…Чара заметила, что некто, раньше увлечённо поглощавший свой обед через два столика от них, теперь откровенно её разглядывал. Она в долгу не осталась, тем более что момент был очень уж подходящий — Крю ушёл. Он честно выполнил свою часть договора с Риконом и спешил вернуться к семье. «Некто» оказался вполне симпатичным темноволосым молодым человеком, несмотря на то, что было в его лице или в выражении чёрных глаз что-то тревожащее. Поймав его взгляд, Чара робко улыбнулась. Красивые губы незнакомца немедленно тронула такая же лёгкая улыбка, и он учтиво кивнул.

Огги с большим трудом подавил желание немедленно переместиться за её столик — с минуты на минуту здесь должен был появиться посыльный, ради которого он, Огги, сюда и приехал. Врошш впервые доверил ему по-настоящему участвовать в своих тайных делишках, и Огги не хотел допустить ошибку.

Распашная дверь на хорошо смазанных петлях бесшумно впустила в затенённый зал немного солнечного света и невысокого, зато гротескно широкого в плечах мужчину со светлой копной нечесаных волос на непропорционально большой голове. Он бросил один взгляд в глубь помещения и уверенно покатился, сильно косолапя, прямо к столу, за которым сидел Огастос. Подсаживаясь, уродливый незнакомец сплел пальцы в нужном жесте. Огги быстро ответил тем же. Небрежно отмахнувшись от услужника, посланник вынул из-за пазухи прямоугольный свёрток в две ладони размером.

— Тут всё, — сообщил он хриплым шёпотом.

Огги мягко, без звона, опустил на стол простой полотняный мешочек с монетами.

— Как условились, — тихим голосом сопроводил он свои действия.

Мешочек исчез в огромной ладони посланника, и тот, не сказав больше ни слова, уверенно двинулся к выходу, забавно занося искривлённые уродством ноги.

Огастос убрал свёрток за пазуху и посмотрел туда, где сидела девочка. Она отвела взгляд, но недостаточно быстро. Он приподнял руку, и услужник совершил короткую бесшумную пробежку сначала до его стола, а потом — до девочки.

Гибкий, словно ящерка, паренёк-подавальщик, «услужник», как их называли в Арисе, передал Чаре пожелание молодого господина присоединиться к ней. Чара смутилась, но кивнула, и через полминуты худой, молодо выглядящий, но перешагнувший за период юношеской нескладности незнакомец уже устраивался напротив неё за тяжёлым столом из тёмной древесины. Услужник принёс две низкие, но широкие глиняные кружки, покрытые изнутри блестящей эмалью, и забавный приземистый сосуд с коротким носиком. Из носика шёл пар. Подавальщик аккуратно наполнил кружки ароматным напитком и исчез.

— Надеюсь, я не помешал? — вежливо спросил незнакомец мягким голосом. — Моё имя Огастос, но друзья зовут меня Огги.

— Чара, — выдавила она в ответ, пытаясь преодолеть непонятное смущение. — Не помешал, нисколько.

Огастос заметил и её замешательство, и то, что его оценка вероятного возраста собеседницы оказалась не слишком верна: она уже миновала тот рубеж, который принято было называть детством, и находилась в возрасте ранней юности, а с толку его сбили маленький рост и хрупкость. А это значило, что она получила свои способности мага не «вчера», а больше года назад… У девочек это происходит не так, как у мальчишек. Те уже к десяти годам пробуют свои силёнки в доставшихся от природы умениях, а девочки начинают овладевать своими способностями куда позже, но зато обучаются гораздо быстрее. И всё равно ему показалось странным, что никто не заметил, насколько они огромны… В какой же дыре нужно было родиться?

«Ей, пожалуй, лет шестнадцать-семнадцать. В иных местах это совершенно законный брачный возраст для девушки», — подумал он. Но первая мысль, которая пришла ему в голову после того, как он почувствовал силу её магии, уже давно сменилась второй и третьей. И хотя все они предполагали одинаковое начало, дальнейшее развитие ситуации сильно разнилось от варианта к варианту. А сейчас ему просто необходимо было подружиться с этой девушкой… причём настолько, чтобы оказаться её спутником на ближайшие несколько дней.

