На сколько я понял, когда-то давно она была матерью одной из младших древних рас и каким-то образом, сестрой главного ворона. Цель воронов была на самом деле довольно хорошей, хоть и мотивы для нее у падших сорами были далеки от хороших. Когда пала пятая из великих рас, дети Волка аманти, она заперлась рядом с храмом и с тех пор ждет любого из посланников, чтобы принудить его силой или обманом, выпустить на волю древнее зло на сотню лет раньше, чтобы поразить пленников мира-темницы.

Магистр падших воронов не знает, зачем она это делает, но заразившись пустотой, Арахна стала безумна, а ее народ был принесен в жертву проклятой богине, которой та теперь служит. Поэтому цели сорамин и сиин очень схожи — не допустить катастрофу. Еще один пример парадоксов этого мира — ненавидящие друг друга древние расы, одна из которых исповедует принцип полного ненасилия, а вторая сама владеет силой проклятого бога, хотят одного и того же — не допустить его пробуждения.

Не допустить, путем убийства.

Главный кандидат на одну из темных сторон Мельхиора требует устранения предателя древних, а самая безобидная раса этого мира — убийством «на всякий случай» вообще всех посланников древних рас. Уверен, Айр-чего-то-там приговорила бы и меня тоже, и не удивлюсь, если у тебя есть скрытое задание как раз именно на такой случай…

Впрочем, к чему мудрить? Почему бы просто не убить вообще всех, кто не вышел рожей, а Лииндарк?

Лииндарк…

Сайрис всегда сокращал мое имя до «Лин», поэтому, когда он назвал меня иначе, мне стало даже немного не по себе. Так он подчеркивал важность своих слов и своеобразное признание меня, как большего, чем просто бездумное орудие в руках неизнакомца.

И ведь помнит же его, гад, хоть и утверждал, что даже выговорить не способен.

Наверное, после всего, что мне рассказал о себе и сколько раскрыл своих тайн будущий ворон, я должен называть его в какой-то мере своим другом. Особенно если учесть, что Сайрис спас мне жизнь, потратив одно из ценнейших желаний у могущественного существа.

Но обилие новой информации мне предстоит еще долго переваривать в своей голове.

А еще Сайрис открыл мне свои характеристики. Второму, после своей подруги Цианеи, кому он доверился достаточно, чтобы показать цифры, в нашем мире говорившие все о личности их носителя.

С силой в 10 единиц он был почти вдвое сильней меня, что еще раз напомнило о принятом решении поднять на двадцатом именно этот параметр. Ловкость была всего восемь. По словам человека, это было неплохим показателем для его расы, хоть и не лучшим. Выносливость составляла тоже немного — семь единиц. При чем как я понял, часть этого показателя стабильно резал поглощаемый черный дым. Зато интеллект в вызывавшие уважение четырнадцать единиц говорил о многом. Будь Сайрис настоящим магом, наверняка обладал бы немалым могуществом. Хотя по его словам, класс инженера тоже требовал высоких показателей в этом параметре.

Воля у Сайриса была чуть выше, чем у меня — на два показателя. Именно ее активно и прокачивал человек, как и многие пустотники надеясь тем самым отсрочить обращение в монстра.

Каждый, кто обращался за могуществом к богу-чудовищу, тем самым привносил частицу безумия и в свой разум. Так говорила Айрэ и это же подтверждалось действиями будущего ворона.

И наконец, скромная мудрость шесть была ниже моей, тоже не особо выдающейся восьмерки.

Доверие. Когда твою спину прикрывает товарищ, а не кровожадное чудище, спать становится намного спокойнее. Даже если твой спутник иногда так на это самое чудо походит.

Домены отца нашего Мельхиора не равноценны. Некоторые можно пройти за каких-то несколько часов, тогда как другие потребуют от тебя долгие дни пути.

Вечнозеленый был как раз из вторых.

За тропическими островами с обилием зеленой растительности последовали чуть более бедные но не менее зеленые и укрытые яркой травой острова «среднего уровня». Деревья стали скорченными, а листья выглядели совсем уж непостижимым мне образом — они покрылись колючими иглами, сохранившими разве что свой цвет — ярко-зеленый.

