— А я говорил, что стоило его пустить в расход сразу, — ответил ему другой.

— Да ладно, забавно же, — улыбнулся первый. — Я знатно поржал, когда его за это отпинали свои же. Решили, что это проверка на верность.

— Возьмите меня вместо него! — выпалил я, едва истекло время паралича.

— Вместо кого? Него? — ворон с жезлом кивнул в сторону Каэя. — Забавно. А спорим, он бы ни за что не поменялся с тобой местами? Хочешь, давай его спросим?

Громадного ворона поведение подчинённых, похоже, веселило, и он не вмешивался, пристально посматривая то на меня, то на своих слуг.

Как бы то ни было, нельзя упускать момент. Не думаю, что безбожники часто вступают в диалог с кем-то вроде меня. У брата впереди счастливая жизнь с женой и ребёнком. А я — почти изгой среди своих. Я всегда отказывался мириться с «естественным положением вещей», как говорили сородичи.

— Мне плевать, что он ответит. Берите меня. Вороне разве не всё равно, что жрать?

— Нетт, бе-елкка, — проскрежетал ворон. — Не все-ё.

— Но почему?! Чем я хуже? Мы братья! У меня такое же мясо, нет?

Высокий ворон с шерстью на лице вновь прыснул.

— Ну-да ну-да. А вы говорили, это народ без яиц. Походу у этой белки они таки есть, — голос странного ворона тоже был необычным. Более грубым и насквозь пропитанным ехидством даже к своим.

— Держи своё мнение при себе, Сайрис, — с лёгким недовольством подошла к нам ещё одна из бездушных. На сей раз черноволосая женщина с хищными, птичьими чертами лица. Казалось, ей даже не обязательно иметь крылья, чтобы походить на кровожадную тварь.

— Нет-т он-н праф-ф. — неожиданно поддержал незнакомца Великий Ворон. — От него нес-сёт пс-синой и грустью. Не г-голоден. Пус-стот-те нужны т-только счаст-тливые души. Ты хот-тел воинов… Пусть эт-тот будет-т т-твой, пуст-той ч-челавек-кх!

— А мне он на кой, старший? — удивился мужчина. — Я просил боевую группу сорамин, а не доходяжного раба!

Но ворон уже развернулся и взмахнул крыльями, чтобы взлететь.

— Ну… я умею играть на хаани, — попытался я выдавить из себя улыбку, когда понял, что мой обмен этой жуткой тварью принят. Во всяком случае, трапеза была окончена, а третье блюдо так и осталось нетронутым.

Глупая нервная шутка, но она почему-то пришлась по душе смешливому ворону-человеку с густой чёрной бородой.

Лицо его прорезала ехидная, не сулившая мне ничего доброго, ответная улыбка.

Пошарив в памяти, я вспомнил ещё одно слово силы, которому меня когда-то давно научила мать:

Инфо.

Черноволосая воронья женщина нехотя спрятала оружие на пояс. Только после этого в голове немного прояснилось. Увы, ненадолго. Вслед за этим последовал удар, несущий за собой непроглядную тьму беспамятства.

Где-то на границах света и тени замаячил одинокий огонек. В полном мраке он казался единственным реальным объектом.

Когда я очнулся, уже была ночь, но луны ещё не взошли на небосвод. В это время Геотерма приобретала жуткое сходство с вечно мрачным царством Подземья.

Издевательски медленно потянулась длинная цепь. Позеленевшая и покрытая светящимся мхом, она застонала на весь спящий город. Иного способа спустить меня вниз вороны не придумали, кроме как использовать клетку, в которой доставляли наверх припасы и жертв.

Вот только прежде я никогда не слышал о том, чтобы кто-то живой из моего народа спускался вниз.

Судя по скорости, спуск займёт минут десять-пятнадцать.

Накатило понимание, что сегодня Смерть похлопала меня по плечу и прошла мимо.

Сиинтри привыкли передавать свои чувства в музыке, и призвав слово силы «инвентарь», я вытащил свой металлический барабан хаани. Над последним домом порабощённых сиин разлилась тоскливая мелодия.

Представляю, как вытянутся лица всех, кто её услышит и поймёт, откуда идёт звук.

