Рывок. У меня есть лишь скорость и острый китаровый круг. К черту сложные планы! Я просто порублю эту тварь быстрее, чем она будет расти!

Удар, прыжок, удар, уворот. Я попытался подсекать ноги чудовища, но повалить его мне не удалось, только замедлить. С каждым новым втянутым телом, формирующаяся многоножка из тел разумных еще и увеличивала свою скорость восстановления!

Прыжок, смена формы, прыжок, новая смена формы — и вот я на спине у мясного монстра.

Не смотря на неповоротливость, сшитый из тел урод затрясся так, что я едва устоял на ногах. Вернее, на лапах, ибо мне пришлось сменить форму и вцепиться всеми когтями с жирное тело врага.

Тварь принялась источать из себя едкий пот, испарявшийся знакомым ядовитым туманом.

— Лиин!

Вновь сменив форму, я едва успел в последний момент поймать красный флакон.

Как и в случае с зельем Сайриса, никакого описания не было. Но догадаться, что следует делать с флаконом паразитирующего мха, было не очень сложно. Припомнив наставления ворона относительно корней, я нанес несколько быстрых ударов рейлин, рассекая плоть монстра. Слишком мало, чтобы серьезно ранить сквозь плотную завесу жира, но вполне достаточно, чтобы разбившийся флакон вместе осколками стекла выпустил на свободу концентрат спор алого мха, мгновенно принявшийся разрастаться вдоль разрезов и пытаясь пробраться дальше, под кожу…

Я спрыгнул с твари очень вовремя. Вопреки моим наивным надеждам, чудовище вовсе не сдохло.

Ужасная многоножка, активно покрывавшаяся паразитическим растением, вновь задрожала, на сей раз выпуская свои части обратно. Сросшиеся твари расходились, при чем вовсе не в той форме, что прежде. Твари не стали выбирать новый облик, а слово силы вместо пояснений великого отца выдавала непонятные каракули. Даже уровни их силы никак не могли определиться и колебались в разных значениях.

Вместо страха в голове громче заиграла новая мелодия из тишриты и хаани. Я даже рев монстров перестал слышать, лишь ощущал частью мелодии. Удары хаани, рев тиши… Вперед шагнул самый здоровый из оставшихся монстров. Двухметровый лишенный кожи набор мышц с двойным комплектом рук и голов. А следом за ним растягивались в цепь разозленные монстры поменьше. Искатели, собиратели и прочие не-пойми-чего-делатели. За их спинами в явных мучениях умирала окончательной смертью гора жира и плоти с расплывшимся лицом, а на ее месте разрастался крошечный красный лес. Никогда прежде не видел, чтобы светящийся мох люминорис так буйно цвел. Даже не знал, что этот мох вообще может так цвести.

Крошечные искорки распускавшихся остролистых янтарно-белесых бутонов, покрытых поднимавшимися к невидимому своду пещеры огоньками. Удивительно прекрасное зрелище.

Я должен был ощущать страх, но хаани в голове играл, выбивая любые эмоции, кроме боевого запала. Ярости и радости битвы, о которых я читал и слышал в легендах, но даже не догадывался, что на такое способен сиин. Не просто сиин, а я!

Я рассмеялся, словно безумец, ловя уголком глаз все еще стоящую на камне метрах в пяти надо мной болотницу. Прочитать, что сейчас думает обо мне единственный разумный свидетель моего помешательства берсерка, по плотно надетой птичьей маске было невозможно.

— Пусть я умру, но не струшу, — с наслаждением прошептал я себе под нос, и сорвался с места, держа наготове рейлин.

Стряхнув с оружия кровь и ошметки плоти, я едва не повалился рядом в кучу нарезанной мертвечины. Было бы глупо погибнуть от трупов своих врагов после их истребления, а ведь заражение росло и от останков чудовищ. Поэтому потратив последние силы, я сделав несколько шагов и тяжело повалился на пень от поваленного монстрами дерева. Сколько же теперь потребуется лет рощице, чтобы восстановить утраченное?

