– Н-да… – мрачно протянул блондин, а Барон лишь сделал кому-то знак рукой. Послышались шаги, за спиной девушки появился один из громил-охранников.

– Уведи эту сучку, забери телефон и запри где-нибудь. Я разберусь с ней позднее. – В его словах не слышалось ни нотки сочувствия, только злость и презрение, а темные змеиные глаза сверлили ее острым, как игла, взглядом. Марьяна открыла было рот, чтобы возразить против такого насилия над собой, но вовремя сдержалась. Ее снова больно схватили за руку и рванули в сторону. От резкого движения оторвались нижние пуговицы на ее рубашке. Глаза защипало, подбородок дрогнул, но доставлять им удовольствие, дав полюбоваться собственными слезами, она не собиралась.

– Отпустите! Я в состоянии идти сама! – бросила она тянущему ее здоровяку довольно громко и дернула руку. Как ни странно, он не стал возражать, только подтолкнул вперед в спину, и она пошла перед ним на ватных от страха ногах, пытаясь успокоить себя тем, что Барон лишь устраивает ей показательную порку перед своими гостями.

В комнате, в которой Марьяну заперли, не оказалось окон. Да и какие тут могли быть окна, если они спустились в подвал, кажется, на три лестничных пролета? После того, что она рассказала Барону о том особняке, это выглядело как откровенное издевательство. Радовало только то, что сейфовой двери тут по крайней мере не было, да и рефрижераторов с замороженной кровью тоже… Сама комната выглядела вполне прилично: мягкий ковер на полу, красивые обои на стенах, изящные светильники и люстра на потолке. Только вот мебель отсутствовала совершенно… как и что бы то ни было еще… Совершенно пустая коробка метров пять на семь… Чистая, теплая, аккуратная… тут можно было бы целую семью поселить, но сейчас она все же была именно коробкой и тюрьмой, да еще оснащенной двумя видеокамерами.

Без телефона Марьяна понятия не имела, сколько она уже здесь провела. Ощущение времени, оказывается, совершенно терялось в отсутствии часов и возможности выглянуть на улицу. Иногда ей казалось, что прошла всего пара часов, иногда – что часов пять или шесть. По крайней мере, ей ужасно хотелось есть, пить и в туалет, а еще с каждой минутой нарастала тревога, что о ее существовании вообще забыли. Сунутся в эту никому не нужную комнату по чистой случайности через пару недель – и найдут ее труп. Как ни глупо звучало, а все-таки вполне могло оказаться правдой. Барон не относился к тем людям, которые очень пекутся о других. Да и кто она такая, чтобы он о ней помнил? Сегодня он явно указал, где ее место. Даже сучкой обозвал. Высокомерная, неотесанная, бесчувственная сволочь! Вот он кто!

Вспоминая все, что наговорила сама, девушка вновь невольно покраснела. Как глупо у нее все получилось… Она ведь хотела, чтобы все вышло совсем не так, но вот только не предусмотрела, с кем имеет дело. Просто эти типы специально над ней издевались, чтобы вывести из себя и выбить из колеи. И вот она наговорила того, чего не должна была… Наверное, все же существовала вероятность, что впереди ее еще ожидало какое-то наказание… Вопрос только в том, какое… Неужели Барон мог пойти на откровенное насилие и жестокость? Почему-то ей совершенно в это не верилось, но внутри все равно все холодело и замирало, и сердце билось одновременно в висках, в горле и в животе. С чего бы ему ее запирать, если он не планировал что-то плохое?

Совершив очередной круг по комнате и чувствуя, как гнев и отчаяние уже переполнили чашу терпения, Марьяна со всей силы пнула ногой запертую деревянную дверь. На белоснежной поверхности шли тонкие золотистые молдинги в виде вьющихся узоров, и в одном месте узор тут же помялся от силы ее удара. Будто воодушевившись этим, она принялась колотить ногой еще и еще, сначала одной, потом второй. Узор постепенно крошился, а в ней росло чувство несправедливости, страх навсегда остаться в этой ловушке и еще ярость, горящая огнем ярость, приказывающая стереть любые преграды на своем пути.

– Эй! – Закричала она изо всех сил, молотя в дверь кулаками. – Эй! Отпустите меня! Мне нужно в туалет! И мне нужна вода! Вы не имеете права меня здесь удерживать!

От перенапряжения голос быстро сорвался, да и все физические силы иссякли. Дверь даже не думала поддаваться, а пустое помещение уже кружилось перед глазами безумной каруселью, давя на нее потолком, стенами, полом – всеми гранями замкнутого пространства.

