— Очень огорчился, Захар? — спрашивает братец. — Если очень, то напрасно. Я тебе один секрет открою. Ты о нем не подозревал, а я им воспользовался…

— На что мне твой секрет? Я человек мужественный, неудачи умею переносить и в утешении не нуждаюсь.

— Мое утешение не простое. Когда к мыску плыл, ты против течения греб?

— Конечно, против. Разве сам не знаешь?

— То-то и оно, что знаю. А ведь я к мыску по течению плыл!

— Как — по течению?

— Очень просто. Наша речка и туда и сюда течет, в разное время по-разному. А часто никуда не течет, свою воду на месте держит. Я греб, пока течение к мыску шло, а ты — когда оно вспять повернуло, потому тебя и обогнал. Не знал бы секрета, не стал бы с морским юнгой в гребле тягаться…

На другой день показал братец этот речной секрет. Мы даже наглядный научный опыт сделали. Нащепали лучинок, бросили их в воду. Они сначала к мыску поплыли, однако вскоре вернулись, немного покружились перед нами и опять к мыску двинулись. Ну и фокус! Если бы своими глазами не видел, ни за что не поверил бы, что есть речки, у которых вода то в одну, то в другую сторону течет, а в промежутках вовсе без движения стоит.

Медная пластинка

Почти у всех ребят есть маленькое собрание чем-либо интересных или памятных предметов. У одних — речные ракушки, чертов палец, обкатанная морской водой галька, камешек с золотистыми крапинками, а то просто красивый фантик-обертка от конфеты или шоколадки. У других — марки с изображением космонавтов и космических кораблей, спичечные этикетки, открытки с видами городов, иностранные или старинные русские монетки…

У меня тоже хранится всякая всячина. Среди этой всячины особенно дорога мне тонкая медная пластинка с нацарапанными словами: «Спасибо, Захар!» Особенно дорога, хотя с ней связано происшествие, не совсем для меня понятное.

Несколько лет назад я гостил у бабушки в одном из степных районов нашей страны.

Там работали отряды изыскателей полезных ископаемых, а трое молодых геологов даже снимали комнату в бабушкином доме.

Я подружился с ними, по утрам кипятил для них чай, вечером приносил парное молоко и допоздна, пока им не надоедало, занимал рассказами о своих приключениях.

Мои новые друзья любили цветы, и я почти каждый день ставил на стол свежие букеты.

Геологи вставали рано утром, брали с собой молотки, зубила, прочее снаряжение и уходили в соседнюю холмистую степь с редкими рощицами и кое-где разбросанными озерами. Приглашали с собой и меня, но мне больше нравилось бродить по степи и собирать цветы.

Геологи называли своего старшего Капитаном.

Как-то вечером, рассматривая очередной букет, Капитан заметил:

— Занятные цветы ты притащил сегодня, странного, весьма странного густо-синего оттенка… Я видел, твоя бабушка стирала, ну-ка, признайся, помогал ей и заодно с бельем подсинил букет?.. Ты ведь выдумщик, Захар…

— Что вы, Капитан, — обиделся я. — Кто же подсинивает цветы? Я нарвал их у дальних озер, в балке, где родничок бьет. Хотите еще принесу?

— В какой балке? — переспросил Капитан.

— Я же сказал: у дальних озер, километров пятнадцать отсюда будет… Пойдете к этим озерам, за березовой рощей сверните с дороги влево, а потом низом по балке до самого родничка…

— И много там таких цветов?

— Порядочно. В балке и маки растут, но я их не трогал.

— А маки какие?

— Обыкновенные, разве что с сизоватым отливом…

— Тебе известно, как называются цветы в букете?

— Нет, я ведь не ботаник, а географ-любитель…

— Жаль, одностороннее у тебя образование… Ну, да все равно, спасибо за адрес, Захар. В воскресенье отправимся к родничку, проверим твои слова… Может быть, пойдешь с нами?..

