– Этот глупый человек пожалеет о том, что осмелился претендовать на одну из дочерей Имилеи, – послышалось шипение Келемиса.

– Нет, не трогай его, – выпалила я, разом теряя всю свою сдержанность.

Да, это была роковая ошибка, которая слишком многое дала понять сыну Дома Каштана. Но, как оказалось, удар в болевую точку заставляет ошибаться даже меня.

– Он дорог тебе? – Державшие Эндиль пальцы сжались еще сильнее. – Человек? Невзрачный, жалкий и ничтожный?

Дорог? Да. Теперь я знала ответ на этот вопрос. Эл действительно стал мне очень дорог, и от мысли, что Келемис может причинить ему вред, у меня внутри все переворачивалось. Не хочу, чтобы Эл пострадал. Он лучшее, что случилось в моей долгой жизни.

Прости, Эл. Мне очень жаль, что так вышло. Жаль, что я позволила тебе привязаться к той, к кому просто нельзя было привязываться. Беззастенчиво обманывала. Играла твоими чувствами. Ты удивительный мужчина и обязательно найдешь свое счастье. Только не со мной. А я… Я сделаю все, чтобы наши с Келемисом разборки никак на тебе не отразились.

ГЛАВА 18

– Не вмешивай его, – сказала тихо, но твердо. – Этот человек ни в чем не виноват.

– Значит, дорог, – протянул эльф. – И на что же ты готова ради того, чтобы его спасти?

– Чего ты хочешь? – вздохнула я устало. Но эта усталость была только внешней.

Нет, дорогой. Как бы там ни было, твоей игрушкой я не стану. Притворюсь, что смирилась, но как только буду уверена в безопасности Эла, ты очень пожалеешь, что связался со мной.

– Будь послушной девочкой, Ниарэн, – мерзко оскалился Келемис.

– А конкретнее?

– Для начала… – Сын Дома Каштана задумался. Или сделал вид, что задумался. – Разбей ему сердце. – Он кивнул в сторону Эла. – Открой, кто ты. Скажи, что только играла с ним, ведь люди непригодны ни для чего большего. А сейчас уходишь с тем, кого действительно любишь.

– Какой удивительный драматический талант, – вдруг произнес Эл насмешливо. – Разбить сердце… Илле Келемис, вам бы дамские романы писать.

У меня вытянулось лицо.

– Молчи, ничтожество, ты… – зашипел сын Дома Каштана и запнулся, тоже сообразив, что что-то не так.

Его прихвостни могли похвастаться такими же ошарашенными физиономиями. Да, нам было от чего потерять хваленое эльфийское самообладание. Потому что Эл нас понимал! Мало того, он даже ответил нам на чистейшем эллиране – языке Имиль-та-Эли! Певуче, идеально, без единого огреха. Но как такое возможно? Людям сложно дается наш язык, откуда его может знать ресторатор из Эрнефъялла?

– Да, Келемис, – нарочито горестно вздохнул Эл. – Какой же из тебя вырос знатный засранец. А ведь был таким хорошим парнишкой.

– Кто ты такой? – прищурившись, Келемис озвучил висящий в воздухе вопрос.

– Ай-ай-ай, а ведь начальство стоит знать в лицо, как любит говорить один мой приятель. – Сосед явно издевался. – Хотя да, с этой милой вещицей слишком сложно…

Он отбросил салфетку и медленно встал, действуя эльфам на нервы. Потом вытащил из-под рубашки медальон на кожаном шнурке и нажал на крупный камень в центре. Облик Эла начал быстро сползать, давая понять, что был всего лишь искусной личиной. А под ним…

Нет, фигура моего соседа осталась точно такой же, как и раньше. Зато все остальное изменилось, и изменилось сильно. Короткие светлые волосы превратились в золотые локоны, опустившиеся до пояса. Черты лица стали еще тоньше и острее. Глаза загорелись яркими изумрудами. А уши удлинились.

О Богиня, да он же эльф! Самый настоящий эльф из Имиль-та-Эли. Что вообще происходит?

А пока я хлопала глазами, пытаясь осознать, что под личиной успешного ресторатора из Эрнефъялла прятался один из детей Имилеи, Келемис неверяще выдавил:

– Шиар… Илариэлл?

– Узнал, – довольно улыбнулся тот. – Молодец.

Я беззвучно ахнула. Это обращение – шиар… Так обращались только к наследникам Повелителя, сыновьям Дома Золотого Дуба. А если взять вместе с именем… Я ведь слышала его, но исключительно в чужих сплетнях. Илариэлл. Третий сын Повелителя, прижитый от полукровки, презираемой всеми. Он был официально признан своим отцом, но ушел из Имиль-та-Эли еще до моего рождения, и уже много лет от него не было никаких вестей. Многие даже думали, что третий наследник умер вдали от родных рощ. Как так вышло, что он оказался на суровом Севере?

– Что ж, – Илариэлл прищурился, – надеюсь, ты себе мозги не отморозил, пока добирался, и понимаешь, что тебе ничего не светит. Я сильнее, старше и имею полное право приказывать.

Келемиса самым натуральным образом перекосило. Его спутники так и стояли двумя оглушенными столбами.

– Поэтому давай мне то, что ты держишь в руках, – продолжил Эл и поманил его пальцем. – Давай, давай, и без глупостей. Если хочешь вернуться в Имиль-та-Эли живым, конечно.

Казалось, сын дома Каштана сейчас лопнет от бешенства. Но он не стал дурить, а сделал два шага вперед и осторожно поставил мой Эндиль на стол.

– Хороший мальчик, – усмехнулся Эл.

Келемис скривился, но промолчал, возвращаясь к своим прихвостням.

– А теперь проваливай, – скомандовал Илариэлл спокойно. – И имей в виду: ты сейчас на моей земле. Так что в твоих интересах сделать это быстро и незаметно.

Сын Дома Каштана бросил на меня откровенно ненавидящий взгляд. Но все же склонил голову, признавая поражение, накинул капюшон и быстро вышел из зала. По ногам снова скользнул сквозняк, давая понять, что незваные гости покинули «Серебряную звезду», и стало тихо. Только проигрыватель в углу продолжал мурлыкать ненавязчивую мелодию.

От шока я не понимала, что говорить и делать. Тогда Эл подошел ко мне, улыбнулся и легонько щелкнул по носу:

– Отомри.

Я вздрогнула, делая глубокий вдох. Потом заморгала, во все глаза рассматривая того, кто столько времени притворялся обычным человеком, живущим по соседству со мной.

Надо сказать, в совершенных чертах эльфа все же угадывалось то лицо, к которому я привыкла. Эл и раньше был вполне симпатичным мужчиной, а сейчас стал просто ошеломляюще красивым. Да, я выросла среди прекраснейших существ этого мира. Но по сравнению с ним сородичи из Имиль-та-Эли сейчас казались пресными и скучными. Потому что у них не было этой харизмы, которой отличался мой мужчина.

– Вот это все настоящее, да? – задала я глупый вопрос.

– Конечно.

Я подняла руку и бесцеремонно коснулась золотых прядей, гладких, как шелк. Запустила в них пальцы, погладила кончик заостренного уха. Изумрудные глаза Эла потемнели. А сам он хрипло произнес: