17 ноября Тони открылась психотерапевту, признавшись, что много плакала, потому что за несколько недель до этого узнала, что её близкий друг мужского пола (который в то время направлялся к ней в тюрьму) погиб в автокатастрофе. Тони подробно рассказала о своих чувствах потери, чрезвычайно расстроившись. По её словам, вместо него должна была быть она.

На следующий день за Тони был установлен суицидальный надзор. Её поместили на третий этаж, одели в больничный халат и не разрешили посещать какие-либо групповые мероприятия. Эти ограничения были попыткой со стороны команды клиники заставить Тони прекратить использовать самоубийство как способ добиться особого отношения. И, видимо, это сработало, потому что через несколько дней Тони больше не вспоминала о самоубийстве.

В течение недели Тони перевели обратно в обычное отделение, где за ней наблюдали как за подавленной и задумчивой. В журнале Тони от 23 ноября говорилось, что она по-прежнему не склонна отвечать за своё поведение: "Когда сверстник называл её "недружелюбной" и "дерзкой", Тони ответила: "Ну, я подросток" и "Я научилась этому у матери".

24 ноября, когда ей сказали, что на следующий день её выпишут из больницы, Тони была в слезах и гневе. На сеансе терапии "общим искусством" она была "раздражена” и нарисовала слово "СМЕРТЬ" в альбоме.

Всего за несколько часов до перевода обратно в тюрьму округа Джефферсон Тони встретилась с семьёй на групповом сеансе в "Лайфспринге". Когда её спросили, что она чувствует к Шанде, Тони закричала как животное, начала учащенно дышать и вырывать клочья волос, говоря, что предпочла бы, чтобы Шанда была жива, а сама она умерла, но пообещала семье, что не покончит с собой.

16 ноября Кертис Уэллс получил отчет из лаборатории ФБР, в котором определялось, что образец крови жертвы соответствует человеческой крови, найденной на одном из образцов с места преступления. Результаты дактилоскопической экспертизы ещё не были готовы.

23 ноября в Мэдисоне состоялось слушание по делу Мелинды Лавлесс о признании вины. Дрожащим голосом Мелинда призналась, что облила бензином и без того горящее тело Шанды Шарер. Она не сказала, кто зажёг спичку, но признала, что знала, что Шанда была жива до того, как первый раз её подожгли. Мать Шанды, Джеки, рыдала на протяжении всего выступления.

Ответы Мелинды на вопросы, заданные судьёй Тоддом, были краткими, но исчерпывающими. Судья Тодд принял её заявление о признании вины, и слушание по вынесению приговора было назначено на 14 декабря 1992 года.

На следующий день Лори Такетт, выглядевшая деревянной и несколько равнодушной, иногда подпиравшая рукой подбородок, признала, что виновна в поджоге, убийстве и похищении. После того, как Такетт ответила на несколько вопросов, Стив Генри дал краткие показания, обосновав фактическую основу обвинений. Судья Тодд принял заявление Такетт о признании вины и распорядился, чтобы слушание по её делу и вынесение приговора последовало за слушанием по делу Мелинды.

Эллен О'Коннор, один из адвокатов Такетт, сказала, что в течение нескольких месяцев Лори не отвечала на юридические консультации, и они не были уверены, пойдёт ли она на сделку о признании вины. О'Коннор объяснила, что для того, чтобы заставить Лори признать себя виновной, ей и другим адвокатам пришлось стать для неё как "родные".

– Нам пришлось убедить её, что лучшее для неё – не представать перед судом и не сталкиваться с возможностью смертной казни, – позже скажет О'Коннор. – То есть, доходило до того, что я виделась с ней почти каждый день. Нам пришлось стать ей близкими людьми, потому что иначе она на нас не реагировала.

В тот же день на отдельном слушании 1 марта 1993 года была назначена дата судебного разбирательства по делу Хоуп Риппи, которая продолжала настаивать на своей "невиновности".

В то же утро в комнате присяжных в здании суда округа Джефферсон в присутствии двух своих адвокатов Лори Такетт сделала полное признание Стиву Генри и Баку Шиппли.

Изначально Лори говорила, что 9 января 1992 года она обсуждала с Мелиндой поход на концерт. В то время Мелинда сказала ей, что хочет избить Шанду и убить её. Лори сказала, что никогда не видела с Шандой и не знает, кого имела в виду Мелинда.