Чара тоже разрывалась между неловкостью и отчаянным желанием подружиться с новым знакомым. Случай свести знакомство с кем-то из местных жителей и получить нового проводника именно здесь, в суматошном портовом городе, ей подвернулся более чем удачно. Такие или примерно такие мысли пронеслись в её голове, прежде чем она отпила из кружки и они, наконец, начали разговор.

Общая заинтересованность друг в друге быстро растопила ледок смущения, и уже через десять минут обоим казалось, что собеседник вполне готов для предназначенной ему роли.

Чаре претило откровенное вранье, поэтому она намешала правду с вымыслом, а Огастос, хоть и плел свою сеть более искусно, отталкивался от неверных постулатов… В результате оба получили сильно отличающуюся от реальности картину происходящего и совершенно довольные собой покинули таверну.

Рикон-Страж

С той ночи, когда Чара и её невзрачный провожатый скрылись в Переходе, прошла четверть Луны. Крылатый Чары сейчас оставался на Посту у Водопадов, а Рикон и Рок отдыхали в Небесных скалах. Они договорились дежурить у Перехода по очереди, чтобы девушка не наткнулась на незнакомых с ситуацией Стражей, когда вернётся. О том, что она исчезла навсегда, Рикон старался не думать. Как, каким образом получилось, что она теперь занимала все его мысли? Даже Рок, против обыкновения, не иронизировал над своим всадником, почувствовав, насколько серьёзно дело, и старался поддерживать постоянный контакт с Лунгтой.

Половина отряда трудилась на заготовке сена, и Рикон решил присоединиться к ребятам, вместо того чтобы изнывать от тревоги дни положенного отдыха.

Большим телегам с сеном было не подняться по тоннелю, вырубленному в скалах, а потому, туго увязанное в сети, его поднимали наверх Крылатые кони. Два коня, крыло в крыло, несли растянутую между ними поклажу. Всадники крепили её внизу, под отвесной стеной обрыва, крепко привязывая к кожаным обручам подпруг. Другие — отвязывали наверху, загружая в длинный, в сто локтей, сарай.

От вереницы телег отделялась очередная, и Стражи быстро разгружали её прямо на землю, пока возницы удерживали перепуганных насмерть тягловых лошадей.

Рикон включился в общую суматоху, но несложные, монотонные действия по упаковке душистой, до треска высушенной травы, не помогли ему отвлечься от тяжёлых мыслей.

Больше Лунного года, семь последних лет, он был искренне уверен, что цели Стражей, их действия и поступки исключительно благородны и направлены на защиту. Даже тогда, год назад, когда ему пришлось убить у Водопадов мага, который решил прорваться в его мир во что бы то ни стало — он знал, что защищает мир от зла. Но Чара злом не была. И всё-таки Старшие решили убить девушку. И Крылатого тоже, нарушая свои собственные заповеди!

Лунгту не тронули. Раздавленного разрывом коня ждала незавидная судьба, но опасности он теперь не представлял. Так думали Старшие. Разубеждать их никто не собирался. С каждым днём Рикон всё больше убеждался в том, насколько наивным оказался он сам. За внешней правильностью и благородством Стражей скрывались глубины, о которых он понятия не имел.

Рок, его Рок, который разделил с ним саму жизнь, молчал о вещах, которые Рикону и в голову бы не пришли, не прими конь, по счастью, его сторону! Молодые Крылатые тоже мыслили не так, как Старшие. И пусть все опасения Стражей основывались лишь на легендах Чёрных Дней да ещё тех, что хранили Крылатые о своём мире, но страха в молодых было куда меньше. Лунгта, который знал Старших лучше всех, считал, что это свойственно старикам. Подсчёт и пересчёт возможных последствий того, что ещё не случилось… Но с Чарой они перегнули палку. Это понимал даже Рок.

Рикон сидел за ажурной решёткой обзорной башни Небесного Замка и хмуро осматривал плато. Поздняя осень выжелтила травы обширного луга, над домиками наставников и обслуги дым курился из труб. Холодный воздух был прозрачен настолько, что можно было разглядеть далёкую деревушку в долине реки у подножия Небесных скал.