– Эй! Мне плохо! Мне нужно выйти! Я здесь больше не могу!

Паника пережимала горло, дыхание участилось, к голове прилила кровь, руки дрожали. Черт, кажется, приступ клаустрофобии случился с ней второй раз за последние пару дней… а это уже похоже на закономерность… Марьяна схватилась за голову и зажмурилась, совсем позабыв о наблюдающих за ней камерах. Понимая, что кроме нее самой помочь ей больше некому, девушка начала считать про себя, чтобы успокоиться, а потом села на пол, прислонившись спиной к стене, уткнулась лицом в колени и обхватила их руками.

В этот момент замок вдруг тихонько щелкнул и дверь раскрылась. На пороге стоял тот самый охранник, который привел ее сюда.

– Вставай, – безразлично бросил он, почти не глядя на пленницу. Марьяна даже не сразу сообразила, чего от нее хотят, и только вопросительно подняла лицо. – Пошли, я сказал! – рявкнул ее надсмотрщик более грубо и требовательно. – Или хочешь тут еще четыре часа провести?

Значит, все-таки четыре часа… На этот раз девушка поднялась на ноги и осторожно, будто опасаясь какого-то подвоха, вышла из комнаты вслед за громилой. Они прошли всего ничего и даже не поднялись на этаж выше, когда тот вдруг остановился.

– Вот туалет. У тебя пять минут, – пояснил он, открыв перед ней какую-то дверь.

Марьяна послушно кивнула, напилась воды из-под крана, привела себя в порядок и невольно задалась вопросом, что, собственно, будет с ней дальше. Возвращаться в ту комнату ей совершенно не хотелось. Эти четыре часа показались ей адом. Она просто не выдержит там больше ни минуты…

– Куда вы меня ведете? – спросила она через плечо шедшего за ее спиной охранника, когда он снова подтолкнул ее вперед по проходу. Ответа не последовало, но перед ними оказался лифт, так что надежда выбраться наконец из подвала забрезжила. Спустя несколько секунд двери раскрылись, и Марьяну ослепили косые лучи садящегося за горизонт солнца. Лифт привез их в тот самый зал с бассейном. Только сейчас был уже не день, а вечер, и кораллово-розовый закат раскинулся на всю ширь панорамного окна, занимавшего две стены помещения. С такими масштабами тут при желании можно было бы проводить соревнования по плаванию, однако сейчас в пронзительной голубизне бассейна плавал всего один человек. Это, конечно, был Виктор, и девушка невольно залюбовалась сильными, мощными бросками натренированного тела в узорах татуировок.

Сопровождавший ее охранник ушел, оставив их наедине, но Барон, кажется, даже не думал прекращать свой заплыв. Некоторое время Марьяна терпеливо ждала стоя, но потом присела на край широкого кожаного лежака. От перенесенного стресса и голода она чувствовала легкое головокружение и спазмы в животе.

Прошло около получаса, и в зале вдруг появилась роскошная блондинка в красном купальнике. Ее густые светлые волосы были уложены в аккуратные локоны, будто для фотосессии, а вовсе не для плавания, а перед собой она несла аккуратно сложенное полотенце. Марьяна проводила ее внимательным взглядом и успела отметить для себя дизайнерский педикюр на ухоженных, мягко ступающих ножках, а еще широкий золотой браслет на щиколотке и татуировку в виде цветочной композиции на покрытом безупречным золотистым загаром бедре. Девушка тоже бросила на Марьяну небрежный короткий взгляд из-под приопущенных ресниц – презрительный и холодный. Впрочем, может быть, ей просто показалось. Лицо красавицы на самом деле не выражало ровным счетом ничего и больше напоминало изящную маску.

Стоило блондинке остановиться у края бассейна, как к ней подплыл Виктор. Он оперся о борт, поднялся на мощных накачанных руках и одним ловким плавным рывком выбрался из бассейна, обтекая водой. Марьяна тайком наблюдала, как блестящие струи стекали по загорелой, покрытой изящными рисунками коже, а мускулы красиво надувались при каждом движении, как магнитом приковывая взгляд к великолепному атлетическому телу. Красив, как Аполлон, и здоровенный почти под стать своей охране. Только вот сердце змеиное, если оно у него вообще есть. Девушка невольно покраснела и отвела взгляд, когда буквально физически почувствовала на себе внимание темных, как омуты, мужских глаз. Пройдясь по телу полотенцем, а затем бросив его обратно блондинке, Виктор пятерней зачесал назад тяжелые влажные вихры волос.