Но целью имперской спецслужбы стали мои аспиранты и работники ограбленной лаборатории. Почти всех их вызвали на допрос в рамках расследования ограбления и пожога, и под это пытались выяснить подробности и технические особенности оборудования, которое эти ребята разрабатывали. Ничего путного по этому поводу молодые ученые рассказать не могли. Все схемы предоставлял им я. Их задача была только разработать устройство генерирующее определенный спектр волн. Причем таких волновых излучателей было несколько десятков, а вот программное обеспечение для всего комплекса оборудования я делал сам то и дело консультируясь с родной сестренкой Мирой. Все тупик. Выдавить больше информации особистам было неоткуда. Осталось давить на меня.
Через неделю после неприятного разговора с офицером Маршем, моя сестра была арестована по подозрению в осуществлении хакерской атаки на центральный сервер министерства обороны. Девчонке такой выверт имперской службы безопасности пойдет только на пользу. Среди сверстников Мика заработает огромный авторитет, потому что из следственного изолятора ее освободят с извинениями, но осадочек, как говорится, все равно останется.
Именно это я сказал безутешной, заливающейся слезами маме, которая звонила мне сразу после ареста сестренки.
В этот же вечер бесследно исчезла дочка старшего следователя Вайна Марша. Девочку я выкрал, навесив на нее глубокий сон, так что бедняжка даже не знала, что ее украли. В этом состоянии я уложил ее в одну из пустующих гостевых комнат в особняке графини. А так как дом круглосуточно был под наблюдением, в краже заподозрят кого угодно, но только не меня.
Сам следователь явился ко мне в два часа ночи. Долго же они отрабатывали все возможные варианты и искали несуществующие следы.
Стук в дверь, суета слуг разбудили не только меня, хоть я и не спал, но и графиню, которая от такой ночной побудки была просто в бешенстве.
— Верните мне мою дочь, граф! — хрипел следователь, сдерживая ярость, в тот момент, когда мы остались наедине.
— Какое забавное требование. Вам не кажется, что это просто наглость, господин Марш. Вы, тот кто откровенно сотрудничает с теми, кто ограбил мою лабораторию, вы, кто спустил на мое производство всех собак, вы, кто обвинил мою родную сестру чуть ли не в государственной измене, являетесь ко мне посреди ночи и смеете еще что-то требовать. Мне в пору ставить вопрос о вашей компетенции перед руководством.
— Я выполняю приказы! Я вынужден…
— Продолжайте выполнять. Это ведь ваш долг перед империей выполнять приказы. Я служил, я знаю, что такое выполнять приказы. Но за честную службу, после ранения, меня вышвырнули как отработанный материал. На произвол судьбы. Однажды может случиться что и вы станете отработанным материалом. А пока продолжайте, выполняйте приказы.
— Баронесса была права, граф, у вас уже давно есть эта технология и вы ей пользуетесь.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, господин следователь. Все что у меня было уже украдено. О какой баронессе вы говорите, я тоже не понимаю. Если у вас все, будьте так любезны, оставить меня в покое.
Служака ушел от меня очень недовольный. Еще бы, ведь он никак не мог ко мне подобраться, будучи обвиненный мной во всех смертных грехах.
На следующий день Мирку отпустили, как я и предполагал с извинениями. Моим фабрикам вернули лицензии и тоже с извинениями. В доме следователя во всех комнатах установили камеры видеонаблюдения, наивные и не пуганные ребята из службы технической поддержки. Но дочь следователя удивительным образом нашлась в его рабочем кабинете мирно спящая на служебном диванчике. Напичканное всеми возможными системами слежения управление имперской безопасности не обнаружило ни одного признака какого-то проникновения. Я нарочно оставил семилетнюю дочь следователя в управлении, давая тем самым понять, что могу наведаться туда в любой момент и взять все что посчитаю нужным. Мой намек поняли, и вроде как от меня отстали. Но это совсем не избавляло корпорацию «Энедалин металл» от образовавшегося передо мной долга.
