себя независимой, т. е. начиная от Маската и до Эль-Катара. Многим местным правителям, арабским шейхам, Англия платит субсидии, и с одним только условием — не сообщаться с другими государствами Европы без ее ведома… Для большего престижа… англичане имеют здесь несколько военных судов, которые постоянно стоят в Маскате, Бушире и Кувейте, и в случае надобности являются всюду, где нужно поддержать интересы британского правительства» (28).
Негласными английскими агентами, информировал МИД Российской империи титулярный советник, управляющий российским генеральным консульством в Бендер-Бушире Гавриил Владимирович Овсеенко (1870–1916), «буквально усеяны» оба побережья Персидского залива. Исключительно одни только английские корабли беспрепятственно крейсируют в местных прибрежных водах. Английские коммерсанты владеют почти всей торговлей края. С помощью подкупов, задабриваний и запугиваний «держат в своих руках буквально всех правителей» (29).
Используя широкую сеть соглядатаев, писал в «Рассказах о земле Аравийской» (1898) П. Деполович, Англия, утвердившись в Маскате и в Адене (1839), «зорко» следила за всем, что делалось на полуострове, чтобы «захватить, а где и удержать уже захваченную торговлю» (30). В делах Омана «путалась давно»; и страстно желала подмять под себя весь Аравийский полуостров.
