Ворон медленно покачал головой в отрицании. Лицо его было хмурым и настороженным.

Тогда я вновь нырнул в звериную форму и принялся слушать дыхание друзей, и неестественно редкие всплески воды.

Медный монорельс принялся кружить среди многочисленных каменных колонн сталагнатов. Мох здесь не рос, как и водоросли. Не доходили и корнецветы, грибы и прочие естественные источники пещерного света. Лишь редкие светящиеся снежные кристаллы давали самую малость света, в котором привыкший глаз с большим трудом угадывал отличия чернеющих скал от не менее черного пути. Но это для меня было куда меньшим неудобством, нежели так и не вернувшиеся на положенное им место, звуки подземного мира.

Будущий ворон легонько ткнул меня локтем в бок и указал пальцем в сторону изредка мелькавшего среди тысяч поворотов огонька голубоватого света. Я кивнул, тоже слегка напрягшись. С каждым метром это светящееся нечто становилось все ближе, и у меня закрадывалась мысль, что именно оно и является нашей следующей целью.

— Похоже на нужный нам ориентир. Наставник о чем-то таком и говорил. Дальше не заходил никто из живых сорамин.

Выехав из лабиринта сталагмитов и сталагнатов, наша вагонетка приближалась к новой станции. Это была небольшая площадка искусственного происхождения с едва угадываемыми руинами древней постройки. Монорельс же входил в узкую, выбитую кем-то нору ровно по размеру нашего транспорта.

Сайрис не стал останавливаться, лишь сбавил скорость до минимума, видимо и сам хотел повнимательнее разглядеть свой знак и сверить со словами главного ворона. Когда-то давно древние выбили у входа несколько знакомых женских силуэтов. Лица у всех троих отсутствовали, но любой сиин и так узнает очертания дочерей Смерти.

Что же до огонька — похоже, кто-то сознательно писал краской с крупицами меди, чтобы люминорис наверняка со временем превратил металл в светящиеся лазурью письмена.

Первому божеству медью закрасили глаза, второму — отрубили уши и дорисовали букет щупалец Хаоса. На горле обоих были нарисованы кресты, теперь светившиеся ярким лазурным сиянием. Куда более ярким, чем обычно способен дать мох-паразит.

Сама же надпись под троицей гласила:

Кушать подано.

Медная и изъеденная люминорисом вагонетка с крышей осторожно въехала в тоннель. В этот же момент великий отец написал мне слова, совсем не походившее на то, что я видел перед своими глазами:

Маленький огонек бирюзы, сопровождаемый гаснущей серостью и разгоравшейся тьмой летел через бесконечно длинное нутро каменного змея. Свет стал столь редким, а опасность нападения сочтена столь невеликой, что будущий ворон зажег масляную лампу и подвесил на чудом сохранившийся медный крюк. Но вскоре стало ясно, что это поможет разве что получше рассмотреть друг друга. Бирюза не нуждалась в свете, а фигура в сером сразу же юркнула в уютную невидимость.

Черная кишка тоннеля казалась бесконечной.

— Иди спать, Лин. Ты как-то хвастал, что можешь уснуть где угодно?

Я посмотрел на серый комок крысогоблинши, что завернулась в совсем порвавшуюся травяную ткань. Пожалуй, мне стоит поступить точно так же. Только вместо одеяла я буду обнимать свой хаани.

— На уж, не выделывайся. Хоть под голову брось, — тяжело вздохнул Сайрис, вынимая из инвентаря и бросая на пол свою подушку.

Когда он говорил, что хочет стать ремесленником, я не придал этому большого значения, но увидев его заботу о таких мелочах, как подушка, спальник или масляная лампа, я понял, что ему действительно самое место за стенами города в мастерской, или что там полагается у инженеров. Днем работать с металлом, создавать оружие и инструменты, а по вечерам растягиваться перед камином в уютном мягком кресле.

Думая об этом, я не заметил, как повалился в долгий и очень необычный сон.