— Ну и на кой хрен ты устроил концерт, белка? — теперь за ехидной улыбкой Сайриса скрывалось раздражение. — Абсолютно бесполезный питомец.

— Питомец? — не понимающе переспросил я у черноволосого.

Сайрис открыл клетку, выпуская меня на свободу.

— Если что-то не нравится, скажи, и я сразу избавлю тебя от страданий.

— А зачем вообще обязательно кого-то убивать? — не выдержал я, и задал такой логичный вопрос. Но собеседника он почему-то смутил. Видимо, такое ему в голову не приходило.

— По той же причине, по какой твой брат сегодня остался жив. Верховному виднее. — ответил Сайрис. — Давай не зли меня, и задавай вопросы только по делу.

— Эй, малец, отличная мелодия! — похвалил меня совершенно неожиданно оказавшийся неподалеку от места остановки клетки мужик.

Вид у него был весьма потрепанный, словно всё что он делает — это бежит от реальности с помощью настоя ситты. Иначе он наверняка бы обратил внимание в первую очередь на то, что рядом со мной стоит черноволосый безбожник из вороньего племени.

Но в этом состоянии жизненные приоритеты были совсем иными.

Ворон еще больше скривился. От недавнего добродушия не осталось и следа. Впрочем, чего ещё ожидать от такого ходячего кошмара, как слуга крылатой смерти?

— Хорошо, господин Сайрис, — наконец я выбрал нужную линию поведения. — Тогда что мне делать? Разве вороны не знают, что сиин способны только играть, петь и бездельничать?

Именно так думали о нас сорамин.

— Ну-да ну-да, — мужчине мои слова, казалось, немного приподняли настрой. Однако продолжение его слов заставило меня наоборот насторожиться ещё больше. — Кстати, почти километр по отвесной стене ты тоже с помощью песен осилил?

Смутившись, я спрятал хаани под слово силы. Но ответил, не меняя намеченной линии поведения:

— У сиин быстрые лапы независимо от формы. Господина ворона это не должно удивлять.

— Окей, белка. Тогда первая задача тебе — прекрати называть меня вороном.

— Но почему, господин ворон? Или вы думаете, кто-то здесь не обратит внимание на ваш рост или цвет волос?

Я знал, что рискую взбесить его и поплатиться, причём очень глупо — всё же враг честно отпустил брата. Но разве это меняет тот факт, что проклятой вороне нужно жрать нас постоянно?

— Потому что я ещё не настоящий ворон, — отозвался мужчина. — Не стоит праздновать раньше срока, белка. Урок тебе на будущее. Никогда не расслабляйся даже на финишной прямой.

— Но у вас же есть крылья? — ухватил я главное из пространных нравоучений ненастоящего ворона.

— Неа.

— Но как вы тогда спустились?

— Слушай, ты меня утомил. Я же просил — открывать пасть только по делу. И вообще, давай в звериную форму, чтобы я точно тебя не слышал.

Ага. А ты не подумал, кусок птичьего помета, что так я в два счёта от тебя сбегу, пользуясь разницей в скорости?

Эх, жаль, что безбожники прекрасно знают, кто я такой, и всё равно найдут. Свои же сдадут от страха перед властью черных крыльев!

Нехотя, я обратился зверьком, уменьшившись в размере и утратил дар речи, вместе с частичной потерей восприятия цветов. Зато звуки и запахи начали рисовать в голове пространство вокруг куда дальше, чем могли бы глаза.

Теперь я прекрасно ощущал, как суетится в соседнем доме хозяйка, как копошатся дети, играясь притащенными с ледника осколками замерзшей воды, как при виде идущего по улице черноволосого мужчины издали закрываются окна.

Звук, запах, игра теней, легкий шелест неощущаемого воронами внутри ледяного кратера Геотермы ветра — всё это сводилось в единую картину, давая понимание и ощущение мира вокруг.

Ненастоящий ворон около часа молча прогуливался по тёмным улицам города. Наверное, для него он казался сплошным лабиринтом. Обычно они смотрят на нас с высоты. Мы же чувствуем направление по звуку бьющегося в стены ветра и каплям не утихавшего гейзера в центре.

Сильнейшая сторона сиин — слух. Именно потому я, в отличии от своего жуткого спутника, услышал разговоры засевших в засаде за поворотом сородичей.