Но пойти не удалось: в воскресенье я должен был уезжать.

А недавно получил от Капитана письмо:

«Привет, Захар! Случайно услышал тебя по радио; рад, что ты жив и здоров. Помнишь свои букеты? Они оказали нам добрую услугу, помогли отыскать ценное рудное месторождение. Советую нас поздравить: за находку мне и моим товарищам выдали премию. Твое усердие я не забыл и посылаю в подарок медную пластинку; она выплавлена из руды, которую начали добывать в местах, где мы работали и с тобой познакомились».

Остров Захара Загадкина

Кто из нас в детстве не мечтал или не мечтает открыть новый, не известный географам остров? Как заманчиво быть первым человеком, увидевшим посреди океана неведомый клочок суши, первым высадиться на него, водрузить флаг своей Родины! Мечтал да, признаться, мечтаю о том и я.

Как ни печально, но в наше время такие мечты неосуществимы. Все острова уже открыты мореплавателями и давным-давно нанесены на карту.

«А „Остров Захара Загадкина“?» — спросит читающий эти строки. Вот о нем-то и будет рассказ.

Поздним вечером мы снялись с якоря в Неаполе и вышли в Тирренское море, взяв курс на юго-восток, к Мессинскому проливу. В тот памятный вечер я вызвался на ночное дежурство, потому что хотел еще раз посмотреть знаменитый вулкан Стромболи.

Ночь близилась к концу, когда справа по борту в предрассветной синеве вырисовались контуры этого похожего на огромную каменную пирамиду острова-вулкана. Стромболи «работал», как всегда, неутомимо. Время от времени клубы серого пара, поднимавшегося из кратера, озарялись снизу огненно-красным пламенем. Затем зарево постепенно бледнело, чтобы снова ярко вспыхнуть спустя несколько минут. Казалось, в море действовала исполинская печь. Это было поистине замечательное зрелище.

Тирренское море знакомо человеку с незапамятной поры. В наши дни все берега этого моря, все его острова и островки отлично известны, изучены и описаны.

Не раз доводилось плавать Тирренским морем и мне. Почти все попутные острова я знал не только по местоположению, но даже по внешнему виду. Вообразите же мое удивление, когда вскоре после восхода солнца неожиданно показался слева у горизонта большой остров, окутанный легчайшим маревом тумана и как бы висящий в воздухе над морем. Почему неожиданно? Да потому, что между Стромболи и южным побережьем Италии больших островов нет. А тут явственно виднелся гористый берег, а на нем каменные дома, башня с круглым куполом, рыбацкие парусные лодки у причалов… Вода, как зеркало, отражала постройки и лодки.

«Что за чудеса? — подумал я. — Откуда в этих местах взяться острову, да еще с городом на побережье?..»

Утро было на редкость ясное и спокойное. В небе ни облачка, в воздухе ни ветерка. Казалось, природа еще не пробудилась от ночного сна. Дежурный помощник капитана стоял на мостике неподвижно, как статуя, и смотрел прямо вперед. Неужели он ничего не заметил?

Неописуемое волнение охватило меня. Может быть, судьба уготовила юнге Загадкину сделать географическое открытие и он нашел землю, которой еще нет на картах?

Я ринулся к мостику, чтобы заявить помощнику капитана о появлении таинственного острова, но вовремя спохватился. Ошибка в научных предположениях недопустима; прежде чем оповещать о каком-либо открытии, следует проверить собственные знания. Круто переменив курс, я побежал в каюту кока, который накануне купил в Неаполе карту Тирренского моря.

В каюте никого не было. Вероятно, кок уже ушел готовить завтрак. Дрожащими руками я развернул карту. Сердце радостно забилось: никаких островов между Стромболи и Южной Италией на карте не было!

В это мгновение сзади раздался хорошо знакомый укоризненный голос:

— Эх, Захар, Захар…

Я оглянулся. Каюта была по-прежнему пуста.