Темные стены камня стали становиться светлее с каждым новым вздохом. Прямо на глазах все пространство крошечной комнатки оплелось бирюзой. Под ногами прорастала бирюзовая трава и цветы церу. Медь растворялась в облаке бирюзовой растительности, что быстро оплела вагон и принялась оплетать меня самого. Сайриса и Моры рядом не было. Я обернулся в поисках друзей, но вдруг понял, что и вагонетки больше никакой нет, а вместо металлической крыши и толщеи камня виднеется светлое, чистое небо Геотермы.

— Лииндарк’сиин!

— Мию наре, Айрэсдарк.

— Мию нари, внук мой, мию нари. Бесконечно рада видеть тебя. Я ждала пол вечности, пока будут соблюдены все условия.

Я поискал глазами обладательницу голоса, и легко нашел сидящую у ручья в окружении дюжины хаани великую Айрэ.

— Что за условия, бабушка?

— Сон, медитация или транс, когда твое тело касается Равноденствия. Только так я могу связать… забытые боги, что это на тебе?!

Впервые я видел, чтобы наставница чему-то всерьез была удивлена и даже… напугана? Если бы я знал заранее, что все пойдет так, спрятал бы хоори под слово силы перед сном. Хотя, как я мог о таком подумать?

— Я все обья..

— Тишина, Лиин. — я сразу же замолчал, не закончив фразу. Таким строгим голосом прабабушка говорила не часто и не просто так. — Ты не забыл главное?

— Нашу миссию? Нет, я..

— Хаани, Лиин! Что я могу понять по твоим глупым словам, если не вижу твои чувства? Покажи, почему мне не следует тебя казнить, как отступника? Расскажи мне об этом, как сиин, если ты все еще сиин.

До всех моих приключений я был бы сейчас морально раздавлен. Но сейчас я просто расположил поудобнее на коленях металлический барабан и начал свой пересказ последних событий. От наставницы я не скрывал ничего, и с каждым словом лицо ее становилось мрачнее. Я был уверен, что в конечном итоге она поймет и даже похвалит меня за проявленную отвагу и силу в бою, но вместо этого я услышал:

— Ты разочаровал меня, внук. За столь короткое время ты умудрился допустить столько ошибок, сколько иные сиин не допускают за всю свою жизнь.

— В чем моя вина, бабушка?

— На счет одежды, я надеюсь, ты и сам уже понял? — грозно спросила она и я кивнул. — Ты должен был выбросить вещь, едва понял, что она заражена злом. Никакие блага не стоят того, чтобы носить на себе оскверненный предмет. Осознай, что все в нашем мире взаимосвязано. Как ты думаешь, почему великий отец предложил тебе путь отступника?

— Из-за свойств хоори? — я не стал скрывать в голосе явного скепсиса.

— Не только. И в этом вторая твоя ошибка, Лиин. О чем ты думал, связываясь с существом, использующим… — бывший рейнджер поморщилась. — магию крови.

Я прекрасно знал Айрэ. Почти все эмоции на ее лице были фальшивы. Настоящие же крылись в той музыке, что лилась из ее инструмента. И здесь вместо брезгливости читался страх за родное существо. Бабушка пыталась мне показать, сколь отвратителен такой путь для общества и как она на самом деле за меня переживает.

— Мора дважды спасала мне жизнь.

— Чтобы взять с тебя слово, мой ученик. Ты слишком наивен, как и любой неопытный сиин’три. Что, если это кровавое существо само и создало те ситуации, в которые ты попал? Вороний посланник во всем прав относительно этой Кикиморы. Подобному существу не место рядом с тобой. И это не моя прихоть. Присутствие рядом сильного мага крови, одежда запретных цветов — великий отец видит все, не забывай об этом. То, что ты еще не выбрал класс — единственное правильное решение. Надеюсь, ты не собирался стать магом крови?

— Конечно нет!

— У меня были совсем иные варианты классов, — продолжила бабушка, как только поняла напрасность своих опасений. — Думаю, первый вариант рейнджера-воина подходит тебе лучше всего под твой стиль боя.

После всех нравоучений я был морально измотан. И тем меньше мне хотелось перечить Айрэ:

— Вообще-то я собирался взять класс Серолап.

— Почему? — бабушка не стала гневаться, как я опасался, а лишь спокойно попросила пояснить свой выбор.