— Так вот у кого в этой деревне злое сердце, вот кто обижает бедняков, — нахмурилась фея.

Напрасно дочка пекаря умоляла фею простить ее. Подняла фея свою палочку и коснулась девушки. В мгновение ока съежилась гордячка, уменьшилась, вся перьями покрылась и стала совой. Закричала: у-ух! у-ух! — и вылетела в окно.

И по сей день слышат люди, как она ухает по ночам. Только стемнеет, кружит она над деревней, летает с вяза на вяз и тоскливо так кричит: у-у-у! у-у-у! Ноженьки зябнут!

Когда в эпоху, давно минувшую, газеты потчевали нас шутливыми историями о королях, благополучно отцарствовавших когда-то, я каждый раз мысленно возвращался к королю Кормаку и к правдивым старинным летописям, которые сообщали мне и о нем, и о том раннем времени.

— О, Кормак, внук Конала, — спросил Койрбре, — каковы были твои обычаи в юности?

— Нетрудно сказать, — отвечал Кормак. —

ибо только эти обычаи делают юношу мужем и истинным воином.

— О Кормак, внук Конала, — спросил Койрбре, — а каким обычаям следовать мне?

— Нетрудно сказать, — отвечал Кормак, — если следовать учению:

— О Кормак, внук Конала, — спросил Койрбре, — а какие обычаи хороши для короля?

— Нетрудно сказать, — отвечал Кормак. — Для него лучше всего: твердость без гнева, настойчивость без спора, вежливость без надменности; пусть он охраняет древние науки, вершит правосудие, вещает истину, почитает поэтов, поклоняется Всевышнему Богу.

Ему следует спрашивать совета у мудрого, следовать учениям древности, блюсти законы, быть честным с друзьями, быть мужественным с врагами, изучать искусства, постигать языки, слушать старейших, оставаться глухим к клевете. Пусть он будет нежен, пусть он будет суров, пусть он будет страстен, пусть он будет милостив, пусть он будет справедлив, пусть он будет терпим, пусть он будет упорен, пусть ненавидит ложь, пусть любит правду, пусть не помнит зла, пусть не забывает добро, пусть за столом его будет людей много, а на тайном совете мало, пусть союзы его будут тверды, пусть налоги его будут легки, пусть суждения его и решения будут быстры и ясны.

Ибо именно по этим качествам и узнаются истинные короли.

В старину говорили:

Неловко начать ухаживать за вдовой еще до того, как она вернулась домой с похорон мужа.

В старину портные ходили по фермам и жили у каждой хозяйки по нескольку дней, обшивая все семейство и переделывая старую одежду для ребятишек.

Вот так в одно прекрасное утро на ферму Делорен, что в верховьях реки Иттрик, прибыл портной со своими подмастерьями, чтобы пошить хозяевам зимнюю одежду. Портные пришли рано утром, как было договорено, и жена фермера дала им на завтрак овсяной каши и молока. Когда же, выпив молоко, портные попросили еще, хозяйка сердито сказала им, что молока у нее совсем мало. Однако она все же взяла кувшин и пошла в маслобойню.

Один любопытный молодой подмастерье выскользнул за ней следом, чтобы посмотреть, где она держит молоко. Как же он удивился, когда увидел, что хозяйка, войдя в маслобойню, отвернула кран в стене и налила полный кувшин молока. Потом она завернула кран, и молоко перестало литься. Портняжка решил никому не рассказывать про то, что видел, и поспешно вернулся на свое место за столом. Следом за ним вошла хозяйка и поставила на стол кувшин свежего, жирного молока — вкусного-превкусного.

До полудня было еще далеко, когда портной стал жаловаться на жажду. «Хорошо бы выпить такого молочка, какое они пили утром», — сказал он. А бойкий подмастерье возьми да и вызовись принести молока. Вместо благодарности портной сердито проворчал в ответ, чтобы мальчишка делал свое дело — чем скорее они закончат работу, тем лучше, ведь хозяйка фермы Делорен не славится гостеприимством.

Но, услышав, что хозяйка вышла из дому, подмастерье проник в маслобойню. Он поставил кувшин под кран и отвернул его. Когда молоко налилось до краев, подмастерье завернул кран.

Но что это? Сколько он ни крутил кран, молоко продолжало литься. В отчаянии подмастерье позвал на помощь своих товарищей. Кувшины, тазы, ведра — все, что попадалось под руки, подставляли они под кран, но молоко лилось и лилось непрерывным потоком.

В разгар суматохи в маслобойню ворвалась сама хозяйка. Увидев, что произошло, она страшно рассвирепела.

— Разбойники! Грабители! — завизжала ведьма. — Вы же выдоили всех коров в нашей округе! Ни одна хозяйка не получит сегодня и капли молока!

Вот с тех самых пор и повелся такой обычай у хозяек фермы Делорен — кормить портных только картофельным пюре да щами.

Давным-давно жила в отцовском замке прекрасная Джанет. Отец ее, граф Марчский, был богатый и могущественный лорд.

День-деньской сидела она со своими подружками в высокой башне и вышивала шелком. Скучно ей сидеть, нет-нет и глянет прекрасная Джанет в окно. А там густой Картергафский лес так и манит погулять по зеленым дубравам. Но девушкам строго-настрого запрещалось ходить туда: в том лесу охотились рыцари-духи из свиты королевы эльфов. А водиться с эльфами, говорят старые люди, очень опасно.

В один ясный, солнечный день надоело прекрасной Джанет сидеть за пяльцами. Соскользнуло у нее с колен шитье, подошла она к окну да и уронила иголку на землю. И, никому не сказавшись, убежала в лес.

Гуляет прекрасная Джанет среди высоких деревьев, глядь, красавец конь к дубу привязан. Белый как молоко и покрыт золотой попоной. Налюбовалась им Джанет и пошла дальше. Видит, на лужайке розовый куст весь усыпан цветами. Сорвала Джанет розу, откуда ни возьмись, вырос перед ней статный, красивый юноша.

— Зачем ты сорвала розу, прекрасная Джанет? Зачем цветок погубила? — спрашивает он девушку. — Как смела войти в Картергафский лес без моего позволения?

— Я могу рвать цветы где хочу, — гордо тряхнула головой Джанет. — Не ты хозяин Картергафского леса. Чего ради спрашивать твоего позволения?

Услыхав этот дерзкий ответ, молодой рыцарь весело рассмеялся, зазвенел девятью колокольчиками, что висели у него на поясе, и повел с девушкой ласковую беседу.