– Она сказала, что правда хочет убить её, а я нет. Я думала, она просто слишком расстроена, и думала, что она просто болтает, знаете, как и большинство людей, – сказала Лори.

Лори утверждала, что во время поездки в Нью-Олбани Хоуп подняла тему убийства, после чего она и Хоуп рассказали Тони всё, что знали о Шанде. Она описала всё то, что уже рассказала Тони, включая остановку в "Ведьмином замке", поездку в Луисвилл с заездом к Шанде в первый раз и возвращение к Шанде после концерта, во время которого она помогла Мелинде укрыться одеялом на заднем сиденье, прежде чем подойти к двери Шанды. Она описала, как они привезли Шанду в "Ведьмин замок", и призналась, что, находясь там, подожгла свою чёрную футболку и бросила е в круг камней.

Лори сказала, что она была "немного напугана", когда они заблудились, уехав из Замка, заявив, что Шанда показала им дорогу к заправочной станции “Five Star”. Когда они заблудились во второй раз, Лори предложила поехать в Мэдисон.

– Вроде как хотелось быть поближе к дому, – объяснила она. Лори убедила других, что лучше поехать в Мэдисон.

– Мы все отправились в Мэдисон просто, знаете, как друзья, – продолжала Лори, – потому что на самом деле ничего не было сказано, за исключением некоторых угроз Хоуп, Мелинда действительно пыталась напугать Шанду... То есть, сама не знаю, зачем мы решили помочь Мелинде.

Лори описала сцену в лесу возле своего дома, сказав, что именно Мелинда схватила Шанду за волосы, ударила её коленом по лицу, а затем заставила раздеться.

– Перед тем, как всё это случилось, Шанда обняла меня и попросила не позволять Мелинде причинять ей боль, – сказала Лори властям. – Она умоляла меня не позволять Мелинде убить её, но я не помню, что ответила. Я даже не помню, о чём тогда думала.

Лори утверждала, что когда Шанда потеряла сознание, четыре девочки положили её в багажник. Когда они вернулись к ней домой, Лори налила всем из двухлитровой бутылки Пепси. Потом залаяла её собака, и они услышали, как Шанда стонет снаружи, поэтому Лори вышла.

– Я вышла к машине и заглянула к Шанде, – сказала Лори. – Она кричала и колотила по багажнику. Я открыла багажник, посмотрела на неё и сказала: “Шанда”. Она подняла голову. У неё глаза закатились, и я испугалась до смерти. Она была вся в крови, кровь была повсюду. Я схватила красное одеяло с заднего сиденья машины и накрыла её, потому что она дрожала и всё такое. Я вернулась в дом. Девочки спросили меня, что происходит, и я сказала: "Она не может говорить". Я сказала: "А если и сможет, то не будет разговаривать со мной". Я сказала: "Кажется, она умирает".

Лори описала, как они с Мелиндой сели за руль, сначала остановившись у кострища, после чего она пошла к соседскому трейлеру и сделала вид, что покупает кока-колу, потому что хотела "понять, слышно ли кто-нибудь оттуда". Затем они с Мелиндой поехали в Канаан. Лори сказала, что не может вспомнить всего, что произошло, за исключением одного момента, когда Мелинда была за рулем. Мелинда хотела достать Шанду из багажника, чтобы переехать её машиной. Они остановили машину и открыли багажник, но "Шанду так и не достали оттуда", – сказала Лори. Они закрыли багажник и поехали дальше. Это всё, что она помнила о пребывании в Канаане.

По словам Лори, вернувшись к ней домой, они с Мелиндой разбудили Хоуп и Тони. Они вышли кострищу, и вчетвером решили открыть багажник, чтобы посмотреть, в каком состоянии Шанда.

– Мы пытались поговорить с ней, поговорить с Шандой, но она не хотела говорить или не могла, – сказала Лори. – Я не знаю, не могла она или не хотела, но я знаю, что она стучала в багажнике. Я знаю, что она могла стучать по багажнику и кричать, но говорила невнятно, и я не могла разобрать, что она говорит, когда кричит. И, за исключением одного момента, когда она сказала "мама", это всё, что я услышала и разобрала.