Голова. О, проклятия бездушному богу! Почему зелья лечения не помогают? Голова просто раскалывается от боли!

Зашвырнув выпитый флакон из-под опустевшего зелья здоровья в стену каменной трещины и призвал инфо. Великий отец много раз пытался мне что-то сказать, но во время боя я даже внимания на это не обратил и теперь меня немного мучила совесть. Он бы не стал говорить о пустяках.

Не долго думая, я сразу же вложил все очки навыков, полученные за уровни, во владение оружием, доводя его до 12. Что же до остального — потом разберемся. О смене класса я точно слышал что-то. Аргх, голова теперь еще и кружится… Нет, о серьезных вещах я буду думать позже.

— Белоснежная бирюза стала алой от крови. — проскрежетала Мора дребезжащим старушечьим голосом, измененным шлемом-маской.

И действительно, мой хоори окрасился запретным цветом так, что отмыть его будет почти невозможно. Или невозможно совсем. Похоже, мою грязную от крови чудовищ одежду отметил и сам Мельхиор:

Защитный пончо из прессованной травы и лепестков церу был скорее вишневым, не похожем на ярко-алую кровь мясных монстров. Повышение выносливости на два — это безумно много! Пусть вне боя это и не будет работать, но зато усталость в противостоянии с большинством противников мне теперь не грозит. Одно плохо — в Геотерме с таким трофеем не походишь. Почти запретный цвет, да еще и всякие жуткости в названии.

Существо же продолжило:

— Древняя кровь, взявшая в руки древнее оружие. Кто ты теперь и что в тебе осталось от прежнего тебя? Никогда прежде не слышала я о сиин, радующихся сражению. Древняя кровь…

— Прости, Мора, я сейчас едва собираю слова и их смысл.

— Мора?

— Тебе не нравится?

— Я уже, кажется, говорила, — можешь звать, как тебе угодно.

— Мне бы хотелось, чтобы и тебе нравилось это имя. Только не говори, что тебе плевать. Я помню, с каким сожалением ты говорила о своем нынешнем прозвище.

Существо помедлило с ответом. Но ожидание того стоило. Голос болотницы чуть изменился, прибавив пару градусов тепла.

— Мне нравится Мора. Когда-то давно у меня был инструмент со схожим именем.

— Инструмент? Музыкальный? — в голове это слово слабо укладывалось с образом крысогоблинши в массивном костюме. Такими когтями играть на хаани нельзя, на струнных тоже. Что-то духовое, наверное.

— Пока рано, Лиин, — существо покачало костяным клювом маски. — Сейчас не время и не место этой истории.

Что ж, в этом она действительно права. Сейчас нельзя расслабляться и тратить время попусту. Еще минута на попытки привести себя в норму и нужно бежать дальше, независимо от результата.

Болотница сочувственно протянула зелье.

— Полегчает, — прокомментировала она, и я покорно принял и выпил не глядя на свойства. Буквы прыгали перед глазами.

Я вдруг подумал — а в какой именно момент мне стало плохо? Головная боль налетела как-то неожиданно и уже после боя. Но чувствовалась так, словно донимает меня уже пол вечности.

— Где Сайрис? — задал я самый верный вопрос.

— Как я и говорила, он в центре, у корня. Здесь не так много дорог, — нехотя ответило существо. Зная, как хорошо маска скрывает интонации голоса, я понимал, что болотная хозяйка специально старалась вложить нежелание в свой ответ. — Ты же ведаешь, что он для тебя рисковать так не стал бы?

В голове и вправду стало заметно яснее. Боль постепенно уходила, уменьшаясь с каждой новой волной.

Равнодушно пожав плечами, я принялся разминать шею, готовясь к новому забегу.

— Может, и так. Но это будет его выбор. А сейчас я делаю свой, и за него мне отвечать не перед тобой, а перед своей совестью.