У самой баронессы Эндалин были полные шкафы скелетов, но они меня пока не интересовали. Руку, которую я ей отрубил, медики пытались прирастить обратно, криво, с кучей проблем, но это у них получилось. Я наведался в ее особняк сквозь астрал и мог во всех подробностях наблюдать за ее страданиями. Такие мелочи меня уже давно не беспокоили. Меня не зря называли чудовищем. Камер видеонаблюдения в ее спальне не было и стоило ей только уснуть, как тут же явился я. Оглушив главу корпорации тяжелым заклинанием «обморок» я вновь отсек ей пришитую руку, и на этот раз оставил в банке со спиртом на туалетном столике. Сверху на банке была записка, на которой значилась сумма в пятьдесят миллионов. Ее отец миллиардер, ее покойный муж, убитый кстати, охраной новоявленной баронессы, тоже оставил не плохое наследство пусть не в виде счета в банке, но в виде богатых земель. Да и корпорация имела не маленький оборот в несколько десятков миллиардов. Так что затребованная мной компенсация выглядела весьма скромно. И это при том что я в буквальном смысле жил под камерами, под круглосуточным наблюдением. Все свои дела я решал, почти не выезжая из дому, что очень радовало мою любезную графиню, которой я уделял уйму времени.
Через пять дней явился все тот же Вайн Марш. Просто почерневший от усталости и нервного истощения. Я уже догадывался что он скажет, но жалеть служаку я не собирался.
— Что вас привело на этот раз, господин следователь. Остались еще какие-то вопросы?
— Наше расследование выявило несколько косвенных улик, которые ведут к одной довольно крупной фирме. Доказательств мало, предъявить нам нечего. Но и разбирательство в самой компании не добавит им репутации. Фирма предлагает компенсацию. Пятьдесят миллионов империалов, и мы закрываем дело за недостаточностью улик.
— Я бы и в первую нашу встречу взял деньги. Зачем надо было портить себе нервы и увеличивать сумму компенсации?
— Тогда мы не знали…
— Не знали с кем связались, — закончил я фразу за следователя.
Красноречивые два огромных чемодана говорили сами за себя. Тем не менее я их открыл и проверил содержимое. Четверть суммы была собрана купюрами. Три четверти представляли ценные бумаги.
— Что ж, меня все устраивает. Ни к вам, ни к таинственным похитителям я больше претензий не имею.
Остаток дня я занимался тем что перевозил деньги в банк на нанятом в том же банке грузовике. Вся эта сумма пополнила несколько моих счетов. Я отзвонился ученым, которые успели немного отдохнуть и обрадовал, что лаборатория вновь начинает работу и им следует с новой недели взяться за ремонт арендованного помещения и закупку оборудования.
Ночью я опять явился к баронессе и потратил почти половину резерва чтобы вернуть женщине руку. Конструкт «исцеление боевых ран» позволял это сделать в наилучшем виде. То-то дамочке с утра будет сюрприз. После этого у нее и вовсе случится срыв относительно моих возможностей, но мне плевать. Все равно ничего доказать она не сможет. А ученые в моей лаборатории пусть продолжают заниматься тем чем и занимались, все тем же преобразователем, испытания которого они так и не закончили. Как закончат и все испытают, придет время патентовать устройство, вот тогда и всплывет на поверхность тот факт, что данное оборудование не имеет никакого отношение к пространственным порталам. Но теперь, я в этом просто уверен, меня даже не будут пытаться ограбить, стащить у меня технологию, или еще как-то на меня повлиять. Единственное неудобство в том, что теперь мне приходится выходить из дома накинув на себя конструкт «броненосец». Энергии жрет прилично, но с другой стороны, на что мне еще ее тратить. Лечение моей любезной графини Сали не требует и сотой части резерва. Тем более что я все делаю очень медленно и незаметно, малыми дозами и с большим разрывом во времени. В свои годы женщина чувствует себя великолепно, и даже поднимаясь по ступенькам не испытывает затруднений с отдышкой и болями в сердце.