Сайрис сказал, что они походят на смесь елки и кактуса, но мне это ни о чем не сказало — в Геотерме не слышали о таких видах растений.

Вся эта зелень обладала удивительной стойкостью к стихии огня, какую обычно не ожидаешь от растительной жизни. Но с точки зрения логики в ином случае никакое растение здесь бы не выжило.

Встречи с огненными созданиями перестали меня удивлять. Огненные медузы свободно плыли в пространстве вокруг нас, словно в каком-нибудь водоеме. Появились пламенные бабочки, крошечные комочки огня с прекрасными узорными крыльями. Появились и огненные духи, крошечные сгустки пламени, похожие на решившее зажить собственной жизнью магическое заклинание. Сайрис, морщась от воспоминаний, поведал, что эти духи не атакуют, а сразу летят в того, кто подошел слишком близко к ним, и взрываются огненным шаром.

Без стойкости к огню встреча с любым из вышеописанных существо привела бы к мгновенному пожару.

К концу третьего дня мы впервые увидели относительно разумную огненную форму жизни. Существо называлось Ифритом, и занималось оно охотой на саламандр. Этих созданий я тоже увидел впервые — ящеры с янтарно-медной чешуей плавали в огненной реке, подобно обычной большой ящерице.

Мы с Сайрисом смотрели на все это действо с высоты острова, и мои глаза с трудом различали внешний вид обоих. Подробности охоты мне пересказывал Сай — я видел лишь размытые точки. Зато я отлично запомнил запах и звук лавового животного. Ифрит пах точно так же, как и волшебный огонь.

А затем огненная жидкость стала попадаться и нам.

— Огненная вода, что сжигает своим прикосновением… — в благоговении прошептал я при виде берега первого попавшегося нам на пути огненного озерца.

— Да, в лаву руки совать я бы не стал, — по-своему понял мои слова будущий ворон.

Мельхиор таит в себе множество загадок и помимо истории Дочерей Смерти.

На берегу мы нашли сильно пострадавшую статую неизвестной Аши, если я правильно сумел прочитать имя. Сайрис тоже ничего не знал ни о ком с таким именем и сразу же махнул рукой, сказав, что встречал множество таких статуй, посвященных «всем, кому только не лень».

Я попытался определить древнюю расу, к которой она когда-то принадлежала, пользуясь обширными знаниями легенд моего народа. Человек сказал, что во множестве таких историй лежит зерно истины, которое вполне может привести к реальным приключениям.

И я не сумел. Разве что добавил к своим сомнениям касательно древних еще и расы архона, и нава, о которых узнал от будущего ворона впервые.

В наших сказках никогда не говорилось о происхождении самих богов. Значит ли это, что таинственное существо из истории Сайриса может быть настолько древним? Тем же вопросом задавался и он.

Там же, у статуи, мы заночевали. Спать не особо хотелось, хотя человек уверял, что в этом месте даже дозор выставлять не нужно, и мы оба можем на время забыть о проблемах и как следует выспаться.

Но раз не нужно сторожить и выгадывать крошечные часы сна, почему бы не прогуляться?

Корнецветы где-то высоко под сводами пещеры тоже имели свой ритм. Титаническое древо чувствовало свет на поверхности и передавало его нам. Или же наоборот, накапливало его, чтобы по ночам разливаться собственным светом в Подземье. Близко к поверхности корни не подходили, а потому я знал лишь о том, что такая связь есть.

Не хватало музыки. В голове играла мелодия, выискивая путь наружу, но будить союзника я не стал. Или кто он мне теперь? Мы не так долго знакомы с будущим вороном, но мое мнение о нем сильно изменилось. От кардинальной, непримиримой ненависти, когда я каждую секунду выискивал уязвимости и слабые точки до… до чего? Могу ли я назвать его другом?

У меня никогда не было настоящего друга. Для сиин я всегда был слишком далек от музыки. Сейчас уже ближе, но все равно я не смог бы отказаться от приключения. Окажись я сейчас в Геотерме, и пару дней я бы счастливо играл на хаани, но затем все равно принялся смотреть в сторону темных провалов.